Баишев, Тагир Галлямович
| Тагир Галлямович Баишев | |
| башк. Таһир Ғәлләм улы Байышев | |
| Место рождения: |
деревня Халилово, Златоустовский уезд, Уфимская губерния, ныне в Дуванский район, Башкортостан |
|---|---|
| Место смерти: | |
| Научная сфера: |
лингвистика |
| Альма-матер: |
Башкирский государственный педагогический институт им. К. Тимирязева |
| Награды и премии: |
|
Тагир Галлямович Баишев (башк. Таһир Ғәлләм улы Байышев; 1886—1974) — башкирский советский учёный-лингвист, тюрколог, кандидат филологических наук, специалист в области диалектологии, лексикологии и терминологии тюркских языков.
Краткая биография
Баишев Тагир Галлямович родился 15 августа 1886 года в деревне Халилово Златоустовского уезда Уфимской губернии (ныне расположена в Дуванском районе Башкортостана).
Получил образование в мектебе родного села, затем учился в медресе и в русско-башкирской школе. После окончания начал работать учителем медресе в деревне Халилово.
В 1907 году его призывают на военную службу, во время которой окончил также военно-фельдшерскую школу. Позже, в должности военного фельдшера Тагир Баишев участвует в Первой мировой войне.
В 1918 году возвращается на родину и продолжает работать в медресе. В связи с нехваткой медицинских работников, Тагир Галлямович начинает работать фельдшером в Месягутовском кантоне.
В 1923 году Тагир Баишев возвращается к работе в школу. Был назначен инспектором отдела народного образования Месягутовского кантона.
С 1925 года являлся корреспондентом «Крестьянской газеты».
С 1927 года работал инспектором Башнаркомпроса. Работая в Наркомпросе, Тагир Галлямович принимает участие в переводах и создании новых школьных учебных пособий и словарей, а также участвует в лингвистических экспедициях.
В 1933 году окончил отделение башкирского языка и литературы Башкирского государственного педагогического института имени К. Тимирязева.
В 1933—1957 гг. является научным сотрудником Института истории, языка и литературы имени Мажита Гафури[1][2].
Научная деятельность
В 1957 году Тагир Баишев защищает кандидатскую диссертацию.
Принимает участие в 11 научно-исследовательских экспедициях по изучению диалектов башкирского языка.
В монографии «Башкирские диалекты в их отношении к литературному языку» (М., 1955) Тагир Баишев систематизировал огромный диалектный материал собранный в экспедициях. В этой работе он также проводит общую классификацию башкирских диалектов и говоров, описывает их специфические особенности и выделяет территории распространения, устанавливает общие лексические и морфологические признаки, делает важный вывод о наличие трёх диалектов в башкирском языке — восточного, южного и северо-западного.
В 1954 году под его руководством была проведена диалектологическая экспедиция в Аскинский, Балтачевский, Бураевский и Янаульский районы БАССР, где был собран богатый материал по фонетике, грамматике и лексике башкирского языка и сделан вывод о том, что «западный диалект составляет неотъемлемую часть башкирского народно-разговорного языка». Однако позже работы по изучению говоров северо-западных башкир были надолго прерваны, а бесценный научный отчет экспедиции подготовленный к печати Тагиром Баишевым, стал лишь достоянием госархива. Только по прошествии более полувека, его труды увидели свет в издательствах.
Тагир Баишев является автором множества научных статей по различным аспектам башкирского языка. Принял участие в создании фундаментальных русско-башкирского и башкирско-русского словарей, ряда двуязычных терминологических словарей. Тагир Баишев сделал множество научных находок. Так, именно им был найдено шежере рода знаменитого Шагали-Шакмана, главы древнего тамьянского рода, которое хранилось в деревне Култай-Каран Миякинского района. Под его руководством было подготовлено обширное шежере села Дуван-Мечетлино.
На основании исследований Тагира Баишева в 70-80-е годы XX века началась интенсивная работа по дальнейшему, более углубленному изучению диалектов и говоров практически на всей территории расселения башкир[2]. Он также оставил интересные заметки о взаимоотношениях башкир и узбеков-сартов в средние века[3].
Память
В память о нем названа улица в поселке Нагаево Октябрьского района Уфы — ул. Тагира Баишева.
Напишите отзыв о статье "Баишев, Тагир Галлямович"
Примечания
Ссылки
- [bashkortostan450.ru/celebrities/vchenie/baishev/ Баишев Тагир]
- [www.vsesmi.ru/news/31135/ К 120-летию самого крупного башкирского языковеда Тагира Баишева приурочено переиздание его главного научного труда]
- Ураксин З. Г. [xn----7sbacsfsccnbdnzsqis3h5a6ivbm.xn--p1ai/index.php/read/8-statya/1818-bajyshev-ta-ir-ll-m-uly Баишев Тагир Галлямович.//Статья в Башкирской энциклопедии] (башк.)
- Ураксин З. Г. Баишев Тагир Галлямович.// Башкортостан: краткая энциклопедия. — Уфа: Научное издательство «Башкирская энциклопедия», 1996. — 672 с. — С.139.
Отрывок, характеризующий Баишев, Тагир Галлямович
– Евангелие! У меня нет.Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
