Бай (народ)

Бай (самоназв. bairt‧zix [pɛ42‧tsi33 пэ-ци]; кит. упр. 白族, пиньинь: báizú — «белые люди»; до 1956 китайское название — миньцзя; на языке лису — лэмо, на языке наси — нама) — народ на юго-западе Китая. Численность 1 858 063 человека (2000, перепись). 85 % живут в автономном округе Дали народности бай, в соседних уездах провинции Юньнань, а также Сычуань, Хунань и Гуйчжоу. Входят в 56 официально признанных национальностей Китая. Язык бай — предположительно, один из рано отделившихся китайских языков, испытавший влияние тибето-бирманских языков; по мнению некоторых исследователей, относится к тибето-бирманским языкам. В 1950-е годы создана письменность на основе латинской графики. Распространён также китайский язык. Верующие в основном буддисты (махаяна), распространён также даосизм. Помимо данных религий распространен культ деревенских божеств. Те представители народа бай, кто пишет о своём этносе, характеризуют поклонение деревенским божествам как неотъемлемую часть байской культуры. Однако большинство простых людей данной народности, деревенские жители, не считают поклонение определенным деревенским божествам особенностью их этноса, а связывают с локальностью..

По мнению российских учёных^[кого?], бай — потомки китайских солдат, осевших здесь в 3 веке до н. э. В VIII-X веке входили в состав государства Наньчжао, которое с VII века по 902 г. занимало доминирующее положение в юго-западном регионе Китая и в котором предки бай являлись основной этнической культурной элитой. В X-XIII веке — Дали, в эпоху Мин (XIV—XVII век) их территория окончательно вошла в состав Китая.

Традиционная культура типична для народов Восточной Азии. Занимаются пашенным земледелием (на равнинах — заливной рис, таро, сахарный тростник, хлопок, конопля, чай, в горах — суходольный рис, ячмень, гречиха), скотоводством (знамениты местная порода лошадей). Развиты резьба по мрамору, работы по серебру и лаку.

Крестьяне народа бай в целом не отличаются по внешнему виду, физическим способностям, поведению или обычаям от других сельских представителей китайских этнических групп в регионе.

Характерны каркасное с сырцовыми или глинобитными стенами, обычно двухэтажное, жилище, окружённое галереей, праздничные короткие накидки из войлока и шкур. До середины XX века сохранялись совместное проживание родственных семей, общинная собственность на землю, кросскузенный брак, многоженство. На основе песенного и танцевального фольклора сформировался местный вариант музыкальной драмы. Бытуют вера в духов гор, солнца, грома, деревьев и др., шаманизм.

Литература

• Bryson M. Baijie and the Bai: Gender and Ethnic Religion in Dali, Yunnan // Asian Ethnology, Vol. 72, No. 1 (2013), pp. 3-31
• Mackerras C. Aspects of Bai Culture: Change and Continuity in a Yunnan Nationality // Modern China, Vol. 14, No. 1 (Jan., 1988), pp. 51-84
• Yen-ho Wu D. The Construction of Chinese and Non-Chinese Identities // Daedalus, Vol. 120, No. 2, The Living Tree: The Changing Meaning of Being ChineseToday (Spring, 1991), pp. 159-179

Ссылки

• Страница о бай в [russian.china.org.cn/russian/32229.htm Китайском информационном интернет-центре] (рус.)
• Страница о бай на [www.china.org.cn/e-groups/shaoshu/shao-2-bai.htm China’s Official Gateway to News & Information] (англ.)

Отрывок, характеризующий Бай (народ)

– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.