Балакаев, Маулен Балакаевич

Балакаев Маулен Балакаевич
каз. Мәулен Балақайұлы Балақаев
Дата рождения:	7 октября 1907(1907-10-07)
Место рождения:	а. Шага, Южно-Казахстанская область
Дата смерти:	15 ноября 1995(1995-11-15) (88 лет)
Место смерти:	Туркестан
Страна:	СССР СССР Казахстан Казахстан
Научная сфера:	тюркология
Учёная степень:	доктор филологических наук
Учёное звание:	член-корреспондент НАН РК
Альма-матер:	Казахский педагогический институт

Маулен Балакаевич Балакаев (7 октября 1907, аул Шага, Южно-Казахстанской области — 15 ноября 1995, Туркестан) — советский и казахстанский учёный-тюрколог, доктор филологических наук (1951), профессор (1952), член-корреспондент АН Казахстана (1958), заслуженный деятель науки Казахстана (1963).

Биография

Окончил Казахский педагогический институт (1933). В 1933 году преподавал в Алматинском институте журналистики, в 1941—1942 годы директор Института иностранных языков, в 1946—1963 годы научный секретарь Государственной терминологической комиссии, 1952—1975 годы заведующий кафедрой в КазГУ, в 1945—1959 годы и 1975—1987 годы заведующий отделом АН Казахстана, с 1987 года научный советник АН.

Научные труды посвящены вопросам развития казахского языка и исследованию языка художественной литературы — грамматики, орфографии, терминологии, языковой культуры, стилистики. Написал свыше 150 научных работ. Автор ряда учебников и учебных пособии для школ и высших учебных заведений. За монографию «Казахский литературный язык и его нормы» присуждена премия им. Ч.Валиханова (1986).

Сочинения

• Қaзipгi қазақ тілі: лексика, фонетика, грамматика (Современный казахский язык: лексика, фонетика, грамматика) (тел авт.), А., 1954, 1966,1971,1996;
• Современный казахский язык: Синтаксис словосочетания и простого предложения, А.-А., 1959;
• Қазақ тіл мәдениетінің мәселелері (Вопросы культуры казахского языка), А., 1965;
• Қазақ тілінің стилистикасы (Стилистика казахского языка), A..1966;
• Қазақ тілі грамматикасы. Синтаксис, 2-том (Грамматика казахского языка. Синтаксис, т. 2), А. 1967;
• Қазақ әдеби тілінің тарихы (История казахского литературного языка), А., 1968;
• Тіл мәдениеті және қазақ тілін оқыту (Культура языка и обучение на казахском языке), А., 1989.

Литература

• Аралбаев Ж., Сарыбаев Ш,. О жизни и творчестве профессора М. В. Балакаева
• Известия АН Казахской ССР, Сер. филол., 1977, № 4; Сыздыкова Р., Сарыбаев Ш., Маулен Балакаевич Балакаев
• Советская тюркология, 1987, № 6.
• [www.madenimura.kz/ru/culture-legacy/books/book/kazahstan-nacionalnaa-enciklopedia-1-tom?category=all&page=352 Балакаев, Маулен Балакайулы] // Казахстан. Национальная энциклопедия. — Алматы: Қазақ энциклопедиясы, 2004. — Т. I. — ISBN 9965-9389-9-7.

Ссылки

• www.inform.kz/rus/article/225377
• www.unesco.kz/heritagenet/kz/participant/scientists/balakaev.htm
• almatykala.info/thesaurus/baakaev-mauen-baakaevich.html
• www.ulduz.su/ru/kazakhstan/persona/nauka-i-obrazovanie/3449-balakaev-maulen-balakajuly.html

При написании этой статьи использовался материал из издания «Казахстан. Национальная энциклопедия» (1998—2007), предоставленного редакцией «Қазақ энциклопедиясы» по лицензии Creative Commons [creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0/deed.ru BY-SA 3.0 Unported].

Отрывок, характеризующий Балакаев, Маулен Балакаевич

Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.