Бакич, Андрей Степанович
| Андрей Степанович Бакич | ||||||
 | ||||||
| Дата рождения | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения | ||||||
| Дата смерти | ||||||
| Место смерти | ||||||
| Принадлежность | ||||||
| Род войск |
инфантерия (до 1919) | |||||
| Годы службы | ||||||
| Звание |
подпоручик (1902) | |||||
| Командовал |
55-й Сибирский полк | |||||
| Сражения/войны | ||||||
| Награды и премии |
| |||||
| В отставке |
коммивояжёр (1913 — 1914) | |||||
Андре́й Степа́нович Бакич (Андрия Бакич, серб. Андрија Бакић ; 19 декабря (1 января 1879) 1878, Черногория — 17 июня 1922, Новониколаевск) — русский военачальник, генерал-лейтенант (1920). Видный деятель белого движения в Сибири.
Содержание
Жизнь в Черногории и Сербии
Выходец из черногорской семьи (в документах официально значился сербом). Окончил шесть классов 3-й Белградской имени короля Александра Сербского гимназии. В 1899 был обвинён в причастности к покушению на бывшего короля Сербии Милана Обреновича и выслан из страны.
Российский офицер
Переехал в Россию, с 1900 служил в 60-м Замосцком пехотном полку. Окончил Одесское пехотное юнкерское училище (1902). С 1902 — подпоручик, был переведён на Дальний Восток. Служил в 8-м Восточно-Сибирском стрелковом полку (1902—1905 и 1906—1910), 41-м Восточно-Сибирском стрелковом полку (1905—1906), 5-м Восточно-Сибирском стрелковом полку (1910—1913). В 1905 участвовал в русско-японской войне. С 1906 — поручик, с 1910 — штабс-капитан. В 1913 был уволен в отставку по болезни, работал коммивояжёром «Русско-монгольского торгового товарищества» в Монголии.
Участие в Первой мировой войне
С началом Первой мировой войны вступил в пешее ополчение, затем переведён в 56-й Сибирский стрелковый полк. Участвовал в Лодзинской операции в 1914. Первоначально командовал ротой, затем принял командование батальоном. 3-5 ноября 1914 во главе батальона в течение трёх суток под деревней Щавин-Костельный близ города Гомбин отбивал атаки превосходящих сил германских войск и сумел удержать позицию. За это позднее был награждён Георгиевским оружием. В декабре 1914 был ранен в бою у города Сохачев.
30 мая 1915 в бою на территории Польши совершил подвиг, за который был удостоен ордена св. Георгия 4-й степени:
|
будучи на позиции после того, как противником были выпущены удушливые газы и пострадали от них большинство офицеров и около половины нижних чинов, и когда на соседнем участке, вследствие натиска противника осадили и в этот прорыв ринулся противник, то, находясь под ураганным огнём лёгкой и тяжёлой артиллерии противника, и под его ружейным и пулемётным огнём, мужественно и спокойно принял решительные меры для противодействия распространению немцев и тем приостановил их дальнейшее продвижение и выручил свои войска от грозившей им опасности охвата противником. | 
|
Был произведён в капитаны и подполковники. В апреле 1916 был переведён в 53-й Сибирский стрелковый полк, участвовал в наступлении на Бауск на Северном фронте. С декабря 1916 — полковник, в том же месяце был контужен. В январе 1917 назначен командиром 55-го Сибирского полка. Но уже в апреле того же года, после Февральской революции, был отчислен от должности по требованию солдат, недовольных его требовательностью.
Участие в Гражданской войне
Весной 1918 был начальником гарнизона города Самары в составе Красной армии. Одновременно входил в состав подпольной офицерской организации. Летом 1918, после занятия Самары Народной армией Комитета членов Учредительного собрания, вступил в эту армию. Руководил её отрядами, действовавшими в Сызранском районе, а с 24 июля 1918 был начальником 2-й стрелковой дивизии. Одновременно командовал войсками Народной армии Бузулукского района.
В феврале 1919 — январе 1920 — командир 4-го Оренбургского армейского корпуса Оренбургской армии белых. Численный состав корпуса (2047 штыков, 2707 сабель, 90 пулемётов, 5 орудий) лишь немного превышал численность пехотного полка мирного времени. В апреле 1919 был произведён в генерал-майоры. «За личную храбрость и услуги, оказанные войску» был зачислен в казаки Оренбургского казачьего войска вместе со своим начальником штаба полковником (затем генерал-майором) И. И. Смольниным-Тервандом. Тем не менее 26 апреля 1919 корпус Бакича потепел сокрушительное поражение в Салмышском бою на реке Салмыш у горы Янгизской недалеко от с. Сакмары.
Генерал А. И. Дутов в апреле 1919 дал следующую аттестацию Бакичу:Вынослив. Отлично храбр. В среде солдат и командиров сильно популярен и пользуется огромным уважением. Прекрасный администратор и хозяин. Всегда дисциплинирован, строг и настойчив в требованиях. Убеждений твёрдых. Решителен в бою и отважен в задачах. Начитан. В бою абсолютно спокоен и умно руководит войсками.
Во главе корпуса участвовал в боях под Белорецким заводом, Верхнеуральском, станицами Магнитной, Кизильской и др. (июль—сентябрь 1919). Командовал корпусом с переменным успехом. В ноябре-декабре 1919 возглавил отступление корпуса на Атбасар и Кустанай, получившее название «Голодный поход». В период этого похода Оренбургской армии в Семиречье она была деморализована. Название «Голодный поход» происходит как от Голодной степи, по которой он проходил, так и от общих трагических условий: многие военнослужащие и члены их семей погибли от голода, холода, истощения и тифа.
Был произведён А. И. Дутовым в генерал-лейтенанты. В марте 1920 во главе Оренбургского отряда (бывшая Оренбургская армия) (свыше 10 тысяч человек) перешёл китайскую границу у города Чугучак и был интернирован в Синьцзяне. В 1921 после убийства генерала А. И. Дутова стал командующим армией, численность которой уже в 1920 резко сократилась: около 6 тысяч человек вернулись в Россию, а часть получила разрешение выехать на Дальний Восток. Приложил много усилий для восстановления дисциплины в своих войсках. По воспоминаниям одного из участников событий, «дисциплина в отряде Бакича была суровая, поддерживаемая телесными наказаниями, арестами и расстрелами за побег и агитацию против власти Бакича».
Бои в Монголии и гибель Бакича
В апреле 1921 к отряду присоединилась отошедшая из Сибири повстанческая Народная дивизия хорунжего (затем полковника) Токарева (около 1200 человек). В мае 1921 из-за угрозы окружения красными отряд, возглавляемый А. С. Бакичем, двинулся на восток в Монголию через безводные степи Джунгарии (некоторые историки называют именно эти события Голодным походом). Основным лозунгом Бакича был: «Долой коммунистов, да здравствует власть свободного труда». В программе Бакича говорилось, чтовнутреннее управление страною должно основываться на широком народоправстве. Выборные земства и городские самоуправления восстанавливаются. До их восстановления должны оставаться на местах и работать советские учреждения и органы, только без коммунистов (партийных)… Признавая необходимым вести беспощадную борьбу с моральным развалом, взяточничеством, спекуляцией и насилиями, установить скорые беспощадные мероприятия по отношению к виновным, в том числе и представителям власти, вплоть до смертной казни, до тех пор, пока жизнь страны не войдёт в норму.
У реки Кобук почти безоружный отряд (из 8 тысяч человек боеспособных было не более 600, из которых только треть вооружена) прорвался сквозь заслон красных, дошёл до города Шара-Сумэ и захватил его после трехнедельной осады, потеряв более 1000 человек. В начале сентября 1921 свыше 3 тысяч человек сдались здесь красным, а остальные ушли в Монгольский Алтай. После боёв в конце октября остатки корпуса сдались под Улангомом «красным» монгольским войскам, в 1922 году были выданы в Советскую Россию. Большинство из них были убиты или умерли по дороге, а А. С. Бакич и ещё 5 офицеров (генерал И. И. Смольнин-Терванд, полковники С. Г. Токарев и И. З. Сизухин, штабс-капитан Козьминых и корнет Шегабетдинов) 17 июня 1922 были расстреляны после судебного процесса в Новониколаевске.
Награды
- Орден Святого Станислава 3-й степени (1906).
- Орден Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом (1915).
- Орден Святого Станислава 2-й степени с мечами (1915).
- Орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом (1915).
- Георгиевское оружие (1915).
- орден Святого Георгия 4-й степени (1916).
Напишите отзыв о статье "Бакич, Андрей Степанович"
Литература
- Ганин А. В. Черногорец на русской службе: генерал Бакич. — М., 2004.
- Ганин А. В. Андрия Бакич: черногорский белый генерал // Россия и Черногория: вехи истории. Родина. Российский исторический журнал. Специальный выпуск. М., 2006. С. 80-83.
- Ганин А. В. Черногорский русский генерал Андро Бакич // Свой. Журнал Никиты Михалкова. 2008. № 7. С. 58-63.
- Ганин А. В. Црногорац у служби Русиjе: генерал Бакић. 2 исправљено и допуњено издање. Никшић, 2009. 288 с.: ил. (на сербском языке).
- Ганин А. В. [orenbkazak.narod.ru/Ishimova.pdf "Я Бога молил о том, чтобы скорей тебя увидеть". Последний роман генерала Бакича в документах] // Черногорцы в России. Отв. ред. К.В. Никифоров. М., 2011. С. 239-268.
- Ганин А. В. [orenbkazak.narod.ru/PDF/Bakich.pdf Урянхайский поход Бакича] // Родина. 2014. № 7. С. 52-58.
- [elib.ngonb.ru/jspui/bitstream/NGONB/5777/2/096.pdf Ежедневная газета «Советская Сибирь» № 96 4 мая 1922 год. Новониколаевск (статья: Донесение Кайгородова генералу Бакичу (секретно))]
- [elib.ngonb.ru/jspui/bitstream/NGONB/5822/2/105.pdf Ежедневная газета «Советская Сибирь» № 105 14 мая 1922 год. Новониколаевск (статья: К делу генерала Бакича)]
- [elib.ngonb.ru/jspui/bitstream/NGONB/6291/2/116.pdf Ежедневная газета «Советская Сибирь» № 116 28 мая 1922 год. Новониколаевск (статья: К суду над генералом Бакичем и Ко. Речь общественного обвинителя товарища Ярославского)]
Ссылки
- [xn--p1acf.xn----7sbacsfsccnbdnzsqis3h5a6ivbm.xn--p1ai/index.php/prosmotr/2-statya/9031-bakich-andrej-stepanovich Башкирская энциклопедия]
- [www.rusk.ru/vst.php?idar=321728 Биография]
Позднеев • Пржевальский • Козлов • Щербатской • Рамстедт • Констен • Котвич • Эндрюс • Ларсон • Гедин Отрывок, характеризующий Бакич, Андрей СтепановичВторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.] – N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить? Лоррен задумался. – Он принял лекарство? – Да. Доктор посмотрел на брегет. – Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…] – Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался . – А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом. – Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец. Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену. – Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски. Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом. – Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел. Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны. В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла. – Ах, это вы, mon cousin? Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком. – Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась. – Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.] – Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать. – Хотела уснуть, mon cousin, и не могу. – Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу. Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба. Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости. – А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно. Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались. Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра. – Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь. Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него. – Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе? Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него… – Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту… – Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру. – Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный. – Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена… Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают. – Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё. – А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться. – Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что… – Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность. – Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно. – Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное. – Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал. Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала. – Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу. Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья. – Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь. – Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий. Но княжна не слушала его. – Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме… – Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек. – Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги. Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника. – Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей… – Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою. – Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце. – Нет, у меня злое сердце. – Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам. – Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна. – Hе в том дело, моя душа. – Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину. – Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.] – Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит. Категории:
Навигация | ||||||||||||||||||||
