Байков, Иван Иванович (архитектор)

Байков Иван Иванович
Основные сведения
Страна	Российская империя
Дата рождения	25 мая 1869(1869-05-25)
Место рождения	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти	15 ноября 1937(1937-11-15) (68 лет)
Место смерти	Пятигорск, Российская империя
Работы и достижения
Работал в городах	Пятигорск, Ессентуки, Кисловодск
Важнейшие постройки	Гидропатическое заведение в Пятигорске, Соляно-Щелочные ванны в Ессентуках, дворец Эмира Бухарского на Железных Водах.

Иван Иванович Байков (25 мая 1869, Петербург — 15 ноября 1937, Пятигорск) — архитектор.

Биография

Иван Иванович Байков родился 25 мая 1869 года в городе Петербурге, хотя был гражданином Финляндии. Его дед был купцом из города Сердоболя (Сортавала). В 1888 году окончил Санкт-Петербургское Первое реальное училище, а в 1893 — Санкт-Петербургский Институт гражданских инженеров. После занимался постройкой больничных зданий и водопровода в Тульской губернии.

Летом 1895 перешёл на службу в Министерство земледелия и государственных имуществ, став главным архитектором при Управлении КМВ. Руководил курортным строительством на КМВ с 1895—1918 годы. До 1928 года работал инженером на КМВ, преподавал. За 33 года службы на КМВ им было построено свыше 150 различных сооружений и составлено более сотни проектов. Иван Иванович руководил постройкой Гидропатического заведения в Пятигорске, Соляно-Щелочных ванн в Ессентуках, дворца Эмира Бухарского на Железных Водах и многих других крупных зданий на КМВ.

По его проектам построены химическая лаборатория и сейсмическая станция Управления КМВ в Казенном саду Пятигорска, временный памятник на месте дуэли М. Ю. Лермонтова, ансамбль «Стеклянная струя» в Кисловодске и ряд различных инженерных сооружений таких например, как, провальский водопровод. Иван Иванович скончался 15 ноября 1937 года в Пятигорске, где и был похоронен.

Ссылки

• [kmvline.ru/article/a_51.php Наследие Ивана Байкова]

Отрывок, характеризующий Байков, Иван Иванович (архитектор)

– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.