Базилика Сан-Лоренцо (Флоренция)
| Церковь | |
 Вид на церковь с запада | |
| Страна | Италия |
| Город | Флоренция |
| Конфессия | Католицизм |
| Епархия | Архиепархия Флоренции |
| Тип здания | Малая базилика |
| Архитектурный стиль | Возрождение |
| Строитель | Филиппо Брунеллески, Донателло, Андреа Верроккьо и др. |
| Дата основания | 393 |
| Строительство | 1424—1446 годы |
Базилика Святого Лаврентия (англ. Basilica di San Lorenzo) — одна из самых больших и старейших церквей Флоренции, Италия, расположенная в центральной части города. Первая церковь появилась здесь в конце IV века, затем она была перестроена в романском стиле в XI веке, а современное здание церкви в стиле Возрождения появилось в XV веке благодаря известному архитектору Филиппо Брунеллески.
Внутри храм украшают многочисленные произведения искусства: две кафедры работы Донателло, украшения старой ризницы, также выполненные Донателло, саркофаг Пьеро и Джованни Медичи работы Вероккио, надгробия Медичи работы Микеланджело. Здесь покоятся наиболее известные члены семьи Медичи от Козимо Старого до Козимо III.
Содержание
История
Церковь Сан-Лоренцо была основана в 393 году. В XI веке церковь была реконструирована в романском стиле. В XV веке базилику вновь реконструировали. В частности, по заказу Козимо Медичи Брунеллески пристроил Старую Сакристию.
Позднее по проекту Микеланджело с другой стороны трансепта была пристроена Новая Сакристия с гробницей Лоренцо и Джулиано Медичи и возведена библиотека Лауренциана. Папа римский Лев X поручил Микеланджело и облицовку церкви, но работа так и не была выполнена. В XVII веке к церкви была пристроена капелла принцев с большим куполом.
Капеллы Медичи
- Пришёл к церкве святаго архидиякона Лаврентия, которая зачата делать тому 94 года; и непрестанно от того времени, как начата, и по се время делают, а ещё не докончана, и чают, что ещё болши десяти лет тое церкви докончать невозможно. Та церковь немалая, осмероуголная, во все стены ровная, с лица зделана из сераго камени предивным мастерством; по многим местам кругом окон вставлен алебастр изрядною глаткою работою.
- А изнутри та церковь вся зделана из розных мраморов такою преславною работою, какой работы на всём свете нигде лутче не обретается. И в те мраморы врезываны каменья цветные, индейские и персицкие, и раковины, и карольки, и ентари, и туниасы, и хрустали такою преудивителною работою, котораго мастерства подлинно описать невозможно. Около тех розных мраморов кладены дарожники медные, литые, золоченые запарным золотом. Те цветные мраморы так в лице поставлены, власно как изрядные зеркалы; и в тех камнях та церковь и бывающие в ней люди видимы, власно как в зеркалах.
- В тое церковь изготовлен олтарь римской, зделан весь ис чистаго золота преудивителным мастерством, которому цена один миллион червонных золотых. В той же церкви у стен поделаны из розных же мраморов гробы, в которых лежать будут тела древних Флоренских великих князей. Между теми зделан гроб, где лежать по смерти телу нынешняго грандуки, то есть великаго князя флоренскаго. Те гробы поделаны такою преузорочною работою, что уму человеческому непостижно. И над теми гробами поставлены персоны вышеименованных древних Флоренских великих князей, также и нынешняго великаго князя флоренскаго персона над ево гробом стоит. А высечены те их все персоны из алебастру изрядным мастерством и с такими фигурами, которых подробну описать невозможно[1].
Капелла принцев
В склепе захоронены почти все представители семьи Медичи, принадлежавшие к герцогской ветви. Капеллу принцев в 1604 году начал оформлять Маттео Ниджетти. В капелле расположены мраморные украшения и мозаики, на которых изображены гербы городов Тосканского Герцогства. Капелла не была достроена. Почти все ниши, предназначенные для скульптур, пусты. Были установлены лишь две статуи, изображающие Фердинанда I и Козимо II Медичи. Роспись капеллы выполнена Пьетро Бенвенути в 1826 году. Могила Козимо Медичи находится рядом с алтарём церкви.
Новая сакристия (ризница)
В 1520 году Джулио Медичи (будущий папа римский Климент VII) заказал Микеланджело строительство новой усыпальницы (итал. Sagrestia Nova). В капелле расположены четыре аллегорические скульптуры: «День», «Ночь», «Утро» и «Вечер». «День» и «Ночь» расположены на саркофаге Джулиано, герцога Немурского — младшего сына Лоренцо Медичи, а «Утро» и «Вечер» расположены на саркофаге Лоренцо, герцога Урбинского (внука Лоренцо Медичи, отца французской королевы Екатерины Медичи). В капелле похоронены также сам Лоренцо Великолепный и его погибший во время заговора Пацци брат Джулиано. На саркофаге Джулиано расположены: Мадонна с младенцем и покровители семьи Медичи — Святые Косма и Дамиан.
- San lorenzo Facciata.JPG
Фасад церкви Сан-Лоренцо
- Einblick LH2 San Lorenzo Florenz.jpg
Интерьер Сан-Лоренцо
- Cappelle Medicee, sagrestia nuova tomba di lorenzo 3 l'alba e il crepuscolo (Michelangelo).JPG
саркофаг Лоренцо, герцога Урбинского
- Paolo Monti - Servizio fotografico (Firenze, 1975) - BEIC 6356395.jpg
Базилика Сан-Лоренцо
В культуре
На территории церкви Сан-Лоренцо происходит одна из миссий игры Assassin's Creed II. По сюжету, в 1497 году главный герой проникает во двор церкви, чтобы найти и убить одного из приспешников монаха Джироламо Савонаролы, захватившего власть в городе. После короткого разговора со своей целью, протагонисту приходится взобраться на крышу церкви, чтобы там догнать и прикончить её[2].
Напишите отзыв о статье "Базилика Сан-Лоренцо (Флоренция)"
Примечания
Литература
- Флоренция. История, искусство, фольклор. «Бекоччи Эдиторе», Флоренция, 2000.
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Сан Лоренцо - [mir.afisha.ru/guide?id=474020&city=1324§ion_id=1109242&subsection_id=1109249 Путеводитель «Афиши»]
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Базилика Сан-Лоренцо (Флоренция)
31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
