Байков, Сергей Васильевич

Сергей Васильевич Байков
Дата рождения	1772(1772)
Место рождения	Российская империя
Дата смерти	19 июля 1848(1848-07-19)
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Отечественная война 1812 года
Награды и премии

Сергей Васильевич Байков (1772 — 19 июля 1848) — русский военачальник, генерал-майор, участник Наполеоновских войн и Русско-турецкой войны (1828—1829).

Биография

Родился в 1772 году в семье военного Василия Сергеевича Байкова и Анны Ивановны Байковой — воспитанницы обер-гофмейстера Елагина.

Участвовал в сражениях при Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде, был награждён золотым оружием «За храбрость».

Отечественную войну Байков встретил в чине штабс-капитана Лейб-гвардии Финляндского полка. 19 ноября 1812 года произведён в капитаны.

За Бородинское сражение Байков был награждён орденом Святой Анны 2-й степени с бриллиантами.

При отступлении французской армии из России авангардный отряд во главе с Байковым захватил обоз наполеоновского маршала Даву, в котором обнаружились ценные документы и жезл самого маршала. После Сражения под Красным 8 ноября 1812 года Байков встретился с фельдмаршалом Кутузовым. Тот поручил Байкову отвезти в Санкт-Петербург донесение и захваченный жезл. 14 ноября в Зимнем дворце Байков передал донесение Кутузова и маршальский жезл Александру I. Царь наградил Байкова Георгиевским крестом IV степени.

Байков участвовал в осаде крепости Модлин, в битвах под Лютценом и Бауценом, за что и получил орден Святого Владимира IV степени с бантом, а позже — медаль «За взятие Парижа». Потом Байков участвовал в Русско-турецкой войне (1828—1829), был тяжело ранен в голову и полгода лечился в Киевском госпитале, потом снова отбыл на фронт.

Командовал полком и бригадой, отличившись в боях за крепость Силистрия и Шумла, был награждён орденом Святого Владимира III степени и получил звание генерал-майора.

После войны вышел в отставку и поселился в Киеве — проживал на Печерске в собственном доме, а за рекой Лыбедь приобрёл хутор на окраине, — между современными Байковом кладбищем и урочищем Протасов яр. Эту местность в Киеве стали именовать Байков хутор.

Умер С. В. Байков 19 июня 1848 года и был похоронен в Санкт-Петербурге. Его имение в Киеве Николай I передал Военно-инженерному ведомству.

Память

Сегодня в Киеве его именем названы: Байковый яр, Байкова гора, Байкова улица, Байково кладбище.

Семья

• Отец — Байков, Василий Сергеевич (? — 1790) — бригадир и ceкунд-майор лейб-гвардии Преображенского полка, кавалер ордена св. Георгия 3-й и 4-й степеней.
• Мать — Анна Ивановна.
• Брат — Семён.

Награды

• Орден Святого Георгия IV степени

Литература

• Рибаков М. О. Байкова поховано не на Байковому кладовищі… або про що розповів маршальський жезл // Невідомі та маловідомі сторінки історії Києва. — Київ: «Кий», 1997. — С. 61—70. — ISBN 966-7161-15-3.. (укр.)

Отрывок, характеризующий Байков, Сергей Васильевич

– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.