Байков, Фёдор Исакович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Федор Исакович Байко́в (около 16121663 или 1664) — русский государственный деятель и путешественник, дворянин («человек неграмотный, но больших способностей»К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3019 дней]).



История

В 16541657 был направлен царём Алексеем Михайловичем в империю Цин, к императору Шуньчжи, во главе первого официального русского посольства для установления регулярных дипломатических и торговых отношений.

Русское правительство намеревалось с помощью мирных средств остановить цинскую экспансию в районах Приамурья, освоенных русскими. В Москве было известно о столкновениях маньчжуров и русских на Амуре (Албазин), но Байков не имел конкретных поручений об улаживании конфликтов. Поскольку империя Цин рассматривала Россию как потенциального вассала (По китайской системе мировосприятия, воспринятой маньчжурами, включившими Китай в свою империю Цин, все государства вокруг Срединного Государства, под которым понималась тогда эта империя — варвары и вассалы), Байкову было предписано уклониться от исполнения унизительных обрядов, которые могли бы ущемить суверенитет и нанести ущерб престижу России. Он должен был добиваться аудиенции у маньчжурского императора для вручения грамоты и подарков от Алексея Михайловича.

Фёдор Байков и его свита оставили Тобольск осенью 1654. Поднялись по Иртышу до верховьев, прошли вблизи южного берега озера Зайсан, через пустынные пространства Северной Джунгарии, и далее вдоль верховьев Иртыша. Прошли южные пустынные склоны Монгольского Алтая, хребет Гурван-Сайхан и через центральную часть пустыни Гоби к торговому городу Гуйсуй (Хух-Хото), а оттуда уже в 1655 через Калган (Чжанцзякоу) прибыли в Пекин 3 марта 1656. Таким образом Байков пересёк в широтном направлении всю Южную Монголию и Северный Китай.

Цинские чиновники потребовали от Байкова передать им привезённые подарки и грамоту. Байков, отказавшись выполнить это требование, оказался вместе со всей своей свитой изолирован почти на полгода. Всё это время ему угрожали казнью, пытаясь заставить исполнить обряд «коу-тоу» (девятикратное челобитье на коленях), что по китайским понятиям означало бы признание Русским государством верховенства империи Цин. Не добившись своего, власти выслали Байкова 4 сентября 1656 из Пекина.

Составленный со слов Байкова «Статейный список» представляет собой важнейший географический документ, весьма подробный и обстоятельный.

Напишите отзыв о статье "Байков, Фёдор Исакович"

Литература

Ссылки

  • Наказ о посольстве Федора Байкова в Китай // [books.google.com/books?id=caYKAAAAIAAJ&hl=ru&pg=PA387#v=onepage&q&f=false Описание Государственного разрядного архива] / Составленное Петром Ивановым. — М., 1842. — С. 387—429.
  • Путешествие Федора Байкова в Китай в 1654 году // [books.google.com/books?id=oboNAAAAIAAJ&hl=ru&pg=RA1-PA123#v=onepage&q&f=false Сказания русского народа] / Собранные И. Сахаровым. — СПб., 1849. — Т. 2.
  • [lexic.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2586846&Itemid=9999 Лексика.РУ - БАЙКОВ, Федор Исакиевич] (рус.). [www.webcitation.org/61C3YgOXy Архивировано из первоисточника 25 августа 2011].
  • [ostrog.ucoz.ru/ist_doc_3/1_114.htm Выписка, составленная в Посольском приказе, о путях в Цинскую империю (1674 г. не ранее июля 17)]. [www.webcitation.org/61C3bEsGn Архивировано из первоисточника 25 августа 2011]. - содержит описание маршрута Байкова

Отрывок, характеризующий Байков, Фёдор Исакович

– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.