Байков, Александр Львович

Байков Александр Львович (30 апреля (12 мая) 1874 — 31 декабря 1943) — ординарный профессор, юрист.

Биография

Происходил из дворян. В 1895 году окончил Императорское Училище правоведения, в 1897 году — Санкт-Петербургский университет.

В мае 1895 года командирован в распоряжение председателя Киевской судебной палаты. Через год переведён в Департамент общих дел Министерства внутренних дел. С февраля 1897 года состоял в Департаменте внутренних сношений Министерства иностранных дел.

В ноябре 1897 года стал профессорским стипендиатом Санкт-Петербургского университета по кафедре международного права. В 1901 году стал читать в университете лекции в качестве приват-доцента.

В январе 1902 года назначен сверхштатным чиновником во 2-й департамент Министерства иностранных дел; с июня он — переводчик VII класса.

В 1905 году защитил в Санкт-Петербургском университете магистерскую диссертацию «Современная международная правоспособность папства в связи с учением о международной правоспособности вообще: историко — догматическое исследование» и в мае утверждён магистром международного права.

С сентября 1908 года — экстраординарный профессор Демидовского юридического лицея по кафедре энциклопедии права.

С мая 1910 года — приват-доцент Московского университета по кафедре международного права; с июня 1911 года — экстраординарный профессор. В 1913 году защитил докторскую диссертацию на тему «Междувластные и властные отношения в теории права: Опыт теоретико — познавательного построения» и с января 1914 года стал ординарным профессором Московского университета. Одновременно, с апреля 1914 года, был экстраординарным профессором Катковского лицея.

С ноября 1918 года — ординарный профессор Крымского (Таврического) университета. С октября 1921 года — заведующий архивом Красной армии и флота.

Эмигрировал из России; проживал в Берлине, Праге. Последние годы жизни находился в Париже. Сотрудничал в журнале «Новая русская книга».

Научная деятельность

Сферу научных интересов А. Л. Байкова составляли проблемы теории и философии права, а также международного права.

Кроме магистерской и докторской диссертаций опубликовал работу «Правовое значение оговорки rebus sic stantibus в международных отношениях».

Помимо вклада, внесённого в развитие науки международного права, в работах Байкова содержится оригинальное обоснование психологической теории права. Авторский подход к пониманию права существенно отличается от психологической теории разработанной Л. И. Петражицким.

Отдавая должное теории Л. И. Петражицкого, А. Л. Байков отмечал, что его труд не является продолжением и развитием данной теории, а представляет собой «попытку нового построения понятия права и форм его выражения». Оригинальность и ценность авторской позиции состоит, во первых, в том, что её философской основой выступает последовательный субъективный идеализм, для которого действительность имманентна сознанию и не существует помимо многообразных отношений, зависимостей, переживаний субъекта.

Во вторых, автор первостепенное внимание уделяет теоретико-познавательным аспектам права в целях выяснения тех познавательных процессов, в итоге которых дифференцируются понятия «действительности», «истинности», этической «правомерности». Одновременно правовые, жизненные отношения рассматриваются им как выражение отношений «зависимости», или «обусловленности», и подчинения определённым познавательным формам.

В монографии А. Л. Байков весьма обстоятельно рассматривает и обосновывает закон условных отношений посредством раскрытия основных категорий сознания (действий, видов действий, трансформации функций, интеграции и дифференциации элементов, условно зависимых элементов) и описания соответствующих психологических процессов: стремлений, бессознательных процессов, ощущений, воли, чувств, сознания и познания, суждений. Раскрывая природу междувластных и властно-правовых условно зависимых отношений, автор исследует природу этических оценок и механизма юридических отношений, опосредствующих отношения зависимости и свободы. В монографии Байкова исследованы такие вопросы, как понятие и виды властных и междувластных содеяний, властная и междувластная социально-правовая дифференциация, нейтрализация и интеграция, проблемы равенства в международных союзах государств, пространство действия международного права и основания его обязательности, трансформация междувластных и властных правоотношений. Завершает монографию характеристика субъектов междувластных и властных правоотношений.

Суть своей позиции А. Л. Байков излагает следующим образом. Существуют два вида суждений — теоретические и практические. "В итоге теоретических суждений возникает понятие истинности, или «порядка», переживаемой действительности, поскольку последняя интегрируется в систему условно зависимых отношений; в сознании нашем отмечается некоторый «логический диспозитарный комплекс», служащий основой для дальнейших процессов интеграции и дифференциации нарастающих переживаний; данный комплекс становится базой для суждений «теоретической» оценки. Понятия истинности или ложности — ближайший эффект переживания соответствия (интеграции) или несоответствия (дифференциации) отдельных содержаний сознания под углом зрения их отношения к «логическому диспозитарному комплексу». Понятие «истинности» неадекватно понятию правомерности. Не всё истинное становится правомерным.

Суждения теоретической оценки дополняются суждениями практической оценки, психологическим признанием, одобрением или, наоборот, непризнанием, неодобрением определённого порядка действительности, хотя бы таковой и удовлетворял требованиям «истинности». В итоге практической оценки, психологического приспособления субъекта к объекту возникают представления о бытии не только истинном, но и правомерном, не только необходимом но и должном. Совокупность таких упорядоченных и приспособленных содержаний сознания представляет собою «этический диспозитарный комплекс» или основание этической (практической) оценки. Различие данных комплексов — логического и этического- не исключает внутренней связи обоих. Родовое понятие этической оценки мы расчленяем на две группы нормативных переживаний — нравственных и правовых (юридических) в тесном смысле слова- и определяем взаимоотношения между ними.

Литература

• Волков В. А., Куликова М. В., Логинов В. С. Московские профессора XVIII — начала XX веков. Гуманитарные и общественные науки. — М.: Янус-К, 2006. — С. 24. — 300 с. — 2000 экз. — ISBN 5—8037—0318—4.

Ссылки

• [www.bibliard.ru/vcd-680-1-266/index.html Предисловие к монографии]
• [www.bibliard.ru/vcd-680-1-266/goodsinfo.html?&sexpired=%D0%B1%D0%B0%D0%B9%D0%BA%D0%BE%D0%B2 Междувластные и властные отношения в теории права]
• [www.bibliard.ru/vcd-4-1-825/goodsinfo.html?&sexpired=%D0%B1%D0%B0%D0%B9%D0%BA%D0%BE%D0%B2 Современная международная правоспособность папства в связи с учением о международной правоспособности вообще]

Отрывок, характеризующий Байков, Александр Львович

– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.