Байкеры (субкультура)
Поделись знанием:
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
(перенаправлено с «Байкер»)
Ба́йкеры (англ. biker, от bike ← motorbike ← motorbicycle «мотоцикл») — субкультура любителей и поклонников мотоциклов. В отличие от обычных мотоциклистов, у байкеров мотоцикл является частью образа жизни. Характерным также является объединение с единомышленниками на основе этого образа жизни.
Содержание
История возникновения
Байкерское движение зародилось в 1950-х годах в США, проникло в Европу и СССР в 1970-х (в СССР в 1980-х годах их называли «рокеры»), какое-то время входило в состав субкультуры, когда байкеры были разделены на несколько агрессивных и враждующих группировок.
До недавнего времени понятие «байкер» распространялось исключительно на владельцев чопперов и непременно ассоциировалось с вынесенным далеко вперёд передним колесом, обилием хрома, кожи, длинными волосами и бородой мотоциклиста. Однако, с конца 90-х годов на дорогах всё чаще стали появляться мотоциклы с высокооборотистыми двигателями и улучшенной пластиковыми обтекателями аэродинамикой — спортбайки. На протяжении долгого времени спортбайкеры не признавались «истинными» байкерами как члены байкерского сообщества, даже такой жест, как приветственное поднятие руки при встрече на дороге, на них не распространялся. Причина такой конфронтации крылась в облике мотоцикла и манере езды. Высокая скорость спортбайка и мотоциклист в полной экипировке, больше похожий на космонавта в скафандре, не вязались в понимании байкеров старой формации с обликом настоящего байкера.
Внешний вид байкеров
Стереотипный внешний вид байкера: «косуха» (кожаная куртка с замком наискосок) или кожаная мотокуртка (часто поверх мотокуртки надевается джинсовая или кожаная жилетка без рукавов с «цветами» (символикой) мотоклуба), кожаные штаны. Байкеры часто отпускают длинные волосы, усы, бороды. Для защиты глаз от ветра носят очки, нередко игнорируют шлемы, но иногда предпочитают носить настоящие или стилизованные каски вермахта (с рогами или без), реже - каски немецких солдат Первой мировой войны.
Символика байкеров
Наиболее часто используемая символика[1][2][3][4]:
- Флаг Конфедерации (точнее, его вариант — Naval Jack). Традиция его применения пошла от американских байкеров. Он символизирует нонконформизм байкеров. Стоит отметить, что не все представители байкерского движения имеют представление об историческом значении символа или не придают ему значения, используя флаг Конфедерации только как знак причастности к этому движению[5].
- Изображение черепа. Обычно символизирует бесстрашие перед лицом опасности и смерти. Другой смысл использования символа черепа у байкеров — защита от смерти. Существует поверие, что когда приходит Смерть, она оставляет на умершем свой знак — череп, а если на человеке уже есть этот символ, она думает, что здесь уже была и не трогает человека[6].
- Эмблема (у байкеров эмблема обычно называется «Цвета») клуба, нашитая на спину (зачастую её нашивают на кожаные или джинсовые жилетки, которые надевают поверх косухи, но могут нашивать и на куртку), которая показывает к какому мотоклубу принадлежит байкер. Цвета обычно состоят из трех частей. В верхней дугообразной части (называемой «рокер») указывают название клуба, на нижнем рокере — страну или город, в котором организован мотоклуб, на центральной — логотип и статус клуба. Распространённой является подпись «МС», свидетельствующая о принадлежности клуба к категории «MC» клубов (аббревиатура от английских слов «Motorcycle Club»). Бывают и другие формации клубов, такие как «MG» или «MCC»[7]. Некоторые клубы делают специальные нашивки на рукав куртки или на грудь на жилетке (с левой стороны), где указан статус или должность (Президент, Вице-президент, Казначей и т. д.) байкера в клубе, название клуба. На груди также помещается нашивка с прозвищем байкера.
- 1 %. Иногда на жилетах байкеров можно увидеть нашивку «1 %». Этот термин появился после выступления главы Американской мотоциклетной ассоциации (АМА), в котором тот сказал, что все мотоциклисты — законопослушные люди, и только один процент из них являются «отверженными» и нарушают закон (outlaws)[8]. После этого выступления, на фоне и так существующей жесткой конфронтации между АМА и клубами, которые относились к категории МС, последние избрали «1 %» символом, отличающим их от АМА-клубов. С тех пор нашивка «1 %» означает, что МС или независимый байкер относят себя к outlaw. «1 %» — это не только наиболее известные и крупные МС (Outlaws MC, Hells Angels MC, Bandidos MC, Pagans MC, Mongols MC), но и менее известные клубы и многие байкеры-одиночки. Западные средства массовой информации, в том числе кинематограф, стремятся представить 1%-клубы, как криминальные банды. Иногда это действительно так, иногда не соответствует действительности, но положение outlaw-клуба определяется тем, что он живёт по законам МС и сложившимся неформальным традициям.[9]
- Татуировка. Иногда высказывается мнение, что байкерская татуировка («biker’s tattoo») есть отдельный вид этого искусства[10][11]. Очень часто байкеры выбирают татуировки с изображением мотоцикла, символику и логотипы Harley-Davidson, символы свободы и дороги.
- 13. В книге Хантера С. Томпсона «Ангелы Ада» упоминается, что нашивка в виде числа 13 означает употребление марихуаны (в английском алфавите буква «M» тринадцатая по счету).
- Железный крест. Перенят у американских пилотов после Второй мировой войны, когда, собственно, и возникло байкерское движение. Надев награды врага, лётчики выражали протест против американской власти.
- Свастика. На многих байкерах можно увидеть изображение свастики. Вопрос об этом символе неоднозначен. С одной стороны, большинство американских outlaw-байкеров, в силу многих причин, отличаются правыми взглядами. С другой стороны, есть обоснованные сомнения, что эти байкеры убеждённые, «идейные», нацисты. Во многом (но далеко не во всём) это идёт от желания эпатировать «цивилов», то есть обычных, добропорядочных мирных граждан. Однако, нельзя говорить обо всех outlaw в общем — кто-то может действительно быть наци, кто-то вешает знаки просто из эпатажа, кто-то — потому что в их MC так принято или потому что так принято изображать байкеров.
 |
Внимание! Данная страница или раздел содержит ненормативную лексику. |
- Вот отрывок из книги Хантера Томпсона «Ангелы Ада» («обыватель» увидел свастику на фургоне и на байкерах):
- Ещё один тип неслышно подобрался ко мне и спросил шепотом:
- — Скажите, ребята, вы на самом деле наци?
- — Только не я, — ответил я. — Я из Kiwanis.
- Он многозначительно кивнул, как будто наперед знал всё, что я ему скажу.
- — А как же тогда быть со всем тем, о чём вы любите читать? — спросил он. — Ну, ты понимаешь, все эти штуки, связанные со свастиками…
- Я обратился к Сонни, который показывал нашим добровольным помощникам, как ставить ящики на заднем сиденье: «Эй, этот парень хочет знать, наци ты ли нет?». Вопреки моим ожиданиям, Баргер не рассмеялся, а погнал свою обычную телегу относительно свастик и железных крестов («Да это вообще не имеет никакого значения. Мы покупаем это добро в дешёвых магазинчиках.»).
- Но именно в тот самый момент, когда мужчину вроде бы всё в ответе Баргера устроило, немедленно последовала грубая подъёбка, и Сонни выдал один из тех раздражающих провокационных экспромтов, которые сделали его любимцем среди репортеров Бэй Эреа. «Но эти штучки во многом связаны со страной, которой мы восхищаемся», — продолжил он, имея в виду довоенную Германию. — У них была дисциплина. И никакого пиздобольства. Не все идеи у них были правильными, но, по крайней мере, они уважали своих лидеров и могли доверять друг другу.[9]
Также байкеры используют много других знаков (нашивки, татуировки, рисунки на одежде и т. д.), связанных с различными событиями, символикой байкерского движения и пр. Многие из них играют роль своеобразного опознавателя «свой-чужой».
Мотоциклы байкеров
Наиболее уважаемыми среди байкеров считаются мотоциклы, сделанные своими руками с умением и богатой фантазией. Чаще всего они относятся к классу чопперов[12], или кастомов (собранный вручную мотоцикл с использованием большого количества тюнинговых запчастей)[13], сильно отличающийся от сошедшего с заводского конвейера и имеющий ярко выраженную индивидуальность. Некоторые клубы выставляют определённые требования к объёму двигателя (например, не менее 750 см³) или марке мотоцикла.
Календарь байкеров, знаменательные даты
- Ride To Work Day[14] (рус. «На работу на байке»), международный, организован в 1992 г. До 2008 года проводился в третью среду июля, с 2008 года — в третий понедельник июня.
- Labor Day (рус. «День Труда»), национальный праздник в США, отмечается в первый понедельник сентября. В этот день проводятся клубные мероприятия и мотопробеги.
Крупнейшие мотошоу
Ещё одним немаловажным проявлением байкерской субкультуры являются многочисленные байк-шоу, байкслеты, мотошоу и другие мероприятия связанные с мотоциклами. Чаще всего такие мероприятия носят характер шоу с приглашением музыкантов, стриптизёрш, каскадёров. Немаловажной составляющей является употребление спиртных напитков, прежде всего пива. Наибольшую мировую известность имеют:
- Bike Week в Дайтоне, Флорида, США;
- Моторалли в Стурджисе, Южная Дакота, США ([www.sturgismotorcyclerally.com/ Sturgis Motorcycle Rally]). Старейшее и крупнейшее байк-шоу.
Байкеры и популярная культура
 |
Эта статья или раздел может содержать материал неэнциклопедичного характера. Пожалуйста, улучшите её в соответствии с правилами написания статей. На странице обсуждения могут быть подробности.
|
На протяжении десятилетий сложилось два противоречивых, почти взаимоисключаемых образа байкеров. С одной стороны, это свободный и сильный человек, не боящийся «ни Бога, ни чёрта», ни смерти и риска, ни дождя и ни ветра, ни скорости и опасностей дальних дорог. Особенно этот образ воспитывается именно внутри байкерских сообществ.
С другой стороны, в средствах массовой информации, а следовательно, и в обыденном, обывательском, массовом сознании, стереотипами стали неуважительное отношение байкеров к закону и обывателям (цивилам, на жаргоне байкеров), разрушителей, врагов общества и законов, тесно связанных с преступлениями[15].
Образ жизни байкеров и особенно членов мотоклубов (MC) середины 60-х годов XX века серьёзно повлиял на массовую культуру, что в первую очередь отразилось в кинематографе. Благодаря массмедиа в сознании обывателя стал создаваться расплывчатый, но однозначный образ «байкера» — пьяного, беспощадного и жестокого.
Массовая культура, в свою очередь, сделала этот образ отвратительно-притягательным и привнесла в него ряд стереотипов, мифов и прочей всячины.
На волне популярности Hells Angels и других outlaw-клубов стали в массовом порядке сниматься фильмы, писаться книги и выпекаться жареные публицистические статьи.
Единственное, что не смогли донести до «простых людей» Америки десятки и сотни вышедших в 60-70-е годах байкерских фильмов, книг и репортажей — так это смысл существования outlaw. «Ангелы Ада» и другие MC были названы «отверженными» из-за того, что они были отвергнуты Американской Мотоциклетной Ассоциацией, объединяющей «приличных мотоциклистов», за превышение скорости, неправильную парковку и отсутствие талона техосмотра. Во всеуслышание было сказано, что их всего один процент среди нормальных и аккуратных водителей двухколёсного транспорта. Но режиссёры и журналисты не сказали, что outlaw байкер — это не стиль езды на мотоцикле, а стиль жизни. Байкеры презирали окружавшее их общество, и они создали собственное — со своими правилами и моралью. Именно в тот момент глава «Ангелов Ада» Ральф Сонни Баргер произнёс гордую фразу «It’s better to rule in hell than serve in heaven» (Лучше править в аду, чем прислуживать в раю). Не все мотоклубы относятся к «1 %» и не все байкеры пришивают себе на куртки этот гордый знак, а только те, что выступают против всего того, что составляет институт «общества» — против цивильных норм, государственного закона и бюрократических ограничений, автоматически становясь «врагами государства номер один» и преступниками.
Наиболее популярной тема байкеров как outlaw в массмедиа была в середине 60-х и начале 70-х годов XX века. К настоящему времени этот образ угасает, постепенно теряя популярность в массах и уступая его более пафосным, «модным», современным молодёжным течениям, особенно связанными с так называемыми «спорт-байками». За редким исключением современные мотоциклисты не имеют даже малейшего представления, как нужно вести себя в той или иной ситуации и как поддерживать имидж истинного байкера. Только некоторые клубы во главе с ортодоксальными руководителями и отдельные free riders (независимые байкеры) пропагандируют «старые добрые» порядки и передают традиции из поколения в поколение[16][17][18]
Фильмы
С течением времени кинофильмы, рассказывающие о байкерах, образовали целый пласт кинематографа[19]. Среди наиболее серьёзных в художественном отношении фильмов, которые оказали большое влияние на популярность байкерского движения, и одновременно стали культовыми в этой среде, можно отметить:
- The Wild One, 1953.
- Hells Angels on Wheels, 1967.
- Hell’s Angels’69, 1969.
- Easy Rider, 1969.
Другими известными фильмами, в которых обыгрывается эта тематика, являются:
- Harley Davidson and the Marlboro Man, 1991.
- Beyond the Law, 1992.
- The Wild Hogs, 2007.
- Hell Ride, 2008.
См. также: Список фильмов о байкерах
Мотоклубы (MC)
Музыка
Как отдельный человек, байкер может любить и слушать любую музыку — от симфоний до поп-музыки и шансона. Но в среде байкеров более распространёнными являются рок, хард-рок, метал, блюз. В популярной музыке, притом и в лёгких её формах (т. н. «попсе»), часто обыгрывается образ байкера,
Музыкальные группы, связанные с байкерской тематикой и байкерским движением:
- Accept
- Black Sabbath
- Billy Idol
- Iron Maiden
- Judas Priest
- Manowar
- Mötley Crüe
- Motörhead
- U.D.O.
- W.A.S.P.
- ZZ Top
- Steppenwolf
Компьютерные игры
Интерес к байкерской культуре проявился и в сфере компьютерных игр.
- Grand Theft Auto IV: The Lost and Damned — первый из двух дополнительных эпизодов для игры Grand Theft Auto IV. Эпизод повествует об истории вымышленного мотоклуба "The Lost MC", скорее всего списанного реально существующего The Outlaws Motorcycle Club;
- Full Throttle — графический квест о байкерах;
- Ghost Rider;
- Ride To Hell: Retribution;
- Outlaw Chopper;
- Harley-Davidson: Race to the Rally;
- Biker Mice from Mars;
- Серия игр Road Rash;
- Серия игр American Chopper — игра по мотивам одноимённого популярного телевизионного шоу.
- Left 4 Dead - один из главных героев является байкером.
См. также
Напишите отзыв о статье "Байкеры (субкультура)"
Примечания
- ↑ Bob Bitchin Robert Lipkin. Brotherhood of Outlaws. FTW Publishing, Inc. 2007. ISBN 0966218205
- ↑ [bikermovies.ru/?p=572 Байкерская символика и терминология] на BikerMovies — сайте о байкерском кино и байкерском движении
- ↑ Arthur Veno. The Brotherhoods: Inside the Outlaw Motorcycle Clubs. 2004. ISBN 9781741141375
- ↑ Dave Nichols. One Percenter: The Legend of the Outlaw Biker. 2007. ISBN 0760329982
- ↑ Penny Powers, Chuck Hays. Sit Down, Shut Up and Hang On!: A Biker’s Guide to Life. 1997. ISBN 0879057815
- ↑ Robert Wintner. The Modern Outlaws.
- ↑ [bikermovies.ru/?p=2081 MC, MG, MCC и другие формации байкерских сообществ]
- ↑ В наше время АМА заявляет, что в архивах организации нет информации о подобном высказывании кого-либо из официальных лиц. Исторически фраза связывается с ралли в Холлистере, Калифорния, в июле 1947 года. Ралли собрало около 4000 гостей, что многократно превысило возможности отелей. Неизбежные в такой ситуации конфликты и ночевки мотоциклистов под открытым небом, на тротуарах и лавках, прессой были преподнесены как пример аморальности. Фраза про 99 % якобы была попыткой объяснить ситуацию. (см. en:Hollister riot)
- ↑ 1 2 Хантер С. Томпсон. Ангелы Ада. М. 2001. ISBN 5-8026-0128-0
- ↑ [www.alltatu.ru/?p=22 Байкерские татуировки, байкерские тату] на alltatu.ru
- ↑ «Easyriders» Magazine. October 2004.
- ↑ Harley Davidson. Сто лет вместе на дороге жизни. — М. АСТ. Астрель. 2003. ISBN 5-17-017934-0. С. 192—193
- ↑ [izvestia.ru/news/573213 «Ночные волки» разработали русский «Харлей»] - Первый продукт проекта «Русский мотоцикл» получил военный облик (2015)
- ↑ [www.ridetowork.org/ www.ridetowork.org]
- ↑ Julian Sher, William Marsden. Angels of Death. Hells Angels Biker Crime Empire. 2007. ISBN 0786719311
- ↑ Richard «Deadeye» Hayes. Outlaw Biker: My Life at Full Throttle. 2008. ISBN 0806528990
- ↑ Jay Barbieri. Biker’s Handbook: Becoming Part of the Motorcycle Culture. 2007. ISBN 076033210X
- ↑ Geoffrey Moss, Stuart Miller. The Biker Code. 2002. ISBN 0743225961
- ↑ [bikermovies.ru/?p=28 Экранные всадники Апокалипсиса]
Литература
- Томпсон, Хантер. Ангелы Ада. — М.: Гудьял-Пресс, 2001. — 544 с. — ISBN 5-8026-0128-0.
- Barbieri, Jay. Biker’s Handbook. Becoming Part of the Motorcycle Culture. — Motorbooks, 2007. — 192 p. — ISBN 0-7603-3210-X.
- Barger, S; Shaylor, Andrew. Hell’s Angels Motorcycle Club. — Merrell, 2007. — 208 p. — ISBN 1858944074.
- Barker, Thomas. Biker Gangs and Organized Crime. — Anderson Pub Co, 2007. — 189 p. — ISBN 1593454066.
- Garson, Paul. Born to Be Wild. A History of the American Biker and Bike. — Simon & Schuster, 2007. — 320 p. — ISBN 1-4165-7523-5.
- Gober, Mac. Unchained. Outlaws Brutal Biker. — Kenneth Copeland Publications, 1998. — 184 p. — ISBN 1-57794-067-9.
- Hall, John. Riding on the Edge: A Motorcycle Outlaw’s Tale. — Motorbooks, 2008. — 304 p. — ISBN 0760332762.
- Hayes, Richard «Deadeye». Outlaw Biker. My Life at Full Throttle. — John Blake, 2008. — 288 p. — ISBN 0-8065-2899-0.
- Hudson, Jan. Sex and Savagery of Hell’s Angels. — Greenleaf Classics Inc, 1966. — 128 p. — ISBN 0450002993.
- Langton, Jerry. Biker: Inside the Notorious World of an Outlaw Motorcycle Gang. — John Wiley & Sons, 2010. — 256 p. — ISBN 978-0-470-16058-9.
- Lid, Dennis W. First to Last: The Tale of a Biker. — CCB Publishing, 2007. — 112 p. — ISBN 0978116291.
- Lipkin, Bob (Bitchin Robert). Brotherhood of Outlaws. — FTW Publishing Inc, 2007. — 234 p. — ISBN 0-9662182-0-5.
- Mccusker, M. Patric. A Road Without End. The Jus Brothers Motorcycle Club. — PublishAmerica, 2008. — 108 p. — ISBN 1605638021.
- Minucci, Frank (Brother Frank); Hoffman, William. Outlaw Biker. — 1998. — ISBN 1-57566-080-6.
- Moss, Geoffrey; Miller, Stuart. The Biker Code. — Simon & Schuster, 2002. — 96 p. — ISBN 0-7432-2596-1.
- Nichols, Dave. One Percenter. The Legend of the Outlaw Biker. — Motorbooks, 2007. — 288 p. — ISBN 0-7603-2998-2.
- Norman, Mick. Angels From Hell. — The Tears Corporation, 2002. — 368 p. — ISBN 1871592437.
- Osgerby, Bill. Biker: Truth and Myth. How the Original Cowboy of the Road Became the Easy Rider of the Silver Screen. — The Lyons Press, 2005. — 176 p. — ISBN 1592288413.
- Roberts, Beverly V. Portraits Of American Bikers: Inside Looking Out. — Flash Productions, LLC, 2010. — 158 p. — ISBN 9780615327853.
- Sher, Julian; Marsden, William. Angels of Death: Inside the Bikers' Global Crime Empire. — Knopf Canada, 2006. — 464 p. — ISBN 0676977308.
- Sher, Julian; Marsden, William. Angels of Death. Hells Angels Biker Crime Empire. — Da Capo Press, 2007. — 480 p. — ISBN 0-7867-1931-1.
- Veno, Arthur; Winterhalder, Edward. Biker Chiks. The Magnetic Attraction of Women to Bad Boys and Motorbikes. — Allen & Unwin, 2009. — 268 p. — ISBN 978-1-74175-695-1.
- Veno, Arthur. The Brotherhoods. Inside the Outlaw Motorcycle Clubs. — Allen & Unwin, 2010. — 278 p. — ISBN 1742371221.
- Wolf, Daniel R. The Rebels. A Brotherhood of Outlaw Bikers. — Toronto, Canada: University of Toronto Press, 2000. — 372 p. — ISBN 0802073638.
Ссылки
- [www.biker.ru www.biker.ru Первый Независимый Байкерский сайт в России] — старейшее онлайн издание в РуНете, издаётся с 1997 года.
- Михаил Пискунов. [artread.ru/articles/subkultury/ei-pochuvstvui-moshch-koles История субкультуры байкеров в Америке «Эй, почувствуй мощь колес!»], ArtRead.ru
- [bikermovies.ru/ BikerMovies.ru — сайт о байкерском кинематографе и байкерском движении]
- Десятерик Д. [royallib.com/read/desyaterik_dmitriy/alternativnaya_kultura_entsiklopediya.html#143360 Байкеры] // Энциклопедия «Альтернативная культура». — Екатеринбург: Ультра.Культура, 2005.
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Байкеры (субкультура)
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.
Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
