Балабанов, Валерий Николаевич

Валерий Николаевич Балабанов
Жанр:	портрет, иконография, батальный жанр, медальерное искусство
Учёба:	художественно-графический факультет Московского педагогического института (1963)
Стиль:	картины-молитвы
Влияние:	Неменский, Борис Михайлович
Награды:
Звания:

Вале́рий Никола́евич Балаба́нов (9 апреля, 1939, Москва — октябрь или ноябрь^{[уточнить]}, 2009, Москва) — русский живописец, писатель, философ, медальер, главный художник Центрального телевидения СССР (1969—1989), народный художник России (1995), профессор, академик Российской академии естественных наук и Академии славянской культуры.

Автор ряда художественных работ, среди которых: триптихи «Реквием» (2000—2002), «Молитва о Романовых» (1989—1999), «Поля русской славы»; картины «Под благодатным Покровом», «Полёт Троицы» (1988), «Пловец» («Храм Христа Спасителя») (1976—1986), «Тальково поле» (1991—1994), «Виртуальная вечеря» и др., автор эскиза одной из высших военных наград Российской федерации — ордена Жукова (1994), а также одноимённой медали.

Член Союза писателей России, член редколлегий ряда российских журналов, кавалер ордена Святого Благоверного князя Даниила Московского.

Биография

Первые годы и учёба

Валерий Балабанов родился 9 апреля 1939 года в Москве в семье Николая Ивановича Балабанова и Александры Петровны Балабановой. Сам Балабанов вспоминает, что вырос он в районе Петровки, вблизи Высоко-Петровского монастыря:

Нарышкинские палаты, церковь Боголюбской Божьей матери, колокольня церкви Покрова — все, что входит в ансамбль монастыря, меня, мальчишку, буквально завораживало своей величавой красотой.

В 1942 году на фронте Великой Отечественной войны погиб отец, и Валерий вместе с сестрой воспитывался матерью.

Балабанов окончил Краснопресненскую детскую художественную школу и поступил в Московский педагогический институт на художественно-графический факультет, который закончил в 1963 году. В 1968 году впервые с собственными художественными работами принял участие в выставке, посвященной Памятникам Отечества.

Работа

С 1969 года по 1989 год работал главным художником Центрального телевидения СССР, последние 10 лет в период этой работы являлся главным художником программы «Время». В 1974 году был принят в Союз художников СССР.

В 1989 и 1993 годах провел персональные художественные выставки в США (Нью-Йорке и Сан-Франциско).

В 1991 году в 22-летнем возрасте, в скором времени после возвращения из армии погиб единственный сын Валерия Балабанова Николай, который помогал мастеру в ряде работ.

В 1990 году занял пост председателя Художественного совета Международного Фонда славянской письменности и культуры. С 1993 года — вице-президент Новой Императорской Академии художеств. В 1996 году был избран академиком Российской Академии Естественных Наук по секции «Человек и творчество».

30 мая 1995 года Балабанову было присвоено звание народного художника России.

Научная и педагогическая деятельность

С 1993 года по 1996 год являлся заведующим кафедрой изобразительного искусства Государственной академии славянской культуры. Имеет учёное звание профессора. Является академиком Российской академии естественных наук и Академии славянской культуры.

Публицистическая, журналистская и общественная деятельность

Член редколлегий православной газеты «Русь державная», журналов «Россияне», «Отечество и вера» и др. Член жюри международного кинофестиваля славянских и православных народов «Золотой Витязь». Сопредседатель Троицкого Православного Собора, основатель и ведущий творческого клуба «Храм вашей души». Входит в Правление фонда «Маршал Жуков». Состоит в Союзе писателей России.

Живопись

Во время выставки в Сан-Франциско в 1989 году на Балабанова оказали значительное впечатление увиденные работы Леонардо да Винчи, после чего художник начал писать картину «Виртуальная вечеря», которая представляла собой зеркальное воспоминание о фреске да Винчи «Тайная Вечеря».

В 1989—1999 гг. написал триптих «Молитва о Романовых», первые два года писал его совместно с сыном.

Под впечатлением убийства Игоря Талькова, произошедшего в 1991 году, Балабанов в 1991—1994 гг. написал картину «Тальково поле».

В 1976 году, по словам самого автора, «по промыслу Божию», Балабанов начал писать картину «о втором Пришествии Храма Христа Спасителя», в результате чего оказалась создана картина «Пловец» («Храм Христа Спасителя»). По мнению патриарха Всея Руси Алексия Второго, высказанному после воссоздания Храма Христа Спасителя, картины Балабанова являются картинами-молитвами, которые сбываются.

Художником была создана картина «Вифлеемская звезда» («Покаянные дни»). В память о подвиге рядового Евгения Родионова, убитого в чеченском плену в 1996 году, Балабанов создал картину «Молитва о русском воине». В 2000 году после гибели подводной лодки «Курск», им написана картина «Молитва о моряках России». Три этих картины в совокупности образовали триптих «Реквием», одну из наиболее известных художественных работ Балабанова.

Художественный дизайн и медальерное искусство

Наиболее известной работой в области художественного дизайна является разработка художником в 1993—1994 гг. эскиза высшей военной награды Российской федерации: ордена Жукова, а также медали Жукова.

Принимал участие в разработке символики Государственной академии славянской культуры, в частности, разработал в 1993 году её знак. Разработал символику международного кинофестиваля славянских и православных народов «Золотой Витязь».

Награды и достижения

• Народный художник России (1995).
• Участник персональных художественных выставок в Нью-Йорке и Сан-Франциско (1989, 1993).
• Русской православной церковью награждён орденом Святого Благоверного князя Даниила Московского.
• Имя Валерия Балабанова увековечено на мраморной стене Храма Христа Спасителя за заслуги по его возрождению.

Публикации

• Балабанов В. Н. «Тальково поле»: рассказ художника Валерия Балабанова о картине, посвященной Игорю Талькову // Наука и религия. — 1995. — № 2. — С. 13. На 1-й странице обложки: картина В. Балабанова «Тальково поле».
• Балабанов В. Н. Вифлеемская звезда / В. Балабанов // Наука и религия. — 2002. — N1 . — ISSN 0130-7045
• Балабанов В. Н. Реквием / В. Н. Балабанов // Родина. — 2004. — N4. — С. 30-33 : фото.цв. — ISSN 0235-7089
• Балабанов В. Н. В священном зазеркалье Тайной Вечери / В. Н. Балабанов // Наука и религия. — 2004. — N 4. — С. 36-37. ISSN 0130-7045
• Балабанов В. Н. [www.zavtra.ru/denlit/072/21.html Молитва о России] // Завтра : газета. — 2002, 8 августа. — Вып. 8(72).

Ссылки

• [www.fact.ru/www/arhiv13-dr-s1.htm Душа России. Валерий Николаевич Балабанов. Художник, писатель, философ.] (рус.) // Информационно-аналитический информационный журнал.
• Шацков Андрей. [rusk.ru/st.php?idar=324097 Валерий Балабанов: «Для меня картина — духовный мост»] // Литературная газета. — 10.09.2005.
• Логвинов Игорь. [www.gudok.ru/newspaper/detail.php?month=10&year=2004&ID=291247&bxajaxid= Памяти серебряная нить] // Гудок : газета. — 2004, 20 февраля.
• Стефанов Сергей.. [rusk.ru/st.php?idar=1001013 «Реквием». Мое сердце плакало, когда я работал над картиной. Валерий Балабанов.] (информационное агентство), Русская линия (9 декабря 2003). Проверено 17 марта 2012.
• [video.mail.ru/mail/julietal/-/2422.html Валерий Балабанов — «Тальково поле». Рассказ художника о замысле и об истории картины. ЦДРА, 23.12.2002.]
• Troshina Olga. [english.ruvr.ru/radio_broadcast/2248514/2315915.html The Christian Message from Moscow] (english). Радио «Голос России» (2005, May 2). — Radio program to the life and art of Russian Orthodox artist Valery Balabanov. Проверено 28 марта 2012. [www.webcitation.org/67gilhJ2J Архивировано из первоисточника 16 мая 2012].
• В. Балабанов. Исповедь художника // Родина : российский исторический иллюстрированный журнал. — 1997. — Вып. 6. — С. 13,18. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0235-7089&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0235-7089].
• Петренко Г. Поиск пути: творчество Валерия Балабанова // Берегиня дома твоего : журнал. — Москва, 2002. — Вып. 4. — С. 51-55. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1560-7984&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1560-7984].
• Давыдова Нина. [www.rakurs.ru/pr/em/971.htm «Это Москва» Эфир передачи.]. Радио «Ракурс» (1997). — Беседа Нины Давыдовой с народным художником России Валерием Балабановым. Проверено 1 апреля 2012. [www.webcitation.org/67ginSxiE Архивировано из первоисточника 16 мая 2012].
• Балабанов В. Н., Максименко И. П., Остроумов Н. Ю. [books.google.com.ua/books?hl=ru&id=kcpYAAAAMAAJ&q=%D0%BF%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D0%B0+%D1%84%D0%BB%D0%BE%D1%80%D0%B5%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE#search_anchor Путь к Храму: произведения современных московских православных художников : иконы, живопись, графика, керамика, скульптура, медали, батик, гобелен]. — каталог. — Москва: Музей истории города Москвы, 1998. — 95 с.

Отрывок, характеризующий Балабанов, Валерий Николаевич

– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.