Урманче, Баки Идрисович

Баки Урманче
Бакый Идрис улы Урманче
Имя при рождении:	Урманче Баки Идрисович
Дата рождения:	23 февраля 1897(1897-02-23)
Место рождения:	деревня Куль Черкене, Казанская губерния, Российская империя (ныне Буинский район, Татарстан)
Дата смерти:	6 августа 1990(1990-08-06) (93 года)
Место смерти:	Казань
Подданство:	Российская империя Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Жанр:	графика, живопись, скульптура, фотография
Учёба:	ВХУТЕМАС, Москва
Награды:
Звания:
Премии:	Премия имени Габдуллы Тукая
Сайт:	[urmanche.ru e.ru]

Внешние изображения
	[www.visualrian.ru/images/item/51181 Баки Идрисович Урманче]
	[kitaphane.tatar.ru/file/tuk_31.jpg Габдулла Тукай. Памятник перед литературно-мемориальным музеем Г. Тукая. Скульптор Б. И. Урманче. 1976]
	[sovcom.ru/pics/auctions/67449_146.jpg Б. И. Урманче. Ала-Тау. 1940-е]
	[sovcom.ru/pics/auctions/58933_163.jpg Б. И. Урманче. Натюрморт. 1948]
	[sovcom.ru/pics/auctions/42885_139.jpg Б. И. Урманче. Урожай. Сбор винограда. 1952—1958]
	[sovcom.ru/pics/auctions/55324_75.jpg Б. И. Урманче. Сирень. 1984]

Баки Идрисович Урманче (тат. Бакый Идрис улы Урманче) (23 февраля 1897 года — 6 августа 1990 года) — живописец, скульптор, график, фотограф. Народный художник РСФСР, народный художник ТАССР, заслуженный художник Казахской ССР, лауреат премии имени Габдуллы Тукая.

Биография

Баки родился 23 февраля 1897 года в деревне Куль-Черкен Тетюшского уезда Казанской губернии (ныне Буинский район Татарстана) в татарской семье имама Идриса Урманче и вышивальщицы Махджубы Урманче. На момент рождения стал четвёртым ребёнком в семье и первым сыном (всего в семье Урманче было шесть дочерей и два сына). Образ жизни семьи сказался на становлении маленького Урманче как художника, так как вышивание, ткачество, народные промыслы, рисование узоров были частью образа жизнью семьи. Его дед зарабатывал на жизнь тем, что был красителем. В десять лет Баки приезжает в Казань, чтобы научиться хорошо рисовать, но в медресе рисованию не учили, а двери художественной школы для татар в то время были практически закрыты. Баки Урманче много ездил по стране и примерил на себя множество профессий — был шахтёром Донбасса, учителем на Тамбовщине, рабочим Надеждинских заводов на Урале, во время первой мировой войны служил в Средней Азии.

Художник

Только после Октябрьской революции, в 1918 году, получает первые уроки рисования. Тогда он работал школьным инспектором в Глазове и посещал местную художественную студию.

Баки Урманче стал первым татарским художником, который получил высшее профессиональное образование. В начале это были казанские художественные мастерские (1919 год), а затем ВХУТЕМАС в

В 1926 году заканчивает институт и возвращается в Казань. Становится завучем и преподавателем Художественной школы, руководителем Художественной школы. Пишет собственные картины, организует художественно-керамические мастерские, делает иллюстрации, пишет статьи и читает лекции.

В 1929 году Баки Урманче попадает под первую волну сталинских репрессий и со своим младшим братом отправляется в ссылку в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН). Вернулся он оттуда один через пять лет. Из Казани переезжает в Москву, где его принимают в Союз художников СССР.

В 1934 году принимает участие в первой выставке молодых художников России.

В 1937 году становится членом Московского отделения Союза художников.

Работа в Казахской ССР

В 1941—1956 годах Баки Урманче работал в Казахстане, где им были созданы: портретная галерея деятелей истории и культуры республики (Дины Нурпеисовой, М. О. Ауэзова, 1941; С. Муканова, С. И. Жандарбековой, К. И. Сатпаева, 1943; М. Габдуллина, 1945; С. Д. Луганского, 1946); исторические полотна «Штаб Амангельды» (1944), «Абай за работой» (1945), «Великий переход Джангильдина» (1948); многочисленные пейзажи Алма-Аты, Балхаша, Гурьева; скульптурные работы — бюст П. М. Виноградова (1957), проекты памятников Абаю (1944), ибн-Сине (1956); монументально-декоративные — барельефы, фигуры («Забойщик», «Матрос»), композиция «Мир» (1954, Дворец культуры, город Балхаш), майоликовое панно и скульптура (1954, Балхашский медеплавильный завод); графические — иллюстрации к роману М. О. Ауэзова «Абай» (1946), к казахским сказкам (1950) и другие.

Работает над оформлением Декады татарского искусства и литературы в Москве (1958 год). Заложил начало новому факультету скульптуры в Ташкентском художественном институте.

Возвращение в Казань

В 1957 году Урманче возвращается на родину в Казань, когда ему было уже 60 лет. В Казани он получает новую волну вдохновения и создаются картины, скульптуры совсем нового качества.

В Казани создаются основные скульптурные работы, портреты деятелей татарской культуры. В том числе в 1976 году создает Тукаевский комплекс, посвященный поэту Габдулле Тукаю.

Умер Баки Идрисович Урманче в возрасте 93 лет 6 августа 1990 года, и уже при жизни стал классиком татарского изобразительного искусства.

Память

В 1997 году, к столетию со дня рождения, в Казани, у здания Союза художников Республики Татарстан, был открыт памятник Баки Урманче.

В 1998 году в Казани был создан Музей Баки Урманче.

Именем Урманче названы улицы в Нижнекамске, Казани и Зеленодольске.

Премия имени Баки Урманче

В 1998 году Министерством культуры Республики Татарстан учреждена Премия имени Баки Урманче. Премия в области изобразительного искусства и искусствоведения присуждается «за наиболее выдающиеся произведения, внесшие значительный вклад в развитие национальной культуры, а также за исследования в области теории и истории искусств, художественной критики, выставочные проекты и акции».

Ссылки

• [www.antat.ru/urm/ Музей Баки Урманче]
• [urmanche.ru/ Сайт, посвященный Баки Урманче]

Отрывок, характеризующий Урманче, Баки Идрисович

Париж – крайняя цель достигнута. Наполеоновское правительство и войска разрушены. Сам Наполеон не имеет больше смысла; все действия его очевидно жалки и гадки; но опять совершается необъяснимая случайность: союзники ненавидят Наполеона, в котором они видят причину своих бедствий; лишенный силы и власти, изобличенный в злодействах и коварствах, он бы должен был представляться им таким, каким он представлялся им десять лет тому назад и год после, – разбойником вне закона. Но по какой то странной случайности никто не видит этого. Роль его еще не кончена. Человека, которого десять лет тому назад и год после считали разбойником вне закона, посылают в два дня переезда от Франции на остров, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что то.


Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»