Базилика Пресвятой Девы Марии Манаоаг
| Достопримечательность | ||
Базилика Пресвятой Девы Марии Манаоаг
Santuario de Nuestra Señora del Santísimo Rosario de Manaoag | ||
| ||
| Страна | Филиппины | |
| Местоположение | Манаоаг | |
| Конфессия | Римско-Католическая церковь | |
| Епархия | Архиепархия Лингайен-Дагупана | |
| Первое упоминание | 1701 | |
| Статус | Малая базилика | |
| Состояние | действующий храм | |
Базилика Пресвятой Девы Марии Манаоаг, полное наименование — Базилика Пресвятой Девы Марии Святого Розария из Манаоаг (исп. Santuario de Nuestra Señora del Santísimo Rosario de Manaoag) — католический храм, находящийся в городе Манаоаг, провинция Пангасинан, Филиппины. Является центром паломничества местных католиков. Наименование базилики произошло от хранящейся в храме статуи, которая называется «Пресвятая Дева Мария Манаоаг». Храм входит в состав архиепархии Лингайен-Дагупана и принадлежит монашескому ордену доминиканцев.
Содержание
История
Первый католический храм в Манаоаге был построен монахами-августинцами в 1600 году на месте местного кладбища. Первым священником этого храма стал доминиканец Хуан-де-Сан-Хасинто, который доставил из Испании почитаемую в храме статую Девы Марии. С 1608 года в храме действовала доминиканская миссия Мангалдан, которая в 1610 года была переименована в миссию Манаоаг. В 1701 году доминиканцы из постоянных нападок местных аборигенов из племени игорот начали строить современный храм на высоком холме на средства состоятельной семьи Гаспара де Гамбоа из Манилы. В 1882 году храм был расширен и в 1892 году пострадал во время землетрясения. Во время филиппинской революции храм был захвачен повстанцами, которые подожгли его. Во время этого события статуя Пресвятой Девы Марии Манаоаг сохранилась, после чего была перевезена в город Дагупан, где хранилась до октября 1898 года. Доминиканцы возвратились в Манаоаг в 1901 году и начали восстановление сожженного храма, которое завершилось в 1911 году. Был отреставрирован главный барочный алтарь XVIII века. В 1925 году храм был передан в бессрочное управление ордену доминиканцев. Полная реставрация церкви завершилась в 1931 году.
21 апреля 1926 года апостольский нунций на Филиппинах Гульельмо Пьяни по благословению Римского папы Пия XI совершил обряд канонической коронации статуи.
В феврале 2005 года Римский папа Бенедикт VI присвоил храму статус малой базилики[1].
Статуя
Статуя, сделанная из слоновой кости, представляет Пресвятую Деву Марию, держащую младенца Иисуса Христа. Статуя увенчана короной и украшена плащом из золотой пряжи с драгоценными камнями. Праздник, посвящённый этому образу, отмечается дважды в год: в третью среду после Пасхального воскресенья и в первое воскресенья октября[2]. В настоящее время статуя защищена пуленепробиваемым стеклянным корпусом и установлена на главном алтаре храма Пресвятой Девы Марии Святого Розария.
Напишите отзыв о статье "Базилика Пресвятой Девы Марии Манаоаг"
Примечания
Ссылки
- [www.manaoagshrine.org/ Официальный сайт базилики] (англ.)
- [www.dagupan.com/manaoag/ История храма] (англ.)
- [www.dolmanaoag.com/aboutus2.aspx История] (англ.)
Отрывок, характеризующий Базилика Пресвятой Девы Марии Манаоаг
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
– Chere Анна Михайловна, – сказал он с своею всегдашнею фамильярностью и скукой в голосе, – для меня почти невозможно сделать то, что вы хотите; но чтобы доказать вам, как я люблю вас и чту память покойного отца вашего, я сделаю невозможное: сын ваш будет переведен в гвардию, вот вам моя рука. Довольны вы?
– Милый мой, вы благодетель! Я иного и не ждала от вас; я знала, как вы добры.
Он хотел уйти.
– Постойте, два слова. Une fois passe aux gardes… [Раз он перейдет в гвардию…] – Она замялась: – Вы хороши с Михаилом Иларионовичем Кутузовым, рекомендуйте ему Бориса в адъютанты. Тогда бы я была покойна, и тогда бы уж…
Князь Василий улыбнулся.
– Этого не обещаю. Вы не знаете, как осаждают Кутузова с тех пор, как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
– Нет, обещайте, я не пущу вас, милый, благодетель мой…
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.
– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
