Баина-Башта
Город
Баина-Башта
Бајина Башта/Bajina Bašta
Показать/скрыть карты
|
Баина-Башта (серб. Бајина Башта) — населённый пункт городского типа в Сербии, в Златиборском округе, центр общины Баина-Башта.
Географическое положение
Город расположен в Западной Сербии, на границе с Боснией и Герцеговиной, на правом берегу реки Дрина, у подножия горного массива Тара. Город соединён асфальтированной дорогой с городами Валево, Шабац и Ужице.
Климат
Климат умеренно-континентальный, с повышенной влажностью воздуха после сооружения Перучацкого водохранилища на Дрине и Заовинского в горах Тара. Среднегодовое количество осадков 700—800 мм.
История
В 60-е годы XIX века развитие города замедлилось, особенно после указа князя Михаила Обреновича от 16 июня 1866, который лишал Байину-Башту статуса городка. 15 сентября 1872 князь Милан Обренович вернул статус городу, что способствовало более бурному его развитию.
Население
Численность населения 9 543 чел. (перепись 2002).
Этнический состав населения однородный: сербы — 98 %, черногорцы — 1 %.
Численность совершеннолетних в городе — 7 432 чел, средний возраст населения — 36,1 года (мужчины — 35,4, женщины — 36,7). В городе имеется 3 014 домохозяйств, среднее число человек в которых — 3,17.
За последние полвека численность населения города увеличилось в несколько раз.
Экономика
Самое крупное предприятие города — ГЭС «Баина-Башта».
В районе города выращивают табак, малину, разные фрукты и овощи.
Напишите отзыв о статье "Баина-Башта"Отрывок, характеризующий Баина-Башта– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц. Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал. В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте. Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться. Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства. |