Баковский исправительно-трудовой лагерь
Поделись знанием:
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
Баковский исправительно-трудовой лагерь (также: Баковский ИТЛ или Баковлаг) — крупный исправительно-трудовой лагерь в системе ГУЛага, организованный в 1953 году (уже после смерти И. В. Сталина) в Кунцевском районе Московской области. В ИТЛ запрещено направлять осужденных за особо опасные преступления (к/р преступления, бандитизм, разбой, воровство) и рецидивистов - только «бытовиков».
Содержание
История
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Предшественники Баковлага
- ИТЛ Спецстроя — организован 5 апреля 1946; закрыт 3 декабря 1947 (переименован в Строительство 90 и ИТЛ).[1]
- Строительство 90 и ИТЛ — организован 31 декабря 1947 (переименован из ИТЛ Спецстроя); закрыт между 17 марта 1949 и 15 апреля 1949 (переименован в Строительство 560 и ИТЛ).[2]
- Строительство 560 и ИТЛ (ИТЛ и Строительство 560) — организован между 17 марта 1949 и 6 апреля 1949 (переименован из Строительства 90 и ИТЛ); закрыт 15 ноября 1952.
Дислокация: г. Москва, ул. Б. Серпуховская, 14.[3] - Строительство 565 и ИТЛ (ИТЛ и Строительство 565) — организован 14 июля 1951; закрыт 14 мая 1953 (переименован в Баковский ИТЛ).
Дислокация: г. Москва, ул. Б. Ордынка, 22.
Литер: ЖБ с 04.07.1953.
Телеграфный код: «Траверс» (Москва, Главпочтамт).[4]
- Строительство 565 и ИТЛ (ИТЛ и Строительство 565) — организован 14 июля 1951; закрыт 14 мая 1953 (переименован в Баковский ИТЛ).
Постановлением Совмина № 1032-518сс/оп от 31 марта 1951 года на МВД возлагалось строительство объектов системы ПВО вокруг столицы (условное наименование «Беркут»), для чего организовывалось строительное управление № 565 МВД. Создание системы «Беркут» ставилось в ранг важнейшей государственной задачи. Общее руководство возложено на Третье главное управление при Совете Министров СССР, финансирование - через Первое главное управление при СМ СССР (оба управления курировал Л. П. Берия).
- Особенность проекта - Военное министерство не являлось заказчиком системы. В подробности работ не посвящались даже высшие военные руководители страны.
14 июля 1951 года приказом № 00514 для производства работ на строительстве № 565 организовывался ИТЛ «1-й категории» на 20 тысяч заключенных; начальник лагеря генерал-майор М.М.Мальцев.
- В целях соблюдения режима секретности, иностранцы и военнопленные, к документации и работам не допускаются.
Первоначально Управление строительства № 565 размещалось в селе Никольском, в доме 93 по Ленинградскому шоссе. 3 декабря 1951 года постановлением Совмина № 4920-2125сс Управлению строительства № 565 было предоставлено здание по Большой Ордынке, 22/2.
- В начале 1952 года в составе Управления Строительства № 565 организовано 13 лагпунктов:
- ИТЛ «АШ» (ИТЛ и СМУ п/я 29, ИТЛ СМУ 47). Организован 15.01.1952, закрыт 29.04.1953. г.Дмитров Московской обл., п/я 29. - ИТЛ «БЖ» (ИТЛ п/я 23, ИТЛ и СМУ 41). Организован 15.01.1952, закрыт 29.04.1953. ст.Шарапова Охота Московско-Курской ж.д., п/я 23. - ИТЛ «ВЧ» (ИТЛ и СМУ п/я 24, ИТЛ СМУ 42). Организован 15.01.1952, закрыт 17.12.1952. г.Михнево Московской обл., п/я 24. - ИТЛ «ГА» (ИТЛ и СМУ п/я 25, ИТЛ СМУ 43). Организован 15.01.1952, закрыт 29.04.1953. г.Раменское Московской обл., п/я 25. 03.02.53 в ИТЛ «ГА» влит ликвидируемый ИТЛ «ДЮ». - ИТЛ «ГБ» (ИТЛ и СМУ п/я 30, ИТЛ СМУ 48). Организован 15.01.1952, закрыт 03.02.1953 (влит в ИТЛ «ЕЩ»). г.Клин Московской обл., п/я 30. - ИТЛ «ДТ» (ИТЛ и СМУ п/я 33, ИТЛ СМУ 51). Организован 15.01.1952, закрыт 29.04.1953. г.Наро-Фоминск Московской обл., п/я 33. - ИТЛ «ДЮ» (ИТЛ и СМУ п/я 26, ИТЛ СМУ 44). Организован 15.01.1952, закрыт 03.02.1953 (влит в ИТЛ «ГА»). ст.Фрязево Московско-Курской ж.д., п/я 26. - ИТЛ «ЕЩ» (ИТЛ и СМУ п/я 31, ИТЛ СМУ 49). Организован 15.01.1952, закрыт 29.04.1953. г.Истра Московской обл., п/я 31. 03.02.53 в ИТЛ «ЕЩ» влит ликвидируемый ИТЛ «ГБ». - ИТЛ «ЕЯ» (ИТЛ и СМУ п/я 28, ИТЛ СМУ 46). Организован 15.01.1952, закрыт 29.04.1953. г.Загорск Московской обл., п/я 28. - ИТЛ «ЖК» (ИТЛ и СМУ п/я 27, ИТЛ СМУ 45). Организован 15.01.1952, закрыт 17.12.1952. г.Ногинск-Глухово Московской обл., п/я 27. - ИТЛ «ЖР» (ИТЛ и СМУ п/я 35, ИТЛ СМУ 53). Организован 30.01.1952, закрыт 29.04.1953. Московская обл., Ногинский р-н, д.Макарово, п/я 35. - ИТЛ «ИН» (ИТЛ и СМУ п/я 32, ИТЛ СМУ 50). Организован 15.01.1952, закрыт 29.04.1953. ст.Тучково Западной ж.д. (Московская обл.), п/я 32. - ИТЛ «КА» (ИТЛ и СМУ п/я 34, ИТЛ СМУ 52). Организован 15.01.1952, закрыт 29.04.1953. г.Москва, 13-я Парковая, 13.
Для спецконтингента утверждена зачетная система: при перевыполнении плана, - 3 дня за 1 день пребывания в ИТЛ.
- Строительные работы велись на всех объектах С-25 «Беркут» одновременно,включая: «заправки» - двухпоточные комплексы по подготовке ракет (некапсулированных) к боевому использованию — технические позиции; «тепляки» - полуподземные (рассчитаны на прямое попаданий 250 кг авиабомбы) сооружения для размещения аппаратуры - радиотехнические позиции; «выгоны» - стационарные позиции (до 60-ти пусковых столов) для установки и предстартовой подготовке доставленных ракет - дивизионы (укрытия для расчетов рассчитаны на прямое попадание 150 кг осколка); кабельные линии связи «выгонов» с «тепляками»; автопарки для ТЗМ; жилые городки полков, технических позиций, корпусов, штаба армии (1-я («Конная») армия ПВО ОН); здания и сооружения вспомогательных служб (сержантские школы, учебные «заправки» и т.п.).
- Строительно-монтажные работы включали в себя: монтаж вентиляции и ФВУ; монтаж резервных дизель-генераторов (полки, технические позиции, КП корпусов, КП и ЗКП армии). На технических позициях: монтаж оборудования для приема, ангарного хранения, комплектации поставленных промышленностью ракет; монтаж оборудования для раздельного приема, хранения, раздачи по постам заправки горючего и окислителя; монтаж оборудования для приема, хранения (в обваловке) и обслуживания боеголовок ракет; монтаж компрессорного оборудования и сетей раздачи сжатых газов высокого давления по постам заправки ракет; монтаж специализированного дренажного и противопожарного оборудования.
В условиях бездорожья построено две кольцевые автодороги ("Бетонки") предназначенные, в первую очередь, для доставки боекомплекта:: «Ближнее кольцо", – примерно 50 км от центра Москвы, протяжённостью примерно 325 км, позднейшее название Малое Московское Кольцо (А107); "Дальнее кольцо", - примерно 90 км от центра Москвы, протяжённостью примерно 565 км, - Большое Московское Кольцо (А108).
Кроме сооружения дорожного полотна, водопропускных сооружений и малых мостов, осуществлялись маскировочные лесопосадки.
- Служебную транспортную сеть сооружали: Строительство ГУШОСДОРА МВД №1 (участки: Наугольное—Жуклино, Дмитров—Рогачево, Дмитров—Кузнецово, Селевкино—Голицыно, Клин—Рогачево, Клин—Караваево, моста через р. Москву у г.Воскресенск.); Строительство ГУШОСДОРА МВД №3.
При строительстве дорог сооружён мост через канал им.Москвы в районе платформы Морозки Савёловской ж.д, и два моста через реку Москва – в Бронницах и Воскресенске. Общая длина дорожной сети системы (межобъектовой и внутриобъектовой), - 2000 км.
- В районах прилежащих "Ближнему кольцу» сооружено, подготовлено к монтажу специального оборудования, и обустроено 22 позиции для зенитных ракетных полков, с шагом 13,1 км, на "Дальнем кольце» – 34 позиции, с шагом 14.7 км (протяжённость дорог полка – до 25 километров).
Строилось 7 (к 1955 г. построено 3) технических баз ("заправки") для хранения и снаряжения ракет и железнодорожные подъездные пути к ним – под Истрой, в Трудовой, в Макарово, под Фрязево, в Белых Столбах, в Толбино и под Голицыно. 14 полков сектора обороны образовывали корпус; в районе корпусных командных пунктов построены сооружения для 4-х РЛС обзорного типа. Построены основной и запасной командные пункты 1-й армии ПВО особого назначения; средства проводной и радиосвязи для управления системой и передачи данных о воздушной обстановке. Для электроснабжения радиотехнических центров и стартовых позиций полков построена электросеть 35 КВ и подстанции 35/6 КВ рядом с каждым полком. Подстанции находились в ведении Мосэнерго, но основными их потребителями были объекты ПВО. В западных публикациях упоминается, что на строительство подмосковных объектов ПВО был израсходован годовой объём производства цемента в стране.
- В 1953 г. строительство дорог, военных городков и прочего затормозилось из-за весенней амнистии большого числа спецконтингента. Было предложено предъявлять к сдаче объекты системы в три очереди:
- в первую очередь, в мае 1954 г. ввести в действие внутренний пояс обороны (22 РЛС Б-200), все станции обнаружения системы, центральный командный пункт и три технические позиции;
- во вторую очередь, в июле 1954 г. ввести в действие западное полукольцо внешнего пояса обороны (17 РЛС Б-200) и четвертую техническую позицию;
- в третью очередь, в сентябре 1954 г. ввести в действие восточное полукольцо внешнего пояса обороны (17 РЛС Б-200) и еще три технические позиции.
Баковлаг
- Баковский ИТЛ был организован, соответственно, 14 мая 1953 (переименован из Строительства 565 и ИТЛ), а закрыт 23 июля 1956.
Дислокация: Московская обл., г. Кунцево, Рабочий Посёлок, ул. Сталина, д. 24.
Литер: ЖБ — перешёл от предшественника.
Телеграфный код: «Траверс».
Адрес: Москва-Кунцево-4, п/я ЖБ-864; г. Кунцево Московской обл., п/я ЖБ-864.
За период существования его подчинённость менялась следующим образом:
- С открытия — ГУЛАГ Министерства юстиции СССР
- С 28.01.1954 — ГУЛАГ МВД СССР
- С 02.02.1955 — Главспецстрой МВД СССР[5]
Производство
Заключённые Баковского ИТЛ, как и его предшественников, активно использовались на следующих видах работ:
- Промышленное строительство в городе Электросталь и населённом пункте Большая Волга с 02.02.1955 (после передачи в Баковлаг Лагерного отделения (ЛО) при Строительстве 352 и Подлесного ЛО)
- Строительство оборонных объектов, завершённых в основном к 1956 году [Работы на оборонных объектах, завершённых в основном к 1956 году (система С-25 «Беркут») (Обеспечние функционирования системы: офицерское училище в г. Горьком; жилые посёлки при заводах по производству компонентов топлива и корпусов ракет в Тульской области).
- Промышленное и жилищное строительство в районах Катуара, Долгопрудного, Железнодорожного, Дубны, Загорска
- Работа в промзонах в Москве, в районе Катуара, Электростали
- Работа на механическом заводе 2 Главпромстроя, в автотранспортной конторе (район Химок), в отделе главного механика (Москва), на плодоовощной базе.
Численность заключённых
|
|
См. также
- ГУЛАГ
- Лагеря ГУЛага
- Музей истории ГУЛАГа
- Шарашка
- ДОКСИ при Спецстрое России (Долгопрудный)
- Преемник, в части строительно-монтажных подразделений: Главное управление специального строительства (Главспецстрой), передано в ведение Министерства среднего машиностроения.
Напишите отзыв о статье "Баковский исправительно-трудовой лагерь"
Примечания
- ↑ Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923—1960: Справочник. — М., 1998. — С. 269—270.
- ↑ Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923—1960: Справочник. — М., 1998. — С. 409—410.
- ↑ Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923—1960: Справочник. — М., 1998. — С. 435—437.
- ↑ Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923—1960: Справочник. — М., 1998. — С. 437—438.
- ↑ Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923—1960: Справочник. — М., 1998. — С. 156.
- ↑ ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 761. Разд. 3. Л. 2, 6—54.
- ↑ ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 219. Л. 268.
- ↑ ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 274.
Литература
- Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923—1960: Справочник / Общество «Мемориал». Гос. архив Российской Федерации. Сост. М. Б. Смирнов. Под ред. Н. Г. Охотина, А. Б. Рогинского. — М.: Звенья, 1998. — 600 с., карт. — 2 000 экз. — ISBN 5-7870-0022-6.
- Всеволодов В. А. Ступайте с миром: к истории репатриации немецких военнопленных из СССР (1945—1958 гг.) — М.: Московский Издательский Дом, 2010. — 388 с. — 500 экз. — ISBN 5-85167-002-9.
- «Зенитная артиллерия и зенитные ракетные войска противовоздушной обороны». Часть вторая «Зенитные ракетные войска противовоздушной обороны». Москва, Военное издательство, 1994.
Ссылки
- [www.memo.ru/history/nkvd/gulag/r3/r3-23.htm Баковский ИТЛ]
- [www.memo.ru/history/nkvd/gulag/index.htm Справочник «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР» Москва, «Звенья», 1998]
- [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11228 Интернет-проект «Герои страны» «Герой Соц.Труда Мальцев Михаил Митрофанович»]
- [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11232 Интернет-проект «Герои страны» «Герой Соц.Труда Сапрыкин Василий Андреевич»]
Лагеря ГУЛаг
Отрывок, характеризующий Баковский исправительно-трудовой лагерь
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
