Базилевский, Пётр Александрович
| Пётр Александрович Базилевский |
Пётр Алекса́ндрович Базиле́вский (18 декабря 1855 — 1920, Москва) — московский губернский предводитель дворянства в 1915—1917 гг.
Биография
Из дворян Московской губернии. Крупный землевладелец (на 1915 год — 31 тысяча десятин в Минской, Полтавской и Харьковской губерниях). Сын мецената и коллекционера Александра Петровича Базилевского (1829—1899) от брака с дочерью возлюбленной поэта Лермонтова, Ольгой Николаевной Бахметевой (1836—1912).
По окончании Катковского лицея в 1876 году поступил на службу в лейб-гвардии Гусарский его величества полк. В 1888 году вышел в отставку в чине ротмистра.
В 1902—1905 годах состоял сверхштатным чиновником особых поручений при московском генерал-губернаторе великом князе Сергее Александровиче. В 1902 году был избран кандидатом на должность Московского уездного предводителя дворянства, в 1905 году — уездным предводителем дворянства, а в 1915 году — Московским губернским предводителем дворянства.
Чины: камергер (1906), действительный статский советник (1910), в должности шталмейстера (1912).
Кроме того, состоял почетным опекуном Ведомства учреждений императрицы Марии по московскому присутствию (с 1913), членом правления и почётным опекуном Института Московского дворянства, попечителем Московской Софийской детской больницы и председателем Московского Совета детских приютов ведомства учреждений Императрицы Марии.
После революции остался в России. Умер в 1920 году в Москве.
Семья
Был женат на Александре Владимировне Переслени (1862—1937), внучке декабриста В. Л. Давыдова; дочери есаула Енисейского казачества Владимира Михайловича Переслени. Занималась благотворительностью и состояла членом совета Дамского попечительства о бедных в Москве. Умерла в эмиграции в Белграде. В браке имела сына Юрия и двух дочерей Елену (в замужестве Сухотина) и Веру (1892—1968; замужем за князем Н. С. Трубецким).
Источники
- Деятели России: 1906 г. / Ред.-изд. А. М. Шампаньер. — Санкт-Петербург, 1906. — C. 80.
- Глинка Я. В. Одиннадцать лет в Государственной Думе. 1906—1917. Дневник и воспоминания. — Москва, 2001. — С. 310.
Напишите отзыв о статье "Базилевский, Пётр Александрович"
Отрывок, характеризующий Базилевский, Пётр Александрович
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
