База ВВС США на мысе Канаверал

Запрос «Мыс Канаверал (космодром)» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Космодром на мысе Канаверал
Подразделение Космического командования ВВС (Air Force Space Command, AFSPC)
Расположение	США США, Флорида
Обозначение	CCAFS
Руководящий орган	Министерство обороны США
Основан	1950+
Космодром на мысе Канаверал

База ВВС США на мысе Канаверал (англ. Cape Canaveral Air Force Station) (CCAFS) — военная база США, подразделение Космического командования ВВС США (Air Force Space Command), 45-я космическая эскадрилья (45th Space Wing). Штаб-квартира — авиабаза Патрик, Флорида (Patrick Air Force Base).

Расположенная на мысе Канаверал в штате Флорида, база является главной стартовой площадкой Восточного ракетного полигона (Eastern Range) с четырьмя ныне активными стартовыми столами. Сооружения находятся к югу-юговостоку от Космического центра Кеннеди (НАСА) на прилегающем острове Мерритт-Айленд, с двумя связанными мостами и дамбами. Аэропорт Cape Canaveral Air Force Station Skid Strip имеет взлётно-посадочную полосу длиной 10’000 футов (3,048 км) вблизи стартовых комплексов для воздушной доставки тяжёлых и негабаритных полезных грузов.

Шаттлы стартовали только со стартовых площадок LC-39, которые расположены на соседнем острове Меррит космического центра имени Кеннеди и организационно не принадлежат базе ВВС США на мысе Канаверал. В СМИ в этой ситуации мыс Канаверал упоминается как метоним. Военная база начиналась как Объединенный Полигон Дальнего Действия (англ. Joint Long Range Proving Ground).

Космические запуски

Несколько крупных американских космических исследований впервые осуществлялись с мыса Канаверал, включая:

• Первый американский спутник Земли «Эксплорер-1» в 1958 году;
• Первый американский астронавт по программе «Меркурий-3» (англ. Mercury-Redstone 3) в 1961 году;
• Первый орбитальный полёт астронавта США по программе «Меркурий-6» (англ. Mercury-Atlas 6) в 1962 году;
• Первый американский экипаж из двух человек «Джемини-3» в 1964 году;
• Первая американская АМС совершившая мягкую посадку на поверхность Луны «Сервейер-1»;
• Первый американский экипаж из трёх человек «Аполлон-7» в 1968 году;
• Автоматические межпланетные станции для исследования планет Солнечной Системы в 1962—1977 гг.
• Первый зонд на орбите Марса «Маринер-9» в 1971 году;
• Первый марсоход по программе «Марс Пасфайндер» в 1996 году.

История

Территория базы стала использоваться правительством США с 1949 года, с того момента как президент Гарри Трумэн основал Объединенный Полигон Дальнего Действия (англ. Joint Long Range Proving Ground) на мысе Канаверал для испытания ракет. Расположение полигона было одним из наиболее пригодных в США для этой цели, поскольку позволяло запускать ракеты через Атлантический океан. Поскольку полигон находился ближе к экватору, чем значительная часть территории США, это позволяло ракетам развить более высокую скорость за счёт вращения Земли.

1 июня 1948 г. военно-морские силы США передали бывшую военно-морскую станцию «Банана Ривер» (Naval Air Station Banana River) военно-воздушным силам США. База была переименована из Joint Long Range Proving Ground (JLRPG) 10 июня 1949 года. 1 октября 1949 г. база Joint Long Range Proving Ground была передана от команды авиационной техники (Air Force Materiel Command) подразделению ВВС Joint Long Range Proving Ground. 17 мая 1950 г. база была переименована в Long Range Proving Ground, а через три месяца — в авиабазу Патрик (Patrick Air Force Base) в честь генерал-майора Мейсона Патрика (Mason Patrick). В 1951 г. ВВС США основали центр испытания ракет Eastern Test Range.

Ранние американские суборбитальные запуски ракет выполнялись с мыса Канаверал с 1956 года.

Эти полеты производились вскоре после некоторых суборбитальных полетов на White Sands Missile Range, например, Викинг-11 (Viking 11) 24 мая 1954 г.

Вслед за успешным запуском в СССР Спутника-1 США произвели 6 декабря 1957 неудавшуюся попытку своего первого запуска искусственного спутника с мыса Канаверал — ракета-носитель Авангард TV3 (Vanguard TV3) взорвалась на стартовой площадке.

НАСА было основано в 1958 году, и военно-воздушные силы запускали ракеты для НАСА с мыса Канаверал. Все ракеты Редстоун (Redstone), Юпитер (PGM-19 Jupiter), Першинг-1А (MGM-31 Pershing), Поларис (Polaris), Тор (Thor), Атлас (Atlas), Титан (Titan) и Минитмен (LGM-30 Minuteman) были испытаны с этой площадки. Ракета Тор стала основой для ракеты-носителя Дельта (Delta), при помощи которой был запущен спутник Телстар (Telstar 1) в июле 1962 г.

Ряд площадок для запуска ракет Титан (Titan) (LC-15, LC-16, LC-19, LC-20) и Атлас (Atlas) (LC-11, LC-12, LC-13, LC-14) стал известен как «Ракетный ряд» (Missile Row) в 1960-е гг.

Ранние запуски по пилотируемым программам НАСА Меркурий и Джемини производились специалистами ВВС США со стартовых площадок базы на мысе Канаверал LC-5, LC-14 и LC-19.

ВВС решили расширить возможности ракет-носителей Titan для возможности подъема тяжелых грузов. ВВС были построены стартовые комплексы LC-40 и LC-41, чтобы запускать ракеты Титан-3 (Titan III) и Титан-4 (Titan IV) южнее космического центра Кеннеди. Титан-3 имеет примерно такую же грузоподъемность, как Сатурн-1Б (Saturn IB), со значительной экономией средств. Пусковые комплексы LC-40 и LC-41 использовались для запуска военно-разведывательных, коммуникационных и метеорологических спутников и планетарных миссий НАСА. ВВС также планировали запустить два пилотируемых космических проекта с площадок LC-40 и LC-41. Это пилотируемые орбитальные ракетные самолёты Дайна-Сор (X-20 Dyna Soar) (программа отменена в 1963) и пилотируемая орбитальная лаборатория (Manned Orbital Laboratory, MOL) ВВС США — пилотируемая разведывательная космическая станция (программа отменена в 1969).

В 1974—1977 гг. мощные носители Титан-Центавр стали новыми носителями тяжелых грузов для НАСА. С их помощью были произведены запуски космических аппаратов серий «Викинг» и «Вояджер» со стартового комплекса LC-41. Позднее, комплекс LC-41 стал площадкой для запуска самых мощных беспилотных американских ракет, разработанных ВВС США — Титан-4.

Объекты

Из многих стартовых комплексов, построенных с 1950 г., только четыре остались активными с двумя запланированными для будущего использования. Стартовый комплекс SLS-17 — площадка для запуска ракет Дельта-2 (Delta II). Стартовые комплексы SLS-37 и SLC-41 в настоящее время были изменены для запуска EELV Дельта-4 (Delta IV) и Атлас-5 (Atlas V) соответственно. Так, со стартового комплекса № 41 22 апреля 2010 года РН «Атлас-5» 501 впервые выведен на орбиту многоразовый челнок военного назначения Boeing X-37 (посадка совершена 3 декабря 2010-го на База Ванденберг, Западный ракетный полигон). 5 марта 2011 года с того же стартового комплекса осуществлен второй экспериментальный запуск челнока, продолжительность полета которого составила 469 сут.

Эти новые ракеты-носители заменят все ранние ракеты «Дельта», «Атлас» и «Титан». Стартовый комплекс SLC-47 используется для запуска метеорологических ракет-зондов. Стартовый комплекс SLC-46 Космопорта Флориды зарезервирован для будущего использования. С космического стартового комплекса SLC-40 состоялся первый запуск ракет Фалькон-9 (Falcon 9) по программе SpaceX в июне 2010.

В случае запусков на орбиту низкого наклонения (геостационарную) широта 28°27′N имеет небольшой недостаток перед другими стартовыми площадками, расположенными ближе к экватору. Дополнительная скорость за счет вращения Земли составляет примерно 405 м/с на Мысе Канаверал против примерно 465 м/с на космодроме Куру́ Гвианского космического центра во Французской Гвиане (Южная Америка).

В случае запусков на орбиту высокого наклонения (полярную) широта не имеет значения, но мыс Канаверал не подходит из-за наличия населённых пунктов под траекториями запуска в этом направлении, поэтому для таких запусков используется База Ванденберг (Vandenberg Air Force Base) на противоположном Западном побережье США.

На территории стартового комплекса LC-26 расположен Военно-воздушный и ракетный музей.

Аэродром

В состав авиабазы входит одноимённый военный аэродром.

Авиабаза Мыс Канаверал
Страна: Регион:	США Флорида
Тип:	военный
Индекс:	KXMR
Высота: Координаты:	+3 м 28°28′03″ с. ш. 080°33′59″ з. д.28.467639° с. ш. 80.566611° з. д. / 28.467639; -80.566611
Местное время:	UTC ?
Взлётно-посадочные полосы (ВПП)
Номер	Размеры	Покрытие
13/31	3048х61 м	асфальтобетон

Галерея

• Merritt Island.jpg

  База ВВС США на мысе Канаверал (показана тёмно-зелёным цветом).

• Cape canaveral.jpg

  Мыс Канаверал — вид со спутника.

• Cape Canaveral Air Force Station.jpg

  Вид на север в направлении ряда стартовых площадок (Missile Row) в 1960-е.

• Cape Canaveral Lighthouse (2009)-LF.JPG

  Маяк на мысе Канаверал (Cape Canaveral lighthouse).

• Mercury-Redstone 3 Launch MSFC-6100884.jpg

  Меркурий-Редстоун-3 (первый американский суборбитальный пилотируемый запуск в 1961 году с площадки LC-5.

• Saturn IB-Apollo 7 lifts off.jpg

  Запуск Аполлон-7 ракетой Сатурн-1Б в 1968 году с площадки LC-37.

• Titan 3E Centaur launches Voyager 2.jpg

  Запуск ракетой «Титан-3Е» зонда Вояджер в 1977 году с площадки SLC-41.

• Liberty Star and Freedom Star at Hangar AF 01.jpg

  Суда «Liberty Star» и «Freedom Star» у ангара базы ВВС США на мысе Канаверал

См. также

• Portal:United States Air Force
• List of Cape Canaveral and Merritt Island launch sites

Источники

• [www.fas.org/spp/military/facility/99mar_ccas_1.pdf Launch Site Safety Assessment, Section 1.0 Eastern Range General Range Capabilities] (PDF). Research Triangle Institute, Center for Aerospace Technology (CAST), Florida Office. Federal Aviation Administration (March 1999). Проверено 25 января 2010. [www.webcitation.org/67XH4x0Rw Архивировано из первоисточника 9 мая 2012].

Ссылки

• [www.patrick.af.mil/ Patrick Air Force Base]
• [www.robsv.com/cape/ Cape Canaveral Air Force Station Virtual Tour]
• [www.spacemuseum.org/ CCAFS Space and Missile Museum Web site]
• [AroundCentralFlorida.com/features/CapeCanaveralLighthouse/ «Cape Canaveral Lighthouse Shines Again» article and video interview about the lighthouse]
• [www.nps.gov/history/nr/travel/aviation/ Aviation: From Sand Dunes to Sonic Booms, a National Park Service Discover Our Shared Heritage Travel Itinerary]
• [www.pogoda.ru.net/usametar.php?id=KXMR Cocoa Beach, Cape Canaveral Air Force Station Skid Strip] (сводки фактической погоды на авиабазе Мыс Канаверал)
• [pentagonus.ru/publ/vostochnyj_poligon_vvs_ssha_2012/13-1-0-2246 Восточный полигон ВВС США]

Отрывок, характеризующий База ВВС США на мысе Канаверал

– Ежели бы он мог атаковать нас, то он нынче бы это сделал, – сказал он.
– Вы, стало быть, думаете, что он бессилен, – сказал Ланжерон.
– Много, если у него 40 тысяч войска, – отвечал Вейротер с улыбкой доктора, которому лекарка хочет указать средство лечения.
– В таком случае он идет на свою погибель, ожидая нашей атаки, – с тонкой иронической улыбкой сказал Ланжерон, за подтверждением оглядываясь опять на ближайшего Милорадовича.
Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»


Ростов в эту ночь был со взводом во фланкёрской цепи, впереди отряда Багратиона. Гусары его попарно были рассыпаны в цепи; сам он ездил верхом по этой линии цепи, стараясь преодолеть сон, непреодолимо клонивший его. Назади его видно было огромное пространство неясно горевших в тумане костров нашей армии; впереди его была туманная темнота. Сколько ни вглядывался Ростов в эту туманную даль, он ничего не видел: то серелось, то как будто чернелось что то; то мелькали как будто огоньки, там, где должен быть неприятель; то ему думалось, что это только в глазах блестит у него. Глаза его закрывались, и в воображении представлялся то государь, то Денисов, то московские воспоминания, и он опять поспешно открывал глаза и близко перед собой он видел голову и уши лошади, на которой он сидел, иногда черные фигуры гусар, когда он в шести шагах наезжал на них, а вдали всё ту же туманную темноту. «Отчего же? очень может быть, – думал Ростов, – что государь, встретив меня, даст поручение, как и всякому офицеру: скажет: „Поезжай, узнай, что там“. Много рассказывали же, как совершенно случайно он узнал так какого то офицера и приблизил к себе. Что, ежели бы он приблизил меня к себе! О, как бы я охранял его, как бы я говорил ему всю правду, как бы я изобличал его обманщиков», и Ростов, для того чтобы живо представить себе свою любовь и преданность государю, представлял себе врага или обманщика немца, которого он с наслаждением не только убивал, но по щекам бил в глазах государя. Вдруг дальний крик разбудил Ростова. Он вздрогнул и открыл глаза.
«Где я? Да, в цепи: лозунг и пароль – дышло, Ольмюц. Экая досада, что эскадрон наш завтра будет в резервах… – подумал он. – Попрошусь в дело. Это, может быть, единственный случай увидеть государя. Да, теперь недолго до смены. Объеду еще раз и, как вернусь, пойду к генералу и попрошу его». Он поправился на седле и тронул лошадь, чтобы еще раз объехать своих гусар. Ему показалось, что было светлей. В левой стороне виднелся пологий освещенный скат и противоположный, черный бугор, казавшийся крутым, как стена. На бугре этом было белое пятно, которого никак не мог понять Ростов: поляна ли это в лесу, освещенная месяцем, или оставшийся снег, или белые дома? Ему показалось даже, что по этому белому пятну зашевелилось что то. «Должно быть, снег – это пятно; пятно – une tache», думал Ростов. «Вот тебе и не таш…»
«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.