Бакстер, Генри
| Генри Бакстер | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти |
30 декабря 1873 (52 года) |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1861—1865 |
| Звание |
|
| Сражения/войны | |
Генри Бакстер (англ. Henry Baxter; 8 сентября 1821 — 30 декабря 1873) — американский военный, генерал федеральной армии в годы Гражданской войны в США. Знаменит участием в битве при Геттисберге, где его бригада отразила атаку бригады Иверсона, почти уничтожив эту бригаду, и потом удерживала позицию вплоть до истощения боеприпасов. Бакстер был ранен четыре раза в ходе войны. Впоследствии Грант сделал его послом в Гондурасе.
Ранние годы
Бакстер родился в деревне Сидни-Плейнс (ныне — Сидни), в округе Делавэр, штат Нью-Йорк. Оба его деда служили в армии во время американской войны за независимость. В 1831 году Бакстер с отцом переселился в Джонсвилл в Мичигане. В 1849 году он путешествовал в Калифорнию на поиски золота, в 1852 году вернулся в Джонсвилл и стал работать мельником. Он организовал и возглавил небольшое подразделение милиции, известное, как Джонсвиллская Легкая Гвардия (Jonesville Light Guards).
Гражданская война
Когда началась война, Бакстер, по причине наличия некоторого военного опыта, был избран капитаном роты, которая потом стала ротой С 7-го мичиганского пехотного полка. Он участвовал в Семидневной битве, где был тяжело ранен. К началу сражения при Энтитеме он стал подполковником своего полка, который числился в составе дивизии Седжвика. Бакстер был ранен в ногу в этом сражении. Он ненадолго вернулся в Мичиган для поправки здоровья, а перед сражением при Фредериксберге стал командиром 7-го мичиганского в составе бригады Нормана Холла. Полку Бакстера было поручено переправиться через реку и выбить южан-снайперов из Фредериксберга. Миссия удалась, но Бакстер был снова ранен, на этот раз в левое плечо. В марте 1863 года он вернулся в строй и 12 марта получил звание бригадного генерала. Ему была поручена 2-я бригада дивизии Джона Робинсона из федерального I-го корпуса (бывшая бригада Тауэра-Кристиана-Лиля).
К началу Чанселорсвиллской кампании его бригада состояла из 4-х пехотных полков:
- 12-й Массачусетский пехотный полк: полковник Джеймс Бейтс
- 26-й Нью-Йоркский пехотный полк: подполковник Джилберт Дженнингс
- 90-й Пенсильванский пехотный полк: полковник Питер Лиль
- 136-й Пенсильванский пехотный полк: полковник Томас Бейн
В сражении при Чанселорсвилле его бригада задействована не была. После сражения 26-й Нью-Йоркский полк был расформирован из-за истечения срока службы.
К началу Геттисбергской кампании бригада Бакстера состояла из шести полков:
- 12-й Массачусетский пехотный полк: полковник Джеймс Бэйтс
- 83-й Нью-Йоркский пехтный полк; подполковник Джозеф Моэш
- 97-й Нью-Йоркский пехтный полк; полковник Чарльз Уиилок
- 11-й Пенсильванский; полковник Ричард Коултер
- 88-й Пенсильванский; майор Бенец Фуст
- 90-й Пенсильванский; полковник Петер Лиль
На поле боя при Геттисберге бригада прибыла около полудня 1 июля, как раз в тот момент, когда на фланге федеральной армии появилась конфедеративная дивизия Роберта Роудса. Бакстер разместил бригаду на правом фланге, правее бригады Каттлера. Атака южан на его позиции была плохо скоординирована: сначала его атаковала бригада О’Нила, но была отбита. Вскоре после этого появилась бригада Альфреда Иверсона, идущая в наступление без стрелковой цепи — она вышла прямо под ружья людей Бакстера, залегших за каменной стеной. Северяне встали и открыли по противнику огонь, от которого бригада Иверсона потеряла за 10 минут 758 человек из 1300 и практически перестала существовать.
После реорганизации Потомакской армии а марте 1864 года Бакстер остался на должности командира бригады. Его бригаду передали 2-й дивизии V корпуса. Во время сражения в Глуши он был ранен в левую ногу. После выздоровления он участвовал в финальных боях осады Петерсберга в роли командира бригады 3-й дивизии V корпуса. 24 августа 1865 года Бакстер уволился из рядов добровольческой армии. 31 мая 1866 года президент Джонсон представил Бакстера к награде в виде временного звания генерал-майора. Сенат утвердил награждение 23 июля 1866 года.
Послевоенная деятельность
В 1869 году президент Грант назначил Бакстера послом в Гондурасе. В 1872 году он вернулся домой и в 1873 году умер от пневмонии. Похоронен в Джонсвилле.
Напишите отзыв о статье "Бакстер, Генри"
Ссылки
- [www.civilwarhome.com/baxtergettysburgor.htm Геттисбергский рапорт Бакстера]
- [www.beyondthecrater.com/siege-of-petersburg-resources/official-records/volume-xlvi/part-1-serial-number-95/appomattox-campaign-reports-95/number-100-appomattox-report-of-brigadier-general-henry-baxter-u-s-army-commanding-second-brigade/ Аппоматтоксский рапорт Бакстера]
- [www.civilwar.org/battlefields/gettysburg/maps/oakridgemap.html Бригада Бакстера на Оак-Ридж (карта)]
Отрывок, характеризующий Бакстер, Генри
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
