Бакхауз, Вильгельм

Вильгельм Бакхауз нем. Wilhelm Backhaus
Основная информация
Дата рождения	26 марта 1884(1884-03-26)
Место рождения	Лейпциг
Дата смерти	5 июля 1969(1969-07-05) (85 лет)
Место смерти	Филлах, Австрия
Страна	Германская империя, Веймарская республика, Швейцария
Профессии	пианист, педагог
Инструменты	фортепиано

Вильгельм Бакхауз (нем. Wilhelm Backhaus; 26 марта 1884, Лейпциг ― 5 июля 1969, Филлах, Австрия) ― немецкий пианист.

Биография

Учился в Лейпцигской консерватории у Алоиза Рекендорфа (фортепиано) и Саломона Ядассона (композиция), в 1898―1899 году совершенствовался у Эжена д’Альбера, в дальнейшем был самоучкой. В 1900―1901 годах выступал в Великобритании, где, в частности, исполнил Четвёртый концерт Бетховена, заменив заболевшего Александра Зилоти. В 1901 году дебютировал на «Променад-концертах» с Первым концертом Мендельсона и Вариациями на тему Паганини Брамса. Крупный успех пришёл к Бакхаузу в 1905 году, когда он был удостоен первой премии на Рубинштейновском конкурсе в Париже, что позволило ему начать полноценную международную концертную карьеру.

В сезоне 1912―1913 годов Бакхауз выступал в США, где исполнил Пятый концерт Бетховена под управлением Вальтера Дамроша и дал сольный концерт в Карнеги-холле. С 1905 года Бакхауз преподавал в Манчестерском музыкальном колледже, в 1925―1926 году ― в Кёртисовском институте музыки в Филадельфии, однако никогда не считал себя хорошим педагогом. Несмотря на успех за океаном, в течение нескольких десятилетий пианист выступал почти исключительно в Европе (в 1928 году посетил с гастролями СССР), в 1931 году обосновавшись в Швейцарии. Лишь в 1954 году он приехал в США с концертами из музыки Бетховена, и публика вновь встретила его с восторгом.

Бакхауз охотно делал записи ― ещё в 1909 году он впервые в истории записал исполнение фортепианного концерта с оркестром (Концерт Грига), а в 1928 году ― все этюды Шопена. Дважды записал полный цикл сонат Бетховена: монозапись всех сонат сделана в начале 1950-х годов; одним из последних проектов Бакхауза стала почти полная стереозапись цикла сонат Бетховена, сделанная в 1959—1969 годах (не записанной в стерео осталась только соната № 29).

Важное место в репертуаре пианиста также занимали произведения Брамса, исполнение музыки которого Бакхаузом считается одним из лучших.

Лмтераттура

• Коган Г. М. Бакхауз В. // Музыкальная энциклопедия / под ред. Ю. В. Келдыша. — М.: Советская энциклопедия, Советский композитор, 1973. — Т. 1.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Вильгельм Бакхауз
• [www.allmusic.com/cg/amg.dll?P=amg&sql=41:11202~T1 Вильгельм Бакхауз] (англ.) на сайте Allmusic
• [agso.uni-graz.at/marienthal/bibliothek/biografien/07_04_Backhaus_Wilhelm_Biografie.htm Биография]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Бакхауз, Вильгельм

– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.