Базовые тральщики проекта 53 типа «Фугас»
Базовые тральщики проекта 53 (тип «Фугас») — тип базовых тральщиков, строившихся для Советского Военно-Морского флота в 1930—1940-х годах. В общей сложности было построено 44 базовых тральщика по четырём проектам: проект 3 (8 кораблей), проект 53 (10 кораблей), проект 53у (17 кораблей) и проект 58 (9 кораблей). Тральщики типа Фугас стали самыми массовыми советскими тральщикам Великой Отечественной войны, в войне участвовало 40 единиц, за годы войны было потеряно 17 тральщиков этого типа (43 % от участвовавших в боевых действиях кораблей).
Содержание
История проектирования
Проект 3
Эскизное проектирование быстроходного тральщика (БТЩ) велось кораблестроительной секцией НКТМ под руководством Ю. А. Шиманского и завершилось в октябре 1930 года. Реввоенсовет утвердил эскизный проект 25 апреля 1931 года. Разработка общего проекта была поручена недавно организованному Центральному конструкторскому бюро спецсудостроения (ЦКБС) объединения «Союзверфь». Работы вел инженер-кораблестроитель Л. В. Дикович; ему помогали Ф. П. Мурагин и Г. И. Вераксо. Представителем Комитета по наблюдению за проектированием и постройкой кораблей УМС был назначен военинженер 1 ранга Н. М. Алексеев. Проекту был присвоен индекс «проект 3», и его разработка была закончена к концу 1931 года. В связи с принятием более технологичной конструкции корпуса водоизмещение увеличилось до 400 т при прежних размерениях.
Технический проект был окончательно утвержден Реввоенсоветом 27 марта 1932 года. и предусматривал стандартное водоизмещение БТЩ в 383 т, а полное — в 433 т. Корабль должен был иметь два комплекта параван-тралов, тралы Шульца, змейковый и электромагнитный тралы (для борьбы с неконтактными минами). На тральщики возлагались следующие задачи: разведка, контроль и траление фарватеров, маневренных районов и минных полей; уничтожение обнаруженных заграждений; проводка отдельных кораблей и соединений, караванов транспортов через опасные районы; постановка минных полей и борьба с субмаринами противника.
Освоение дизельной энергетики стало новым делом для конструкторов ЦКБС, так как они ранее имели опыт работы только с котлотурбинными установками. Общее руководство проектированием и отработкой дизельных двигателей осуществлял начальник механического отдела ЦКБС А. В. Сперанский, а ведущим инженером по дизелям был назначен А. К. Грейнер. Разработку рабочих чертежей БТЩ курировал начальник корпусного отдела бюро корабельный инженер А. И. Маслов, а наблюдение за их разработкой осуществлял старший приемщик Комитета по наблюдению за проектированием и постройкой кораблей военинженер 1 ранга А. Э. Цукшвердт. Окончательно выпуск рабочих чертежей проекта 3 был завершен в апреле 1934 года [2].
Проект 53
11 июня 1933 года Совет труда и обороны при Совете Народных Комиссаров СССР принял «Программу военно-морского строительства на 1933—1938 гг.», предусматривавшую, в частности, строительство 27 БТЩ, а 29 октября следующего года УМС поручило ЦКБС-1 внести ряд изменений в проект 3. Предлагалось облегчить ахтерштевень и руль, увеличить вырезы во флорах и стрингерах для более удобного доступа в междудонные отсеки, снизить высоту световых люков машинных отделений, изменить конструкцию крышек сходных люков и увеличить высоту их комингсов, поднять носовую часть мостика в виде банкета, усовершенствовать некоторые системы и механизмы. Новый вариант проекта получил индекс 53 [3].
Проект 53у
В ноябре 1937 года решением совместного совещания УК УМС, 2-го ГУ НКОП, ЦКБ-17 и заводов-строителей был утвержден представленный ЦКБ-17 проект БТЩ с увеличенной шириной корпуса, получивший обозначение проект «53у (уширенный)». На тральщика проекта 53у предполагалось ликвидировать недостатки предшествующих серий БТЩ, в частности, проработать возможность обеспечения длительного малого хода с тралом Шульца, при помощи управляемого скольжения гидромуфт обоих дизелей. Будущие тральщики должны были иметь меньшее водоизмещение, новые гребные винты, улучшенные вспомогательные механизмы, более простые схемы систем и трубопроводов. В соответствии с постановлением Правительства от 15 июня 1937 года, быстроходные дизельные тральщики теперь стали считать «базовыми» [4].
Проект 58
Пока шла работа моряков и судостроителей по устранению недостатков кораблей проектов 3 и 53, конструкторское бюро завода № 201, при участии ЦКБ-17 и КБ завода № 190, ещё раз откорректировало проект тральщика, учтя все замечания и рекомендации. Новая разработка получила индекс «проект 58». 16 февраля 1937 года был заключен договор на постройку 5 БТЩ между заводом № 201 и УМС, где указывалось: «Постройка кораблей производится в полном соответствии по корпусу плазовой разбивки завода № 190 по проекту 58, а по механизмам и электрооборудованию — согласно проекту 53 с изменениями по увеличению остойчивости» [4].
История строительства
Все тральщики типа «Фугас» строились на четырёх заводах: ССЗ № 190, ССЗ № 370, ССЗ № 363, ССЗ № 201.
- пр. 3: Т-201 — Т-204;
- пр. 53: Т-1 — Т-4.
- пр. 53у: Т-213, Т-214.
- пр. 53у: Т-205 — Т-212, Т-215 — Т-221.
- пр. 3: Т-401 — Т-404;
- пр. 53: Т-405 — Т-407, Т-411, Т-7, Т-8;
- пр. 58: Т-5, Т-6, Т-408 — Т-410, Т-412, Т-413.
Конструкция
Корпус
Корпус строился по поперечно-продольной системе набора из стали 4Н. Конструкция корпуса клепано-сварная. Изоляция жилых и служебных помещений состояла преимущественно из экспанзита (специально пропитанная фанера) толщиной 15 и 20 мм, наклеенного непосредственно на борт, и крашеной парусины в качестве отделочного слоя. На первой серии изоляция бортов жилых и служебных помещений выполнялась из чередующихся слоев пробки, воздушной прослойки, железного листа и отделочного слоя. Непотопляемость обеспечивалась делением корпуса девятью главными водонепроницаемыми переборками, на 8 отсеков:
- малярная кладовая и форпик;
- цепной ящик и шкиперская кладовая;
- кают-компания и электромеханическая кладовая;
- погреб мокрой провизии, артиллерийский погреб, каюты мичманов, канцелярия, кубрики, каюты командира и офицеров, баня, гальюны, радиорубка, пост шифрования;
- машинное отделение № 1;
- машинное отделение № 2;
- Ленинский уголок, артиллерийский погреб, кубрики, тральная кладовая, кладовая сухой провизии, машинная кладовая;
- румпельное отделение.
Только у командира корабля имелась отдельная каюта, остальные офицеры располагались в двухместных каютах. Тральщик нёс две мачты и одну овальную дымовую трубу [5].
Начальная поперечная метацентрическая высота: при стандартном водоизмещении — 0,67 м, при нормальном — 0,72 м, при полном — 0,88 м, без учета поправок на свободные поверхности жидких грузов. Максимальный угол крена при нормальном водоизмещении — 38°, при полном — 45° [6].
Энергетическая установка
Главная энергетическая установка
На корабле были установлены два дизеля марки 42-БМРН-6 (1400 л. с.), расположенные в двух машинных отделениях. Дизель 42-БМРН-6 создавался на Коломенском заводе и представлял собой модернизированный вариант лодочного дизеля 42-БМ6. Дизель шестицилиндровый, четырёхтактный, бескомпрессорный, реверсивный с газотурбинным наддувом по системе Бюхи [5]. Число оборотов на полном ходу — 450 оборотов в минуту; число валов — два. Соединение коленчатых валов с валопроводом осуществлялось при помощи гидромуфт. Упорные подшипники — системы Митчела. Скорость хода: наибольшая — 18-18,5 узлов, с тралом — 12,7-14,5 узлов [7]. Дальность плавания: 3000 миль (при скорости 16 узлов) или 7200 миль (12 узлов) [7]. Время приготовления машин к походу: нормальное — 15 минут, экстренное — 5 минут. На некоторых кораблях (в частности, на Т-217) устанавливались два дизеля 6Д (1600 л. с., 450 об/мин) [5].
Движительно-рулевой комплекс
Винты — бронзовые трехлопастные, диаметром 1,45 м, постоянного шага 1,89 м и с дисковым отношением 0,6. Руль один, управление электрическое, системы Вард-Леонарда; аварийное — ручное. Посты управления рулем находились в рулевой рубке и румпельном отделении [8][5].
| Параметры циркуляции тральщиков типа «Фугас» [9] | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| <center> На скорости хода | <center> 16 узлов | <center> 12 узлов | ||||
| <center>Положение руля | <center>15 | <center>20 | <center>25 | <center>15 | <center>20 | <center>25 |
| <center>Диаметр, кб | <center>2,3 | <center>нет данных | <center>1,8 | <center>2,02 | <center>нет данных | <center>1,67 |
| <center>Время на 180° | <center>2 мин 00 с | <center>нет данных | <center>1 мин 45 с | <center>3 мин 00 с | <center>нет данных | <center>2 мин 05 с |
| <center>Время на 360° | <center>3 мин 52 с | <center>нет данных | <center>3 мин 30 с | <center>7 мин 20 с | <center>нет данных | <center>6 мин 10 с |
| <center> Т-406 | ||||||
| <center> На скорости хода | <center> 16 узлов | <center> 12 узлов | ||||
| <center>Положение руля | <center>15 | <center>20 | <center>25 | <center>15 | <center>20 | <center>25 |
| <center>Диаметр, кб | <center>2,7 | <center>2,5 | <center>2,4 | <center>2,3 | <center>2,0 | <center>1,8 |
| <center>Время на 180° | <center>1 мин 2 с | <center>0 мин 52 с | <center>0 мин 40 с | <center>2 мин 28 с | <center>1 мин 50 с | <center>1 мин 50 с |
| <center>Время на 360° | <center>2 мин 13 с | <center>1 мин 50 с | <center>1 мин 00 с | <center>4 мин 40 с | <center>3 мин 35 с | <center>3 мин 20 с |
Электроэнергетическая установка
Основные источники тока — два дизель-генератора фирмы Deutz, мощностью по 50 л. с. при 430 об/мин, каждый (за исключением Т-218, у которого дизели этого же типа и мощности имели 550 об/мин). Генераторы — МП 545 1/3, по 29,5 кВт каждый (за исключением Т-210 и Т-204, у которых генераторы ТП-60, по 31,6 кВт каждый).
Дизель вспомогательного генератора аналогичной марки, 25 л. с. при 430 об/мин. Генератор — МП 544 2/3, мощностью 16 кВт (на Т-210 и Т-204 генераторы ТП-35, при той же мощности).
На Т-217 были установлены два дизель-генератора 2Д-16/27 мощностью по 29 кВт и дизель-генератор 2Д-16/20 мощностью 17 кВт [9].
Главные генераторы были установлены оба в первом (носовом) машинном отделении корабля, вспомогательный генератор — во втором (кормовом) машинном отделении. Главная распределительная станция находилась в носовом машинном отделении, вспомогательная (щит) — в кормовом. На кораблях был принят постоянный ток напряжением 115 В для всех силовых установок и освещения. Аварийное освещение в машинных отделениях осуществлялось от аккумуляторной батареи напряжением 12 В (включалась автоматически контакторами при исчезновении напряжения в сети постоянного освещения). Для сети переносных ламп в трюмах и в сырых помещениях корабля, а также для питания трансляции и киноустановки использовался переменный однофазный ток напряжением 24 В от низковольтного агрегата-преобразователя с понижающими трансформаторами (исключение составляет Т-204 более ранней постройки, где низковольтный агрегат питал только трансляцию и киноустановку, а сети переносного освещения 24 В не было)[10].
Вспомогательные системы и оборудование
Для отопления на корабле устанавливался один вспомогательный котел типа Ярроу с рабочим давлением 3 атм, поверхностью нагрева 18 м² и паропроизводительностью 400 кг/ч. На Т-204 имелся один вспомогательный водотрубный котел шатрового типа с поверхностью нагрева 11,2 м² и паропроизводительностью около 250 кг/ч [6].
Корабельные технические средства
Средства связи
На кораблях были установлены радиостанции: «Бухта», «Бриз», «Дозор», «Куб-4м», «Метель», «ПР-4», «Вьюга», «Рейд» [11]. Все они, за исключением станции УКВ «Рейд», находились в центральной радиорубке. Приемопередатчик «Рейд» устанавливался в штурманской рубке; аппаратура боевой корабельной трансляции — на верхней палубе, на правом борту, рядом с радиорубкой [12].
Средства визуальной связи: 60-см боевой прожектор типа МПЭ-60-2, установленный на специальном банкете у грот-мачты; 45-см сигнальный прожектор типа МСПРЛ-4,5, позже перенесенный с формарса на носовой мостик (на Т-205 — кроме того, переносный 35-см сигнальный прожектор типа МСПРЛ-3,5), фонари Ратьера, Семенова, пистолет Верри [12].
Химическое вооружение
Тральщики оснащались дымовой аппаратурой типа Д-2Т1А (время непрерывного действия — 11 — 12 минут). Кроме того, на каждом корабле имелся запас дымовых шашек на две постановки (8 штук). На Т-204 была смонтирована дымовая аппаратура типа ДА-2. Посты управления дымовой аппаратурой на всех кораблях расположены на верхней палубе у тральной лебедки.
Водоотливные и противопожарные средства
Пожарная система включала в себя девять одинарных и один двойной рожок диаметром 0,5 м и прокладывалась под верхней палубой в виде однопроводной магистрали из красномедных труб. Магистраль получала питание от двух трюмно-пожарных электрических насосов производительностью по 20 т/ч при давлении 10 кг/см² [9], установленных по одному в каждом из машинных отделений. На магистрали имелись три разобщительных клапана, управление которыми было выведено на верхнюю палубу. Система орошения артиллерийских погребов выполнялась в виде отростков от пожарной магистрали, уведенных в погреба и оканчивавшихся трубами с мелкими отверстиями. Кроме водяной пожарной магистрали, на корабле в качестве противопожарного средства имелись ручные огнетушители [6].
Средства осушения состояли из центробежных насосов производительностью по 50 т/ч воды по одному в каждом машинном отделении; в коридоре гребных валов устанавливался такой же насос производительностью 30 т/ч. Кроме того, на корабле имелись два переносных насоса производительностью по 20 т/ч каждый [6]. В зависимости от конкретного корабля были возможны различные варианты средств осушения [13]:
- Т-1 — три насоса производительностью по 30 т/ч, два насоса производительностью по 20 т/ч;
- Т-406 — один насос производительностью 45 т/ч, один насос производительностью 40 т/ч, один насос производительностью 25 т/ч, один переносной насос производительностью 25 т/ч;
- Т-217 — два насоса производительностью по 50 т/ч, насос производительностью 30 т/ч, переносной насос производительностью 20 т/ч.
Катера, шлюпки, спасательные средства
Плавсредства тральщика состояли из двух шестивесельных или одного шестивесельного и одного четырёхвесельного ялов.
Корабельные запасы
Нормальный запас топлива — 13,5 т; полный — 61,5 т; максимальный — 99 т. Топливо размещалось в следующих отсеках: в междудонных цистернах правого и левого бортов и в бортовых отсеках обоих бортов. Запасное топливо (в перегруз) можно было принимать в междудонные цистерны. Котельная вода в количестве 12,4 т находилась в цистернах, расположенных в креновых отсеках. Нормальный запас питьевой воды (5,3 т) размещался в цистернах креновых отсеков правого борта; дополнительный запас питьевой воды (5,4 т) — в цистерне под носовой платформой. Запасы смазочного масла в общем количестве около 12 т и занимали запасные бортовые и междудонные цистерны [6].
Экипаж
По штату мирного времени экипаж тральщика включал в себя: офицеров — 7, старшин — 17, рядовых — 33. Всего — 57 человек [7].
Вооружение
Артиллерийское вооружение
Артиллерийское вооружение включало одну — 100-мм пушку Б-24 без щита на полубаке (на Т-204 в1939 году пушка была снята и заменена на 100-мм корабельную пушку Б-24БМ). Одна 45-мм полуавтоматическая пушка К-21, расположенный на верхней палубе сзади кормового мостика на специальном банкете, и два — 12,7-мм пулемета системы ДК, расположенные побортно на крыльях носового мостика. Боезапас насчитывал 206 снарядов калибра 100 мм (из них 6 в кранцах), 200 (800 в перегруз) снарядов для полуавтомата К-21 (100 в кранцах) и 7000 патронов для пулеметов ДК. На I серии — 198 100-мм снарядов, 100 45-мм снарядов и 10 000 12,7-мм патронов. Подача боезапаса к 100-мм орудиям производилась: элеватором системы Лесснера, а также при помощи мусинговой подачи; к 45-мм пушкам и 12,7-мм пулеметам — вручную, ящиками, через люк в верхней палубе.
28 декабря 1940 года УК ВМФ выдало НКСП заказ на разработку вариантов проекта перевооружения тральщика. Предусматривалась замена 45-мм полуавтоматических пушек на новые 37-мм зенитные автоматы 70-К и увеличение количества крупнокалиберных пулеметов. При этом требовалось сохранить без изменений тральное вооружение. Рассматривались два варианта размещения новых автоматов, но оба пришлось признать неудачными. При первом варианте два автомата 70-К устанавливались на специальной надстройке, что резко снижало остойчивость, увеличивало осадку корабля на 15 см и уменьшало скорость хода. Второй вариант предполагал монтаж автоматов непосредственно на верхней палубе и вызывал уменьшение скорости на 0,2 — 0,3 узла при сохранении изначальных осадки и остойчивости. Но при этом возникали значительные «мертвые» углы обстрела. Как компромисс, автомат 70-К установили на месте пушки 21-К. Такое размещение артиллерии провели на всех тральщиках, сданных флоту в 1941 году. Боезапас составил 500 37-мм снарядов (из них 100 в кранцах).
На Т-215 в октябре 1941 году перед походом на Ханко были дополнительно установлены ещё два пулемета ДШК в кормовой части верхней палубы, в районе тральной лебедки. Аналогичное усиление вооружения в течение зимы 1941/42 года прошли все тральщики Балтийского флота, получившие в дополнение к пулеметам по два 20-мм автомата «Эрликон» (боезапас 7000 снарядов), установленных побортно между кормовым орудием и прожекторной площадкой. Позже на Т-205 два дополнительных 37-мм автомата 70-К смонтировали на рострах перед дымовой трубой. На достроенном в 1944 году Т-219 тральную лебедку сдвинули в корму, и два автомата 70-К разместили линейно-возвышенно в диаметральной плоскости. На срезах полубака и крыльях мостика установили четыре спаренных пулемета ДШКМ-2Б. С таким же вооружением достроили Т-220 и Т-221, но на них после войны автоматы 70-К были заменены новыми 25-мм автоматическими пушками 84-К.
Экипаж черноморского Т-401 перенес боевой 90-см прожектор на ростровую площадку позади дымовой трубы, а на прожекторной площадке установили пулемет ДШК. Часть тральщиков оснастили дополнительным пулеметом на ростровой площадке. В течение 1942 года все черноморские тральщики (кроме Т-407 и Т-408) получили по два автомата 70-К, расположенные побортно на срезе полубака за рубкой. 45-мм полуавтомат тоже заменили установкой 70-К, а 45-мм полуавтомат переместили дальше в корму. Пулеметы ДШК с крыльев мостика перенесли на верхнюю палубу у грот-мачты. При установке тралов новых типов в послевоенный период из-за роста водоизмещения балтийских и черноморских кораблей их вооружение ограничили двумя 37-мм автоматами.
Тихоокеанские тральщики получили в кормовой части три автомата 70-К со щитами; последние располагались в диаметральной плоскости на верхней палубе за кормовой надстройкой. Один из этих автоматов, расположенный ближе в нос, пришлось приподнять на специальном основании, чтобы обеспечить большие сектора обстрела. Тральщики Тихоокеанского флота получили также по четыре одноствольных пулемета ДШК или два спаренных 12,7-мм пулемета «Браунинг».
Стрелковое вооружение по штату включало один 7,62-мм пулемет ДП и 15 7,62-мм винтовок обр. 1891/1930 года [14].
Тральное вооружение
Тральное вооружение было весьма разнообразным: два комплекта параван-тралов К-1 (один штатный и один запасной); два комплекта змейковых тралов; один трал Шульца. Для постановки параван-охранителей в 1943 году на балтийских тральщиках Т-210, Т-217 и Т-218 в носовой части установили шпироны. Но так как длина тралящей части паравана не превышала 40 м, а параван отходил от борта лишь на 10 — 12 м, это не гарантировало тральщику безопасности. Вскоре параван-охранители демонтировали.
На Т-204 «Фугас» установили опытный образец электромагнитного трала, который прошел испытания в начале 1941 года, но в кампанию этого года не применялся. До начала войны электромагнитный трал так и не поступил на вооружение, хотя в коридоре гребных валов и предусматривалось место для его агрегатов. Тралы типа LL английского производства с начала 1944 года установили на черноморских Т-401 и Т-407. Штатную тральную вьюшку, применяемую на американских базовых тральщиках типа YMS, разместили за кормовой надстройкой, без демонтажа установленного артиллерийского вооружения. Балтийские тральщики получили электромагнитный трал только после войны. Чтобы облегчить корабли, тральную вьюшку трала типа LL расположили на месте кормового зенитного автомата. Позже на тральщиках установили электромагнитные тралы ТЭМ-У и ТЭМ-У1, акустические тралы ГАТ и БАТ-2, контактные тралы МТ-1, МТ-2 и МКТ-3.
| Время постановки и уборки тралов тральщиками типа «Фугас» [15] | ||||
|---|---|---|---|---|
| <center> Т-1 | ||||
| <center> Трал | <center> Шульца | <center> щитовой | <center> змейковый | <center> параванный |
| <center> Время постановки | <center> 5 мин | <center> 3 мин | <center> 3 мин | <center> 4 мин |
| <center> Время уборки | <center> 7 мин | <center> 10 мин | <center> 7 мин | <center> 12 мин |
| <center> Т-406 | ||||
| <center> Трал | <center> Шульца | <center> щитовой | <center> змейковый | <center> параванный |
| <center> Время постановки | <center> 9 мин | <center> нет данных | <center> 5 мин | <center> 6 мин |
| <center> Время уборки | <center> 10 мин | <center> нет данных | <center> 7 мин | <center> 14 мин |
Средством пассивной защиты от неконтактных мин стала размагничивающая обмотка системы ЛФТИ, первоначально расположенная либо на леерах, либо на бортах снаружи корабля. Позже её заключили в железные сварные кожухи, расположенные вдоль бортов на верхней палубе и полубаке. Обмотка каждого корабля состояла из трех секций: основной нерегулируемой, основной регулируемой (охватывающих весь корпус корабля) и носовой регулируемой, расположенной на полубаке [16].
Приборы управления стрельбой
На носовом мостике каждого корабля имелся один 1,5-метровый стереоскопический дальномер. Дальномеры, установленные на Т-215 и Т-218, снабжены антивибрационными тумбами типа АВТ-2. Приборы управления стрельбой отсутствовали; расчеты прицела и целика осуществлялись с помощью специальных таблиц [17] [8].
Десантовместимость
При необходимости тральщики проекта 53 могли принять на борт 10 45-мм противотанковых орудий с передками и до 600 человек с личным оружием, боеприпасами и запасом продовольствия на 5 суток [7].
Штурманское вооружение
К началу войны на тральщиках имелось следующее штурманское оборудование: магнитные компасы — 3 штуки (главный, установленный на компасном мостике, путевой — на ходовом, рубочный — в ходовой рубке); электромеханический лаг типа ГО III (приборы управления — станция лага, трансмиттер, умформер — размещены в штурманской рубке, счетчик пройденного расстояния и указатель скорости установлены по одной паре в штурманской рубке и на мостике); механический лот Томсона, ручные лоты и другие штурманские приборы.
На Т-215 перед походами на Ханко был установлен гирокомпас ГУ-I. Матка гирокомпаса размещалась в помещении бывшей канцелярии; от неё работали пять репитеров (три — на носовом мостике, один — в ходовой рубке и один — в румпельном отделении) и курсограф. На всех остальных пяти кораблях дивизиона базовых тральщиков гирокомпас смонтировали в период зимнего ремонта 1942 года [7] [12].
Общая оценка проекта
Достоинствами тральщиков проектов 3, 53. 53у и 58 можно считать их хорошую мореходность и относительно большую дальность плавания. Конструкция корпуса обеспечивала высокую живучесть: взрыв мины в трале на расстоянии 7 — 10 м от кормы не вызывал существенных повреждений. При авиационных налетах попадания авиабомб весом 100—150 кг или близкие разрывы бомб большего калибра, как правило, не приводили к гибели тральщика.
Вместе с тем комиссии, проводившие испытания тральщиков до войны, указывали на существенные недостатки этих кораблей. В частности, отмечались малая скорость выборки параван-трала, малый запас воды на корабле, повышенная парусность, а имевший место небольшой дифферент на нос способствовал зарыванию в волну при килевой качке. В ходе боевых действий обнаружилось ещё одно следствие повышенной парусности в носовой части тральщика: в свежую погоду корабли становились рыскливыми, что влияло на точность прохождения тральных галсов. Удары попутной волны в транец приводили к рысканью корабля на курсе. Слишком большой диаметр циркуляции (пять длин корпуса) затруднял маневрирование на заднем ходу. Скорость хода с поставленными тралами оказалась недостаточной. Проблемы с остойчивостью заставляли с осторожностью устанавливать дополнительное вооружение. Малый запас тралящих частей контактных тралов приводил к быстрому их израсходованию от действия противотральных приспособлений. Главным недостатком тральщиков типа Фугас была слишком большая для такого корабля осадка, приводившая к подрыву на минных заграждениях [18].
Напишите отзыв о статье "Базовые тральщики проекта 53 типа «Фугас»"
Примечания
- ↑ Здесь и далее приведены тактико-технические характеристики тральщика Т-1 проекта 53 по состоянию на 1943 год.
- ↑ Костриченко, 2005, с. 3.
- ↑ Костриченко, 2005, с. 4.
- ↑ 1 2 Костриченко, 2005, с. 7.
- ↑ 1 2 3 4 Костриченко, 2005, с. 9.
- ↑ 1 2 3 4 5 Костриченко, 2005, с. 10.
- ↑ 1 2 3 4 5 Платонов, 2002, с. 321.
- ↑ 1 2 Платонов, 2002, с. 322.
- ↑ 1 2 3 Платонов, 2002, с. 323.
- ↑ Костриченко, 2005, с. 10-11.
- ↑ Платонов, 2002, с. 617-618.
- ↑ 1 2 3 Костриченко, 2005, с. 15.
- ↑ Костриченко, 2005, с. 324.
- ↑ Костриченко, 2005, с. 11-13.
- ↑ Платонов, 2002, с. 74.
- ↑ Костриченко, 2005, с. 14.
- ↑ Костриченко, 2005, с. 13.
- ↑ Костриченко, 2005, с. 72.
Литература
- Платонов А. В. Энциклопедия советских надводных кораблей, 1941—1945 / А. В. Платонов. — СПб.: ООО «Издательство Полигон», 2002. — 640 с. — 5 000 экз. — ISBN 5-89173-178-9.
- Костриченко В. В., Кулагин К. Л. Быстроходные тральщики типа «Фугас». — М.: Моделист-конструктор, 1997. — 72 с. — (Морская коллекция, 2005, № 2).
- Царьков А. Черноморские «Фугасы» (рус.) // журнал «Оружие». — 2011. — № 2. — С. 52-62.
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Базовые тральщики проекта 53 типа «Фугас»
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
