Баккен, Джилл

Джилл Баккен
Гражданство	США США
Дата рождения	25 января 1977(1977-01-25) (47 лет)
Место рождения	Портленд (Орегон)
Рост	168 см
Вес	64 кг
Профессия	солдат
Карьера
Позиция	рулевая
Тренер	Билл Таврес
В сборной	1994
Статус	закончила карьеру
Медали
Олимпийские игры Золото Солт-Лейк-Сити 2002 двойка
Последнее обновление: 10 апреля 2010

Джилл Баккен (англ. Jill Bakken, 25 января 1977, Портленд) — американская бобслеистка, выступавшая за сборную США во второй половине 1990-х — первой половине 2000-х годов. В 2002 году соревновалась на зимних Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити и в качестве рулевой в паре с Вонеттой Флауэрс выиграла золотую медаль, ставшую единственным её достижением на международном уровне. Лучший результат на Кубке мира спортсменка показала в сезоне 1999—2000, заняв по итогам всех заездов второе место.

Баккен окончила Восточный вашингтонский университет, студенткой которого была с 2005 года. Кроме того, она посещала Университет Юты и Государственный университет Орегона, где играла в футбол.

В настоящий момент Джилл Баккен вместе со своим мужем Флорианом Линдером занимается подготовкой сборной команды Канады по бобслею. Кроме спорта является солдатом армии США.

Ссылки

• [www.fibt.com/index.php?id=48&athl_id=100537 Джилл Баккен]  (нем.)  (англ.) — страница на сайте FIBT

• [sports123.com/bob/wo-2.html Олимпийские медалисты по бобслею в женской двойке]  (англ.)
• [sportsillustrated.cnn.com/olympics/2002/bobsled/news/2002/02/19/women_bobsled_ap/ CNNSi.com Статья от 20 февраля 2002 года о победе Баккен и Флауэрс на Олимпийских играх]  (англ.)
• [sports.espn.go.com/oly/winter02/bobsled/story?id=1337024 Статья на сайте ESPN.com о золотой победе Баккен]  (англ.)
• [sports123.com/bob/wwc-2.html Список чемпионов Кубка мира по бобслею с 1995 года] (недоступная ссылка с 05-09-2013 (3880 дней) — история, копия)  (англ.)

Отрывок, характеризующий Баккен, Джилл

По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.