Байрамия
| Байрамия | |
| тур. Bayramilik | |
 могила Хаджи Байрама Вали | |
| Религия: |
ислам |
|---|---|
| Течение: |
суннизм |
| Основание: |
XV век |
| Основатель: | |
| Основоположники |
Языджыоглу Мехмет, Ахмад Биджан, Акбыйык Султан, Деде Омар Сиккини, Ак Шамс ад-дин и др. |
| Регионы |
Анатолия, Балканы |
| Правовая школа: | |
| Союзники: |
накшбандия, хальватия и др. |
Байрамия (тур. Bayramilik) — суфийский тарикат. Последователей тариката называют байрамитами.
Содержание
История
Основателем тариката был Хаджи Байрам Вали (ум. в 1429). Он родился в деревне Зульфадл неподалеку от Анкары. Работал преподавателем в медресе, затем бросил преподавание и занялся духовной практикой под руководством Абу Хамида Хамид ад-дина Аксараи (ум. в 1412). После смерти Аксараи основал собственную обитель (текке) в Анкаре. Хаджи Байрам Вали был уважаемым и почитаемым шейхом своего времени, по приглашению султана Мурада II он приехал в Эдирне, где встречался с известными учёными и государственными деятелями. Его последователями (халифа) были Языджыоглу Мехмет, Ахмад Биджан, Акбыйык Султан, Деде Омар Сиккини, а также Ак Шамс ад-дин — учитель султана Мехмета II Фатиха[1].
В период жизни Хаджи Байрама Вали учение его тариката распространилось в Анкаре, Эдирне и Бурсе. В настоящее время тарикат распространён в Анатолии и на Балканах[1].
Байрамиты носили невысокие шестигранные колпаки из белого сукна[1].
Учение
Считается, что тарикат байрамитов возводит свои цепи духовной преемственности (сильсилы) к учениям накшбандитов и хальватитов. Идеологически байрамиты близки к мировоззрению известного средневекового суфия Ибн Араби. Байрамиты используют в своей духовной практике громкие зикры (джахри), но в некоторых случаях и тихие (хафи). Основой доктрины байрамитов являются «джазба, любовь, и Божественная тайна»[1].
Сочинения Хаджи Байрама Вали не сохранились. Многие теоретические труды этого тариката написаны Ак Шамс ад-дином[1].
Байрамия имеет три основные ветви[1]:
- Шамсия — восходит к Ак Шамс ад-дину. Именно это направление;
- Маламия — восходит к Деде Омару Сиккини;
- Джалватия — восходит к Акбыйыку[1].
Шамсия, а также её ветвь химматия, считается классическим байрамизмом. Джалватия позднее стала самостоятельным тарикатом. Основатель джалватии Азиз Махмуд Худаи (ум. в 1628) получил хорошее образование в Османской империи, написал более чем тридцати сочинений и воспитал многие тысячи учеников. Для развития этого учения многое сделал Исмаил Хакки Бурсалы (ум. в 1724)[1].
Напишите отзыв о статье "Байрамия"
Примечания
Литература
- Али-заде, А. А. Байрамиты : [[web.archive.org/web/20111001002811/slovar-islam.ru/books/b.html арх.] 1 октября 2011] // Исламский энциклопедический словарь. — М. : Ансар, 2007.</span>
| ||||||
Отрывок, характеризующий Байрамия
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.
Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
