Байович, Милош

Милош Байович
серб. Милош Бајовић
Дата рождения	13 апреля 1921(1921-04-13)
Место рождения	Бальци, община Билеча, Королевство Югославия
Дата смерти	25 апреля 1944(1944-04-25) (23 года)
Место смерти	Бальци, Независимое государство Хорватия
Принадлежность	Югославия Югославия
Род войск	Партизанские войска
Годы службы	1941—1944
Звание	заместитель политрука
Часть	1-й батальон 10-й герцеговинской пролетарской ударной бригады
Сражения/войны	Народно-освободительная война Югославии
Награды и премии

Милош Байович (серб. Милош Бајовић; 13 апреля 1921, Бальци, около Билечи — 25 апреля 1944, там же) — югославский боснийский партизан времён Народно-освободительной войны Югославии, Народный герой Югославии.

Биография

Родился 13 апреля 1921 года в селе Бальци (ныне община Билеча, Босния и Герцеговина). До войны окончил торговое училище, но не мог устроиться на работу и в итоге занялся земледелием.

На фронте Народно-освободительной войны с 1941 года. Член КПЮ с 1942 года. Был заместителем политрука в 1-м батальоне 10-й герцеговинской пролетарской ударной бригады.

Погиб 25 апреля 1944 в боях в родном селе.

Указом Иосипа Броза Тито от 24 июля 1953 посмертно награждён орденом и званием Народного героя Югославии.

Литература

• „Народни хероји Југославије”. Београд: Младост. 1975.

Отрывок, характеризующий Байович, Милош

Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.