Базилевич, Константин Васильевич

Константин Васильевич Базилевич
Дата рождения:	24 мая 1892(1892-05-24)
Место рождения:	Киев
Дата смерти:	3 марта 1950(1950-03-03) (57 лет)
Место смерти:	Москва
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	история
Место работы:	МГУ
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГУ (1922)
Награды и премии:

Константи́н Васи́льевич Базиле́вич (1892 — 3 марта 1950) — советский историк.

Биография

Родился в семье военного педагога. Окончил авиашколу и артиллерийское училище в Санкт-Петербурге. Участник 1-й мировой войны, был одним из первых русских военных летчиков. В 1918 добровольцем пошел в Красную Армию. В 1922 году завершил обучение в Московском университете. В период с 1922 по 1929 годы работал в Историческом музее. С 1930 года преподавал в МГУ, в Высшей партшколе при ЦК КПСС. С 1935 — профессор. В период с 1936 по 1950 до своей смерти — старший научный сотрудник Института истории АН СССР.

Главные работы Базилевича посвящены истории классовой борьбы и социально-экономической истории Русского государства в XV—XVII вв. Опубликованы следующие его работы: «Мятеж в Великом Устюге в 1648» (Ученые записки Института истории РАНИОН, в. 5, 1928); «Денежная реформа Алексея Михайловича и восстание в Москве в 1662 г.» (1936); «Городские восстания в Московском государстве XVII в.» (1936) и др.

Базилевич одним из первых советских историков стал глубоко изучать таможенные книги и ввел их в научный оборот (статья: «Таможенные книги как источник экономической истории России», «К вопросу об изучении таможенных книг XVII в.» (Проблемы источниковедения, сб. 1, 2, М.-Л., 1933-36).

Посвятил серию статей истории русской торговли XVII в.: «Торговля Великого Устюга в середине XVII в.» (Учёные записки Института истории РАНИОН, т. 4, М., 1929), «Коллективные челобитья торговых людей и борьба за русский рынок в 1-й половине XVII века» (ИАН, сер. 7, № 2, Л., 1932), «Новый торговый устав» (там же, № 7), «Крупное торговое предприятие в Московском государстве первой половины XVII века» (1933), «Элементы меркантилизма в экономической политике Алексея Михайловича» (Учёные записки МГУ, в. 41, М., 1940).

Одним из самых обширных его трудов является монография «Внешняя политика России в период образования централизованного государства, 2-я половина XV века» (1952). В этом труде история внешней политики России рассматривается в тесной связи с процессом объединения русских земель. Им были использованы новые источники, такие как документы Венского архива. Для Высшей партшколы при ЦК КПСС им был опубликован «Курс лекций по истории СССР от древнейших времен до конца XVII в.» (М., 1949), Автор и составитель учебников по истории СССР для средней и высшей школы, «Истории Москвы» (т. 1, М., 1952), «Очерков истории СССР».

В Москве до своей смерти проживал в Большом Козихинском переулке, 23. Посмертно награждён премией 1-й степени им. М. В. Ломоносова.

Личная библиотека

В 1953 году Московский университет приобрел личную библиотеку ученого. Сегодня часть этого книжного собрания хранится на историческом факультете, а наиболее ценные издания — в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ имени М. В. Ломоносова: около 300 томов книг по истории, инкунабулы и палеотипы, собрание русских изданий XVII-начала XVIII в. и «Rossica» XVI—XX вв..

Основные работы

• Базилевич К. В. [elib.shpl.ru/ru/nodes/21933-bazilevich-k-v-zemskaya-pochta-v-rossii-1865-1917-m-1926#page/1/mode/grid/zoom/1 Земская почта в России (1865—1917).] — М., 1926. — 69 с.
• Базилевич К. В. Крупное торговое предприятие в Московском государстве в первой половине XVII в. Л., 1933
• Базилевич К. В. Русское военное искусство. М.: Воениздат НКО СССР, 1944. 24 с.
• Базилевич К. В. Борьба русского народа с польско-шведской интервенцией в начале XVII века. Минин и Пожарский. М.: Воениздат (В помощь преподавателю дивизионной школы партийного актива) 1946 г.
• Базилевич К. В. Пётр I — государственный деятель, преобразователь, полководец (В помощь преподавателю дивизионной школы партийного актива). М.: Воениздат Министерства вооруженных сил СССР, 1946. 56 с.
• Базилевич К. В. История СССР. От древнейших времен до конца XVII века". 1950 г.
• Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV века. М.: Издательство МГУ. 1952. 2-е изд. 2001
• Базилевич К. В., Бахрушин С. В., Фохт А. «История СССР». Учебник для 10 класса средней школы. Редактор А. М. Панкратова, М.: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР. 1954 г.

Литература

• Константин Васильевич Базилевич, «Вопросы истории», 1950, № 3 (Некролог); «Вопросы истории», 1950, № 7 (список трудов);
• Черепнин Л. В. К. В. Базилевич // Учёные записки МГУ, в. 56, 1952.

Ссылки

• [russiasib.ru/bazilevich-konstantin-vasilevich Статья] в «Энциклопедии Сибири»
• [www.academia.edu/13352579/%D0%91%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2_%D0%9C.%D0%90._%D0%94%D0%B8%D1%81%D0%BA%D1%83%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F_%D0%BE_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D1%86%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%B5_%D0%BE%D0%B1%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%A0%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D1%86%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B7%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D0%B3%D0%BE%D1%81%D1%83%D0%B4%D0%B0%D1%80%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B0_1946_%D0%B3._%D0%9E_%D1%80%D0%B5%D1%86%D0%B5%D0%BF%D1%86%D0%B8%D0%B8_%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D1%8E%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%BD%D1%8B%D1%85_%D0%B8%D1%81%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%BA%D0%B8%D1%85_%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%82%D0%B5%D0%B3%D0%B8%D0%B9_%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B9_%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D0%B5%D0%B9_%D0%94%D0%B8%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B3_%D1%81%D0%BE_%D0%B2%D1%80%D0%B5%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D0%BC._%D0%9C._2015._%D0%92%D1%8B%D0%BF._51._%D0%A1._334-345 Базанов М.А. Дискуссия о процессе образования Русского централизованного государства (1946 г.): О рецепции дореволюционных исследовательских стратегий советской историографией // Диалог со временем. М., 2015. Вып. 51. С. 334-345]

Отрывок, характеризующий Базилевич, Константин Васильевич

Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.