Байа

Байа (араб. بيعة ‎) — в арабском языке слово байа означает договор, присягу, клятву верности и т. д..

Конституционно-правовой договор

В исламских странах байа — это конституционно-правовой договор правителя страны с высшим представительным органом – парламентом об условиях своего избрания и правления, что выражается в принятых на себя обязательствах и вытекающих из этого прав для их реализации. Конституционно-правовой договор явление новое для современной мировой практики, но органичное и естественное для исламского мира.

Западный мир знает только два современных типа конституционно-правового договора, а именно:

1. Договор о создании государства, отсюда вытекает такая форма федерации по типу создания как договорная федерация, которая считается крайне неустойчивой в отличие от конституционной федерации.

2. Пакт или договор об основных условиях проведения реформ, когда основные политические силы христианской страны в эпоху реформ в данной стране заключают соглашения об основных параметрах проведения реформ, которым обязуются безусловно следовать.

В содержание байа можно отнести следующие условия:

• Условия избрания — что включает в себя факт заключения договора, соблюдение процедуры избрания и условия цензов, к которым можно отнести возраст – 35 лет, мусульманин (хотя возможны и исключения), добрый и справедливый нрав (имеется в виду поведение, репутация), высшее образование, политический опыт.
• Условия правления – система взаимных обязательств, возможно более конкретизированных: политических, экономических, социальных и культурных прав и обязанностей, то есть обязательства по выполнению своей предвыборной программы.
• Условия досрочного ухода с поста – импичмент, по состоянию здоровья и так далее, это больше выражается именно в байа, а не в Конституции (Основном низаме).

Таким образом, байа является одним из отличительных правовых институтов исламского конституционного права и позволяет ему динамично развиваться, не теряя связи с традицией.

Процедура заключения байа выглядит следующим образом: правитель избирается в стране, Меджлис аль Байа в срок от 10 до 30 дней после избрания и не позднее чем за месяц до вступления в должность предлагает заключить договор правителю. Отказ от Байа делает избрание недействительным. Попытка вступить в должность без байа есть государственный мятеж против основ власти в стране.

Суфизм

В суфизме байа представляет собой обряд инициации, при которой ученик (мюрид) дает присягу (клятву) своему учителю (муршиду) о том, что он останется верен ему и будет выполнять все его указания. Байа сопровождается рукопожатием и передачей суфийского облачения (хирка) и колпака дервиша (таджа).

См. также

• Байа Ридван
• Присяга при Акабе

Ссылки

• Боголюбов А.С. [www.academia.edu/800250/_._M._1991 Бай’а] // Ислам: энциклопедический словарь / отв. ред. С. М. Прозоров. — М. : Наука, 1991. — С. 36.</span>
• Али-заде, А. А. [slovar-islam.ru/books/b.html#Baia8 Бай’а] : [[web.archive.org/web/20111001002811/slovar-islam.ru/books/b.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>

Отрывок, характеризующий Байа

– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.