Баласанян, Сергей Артемьевич

Сергей Баласанян
Дата рождения	13 (26) августа 1902(1902-08-26)
Место рождения	Асхабад, Закаспийская область, Российская империя
Дата смерти	3 июня 1982(1982-06-03) (79 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Страна	СССР СССР
Профессии	композитор, педагог, профессор
Жанры	опера, балет
Коллективы	Таджикский АТОБ имени С. Айни
Сотрудничество	МГК имени П. И. Чайковского
Награды

Серге́й Арте́мьевич Баласаня́н (1902—1982) — советский композитор, педагог, музыкально-общественный деятель. Народный артист РСФСР (1978). Народный артист Таджикской ССР (1957). Лауреат Сталинской премии второй степени (1949). Член ВКП(б) с 1944 года.

Биография

С. А. Баласанян родился 13 (26) августа 1902 года в Асхабаде (ныне Ашхабад, Туркменистан).

Секретарь правления СК РСФСР (1961—1979). С 1965 года профессор МГК имени П. И. Чайковского.

С. А. Баласанян умер 3 июня 1982 года в Москве.

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1949) — за балет «Лейли и Меджнун» (1947), поставленный на сцене Таджикского АТОБ
• Народный артист Таджикской ССР (1957)
• Заслуженный деятель искусств РСФСР (1963)
• народный артист РСФСР (1978)
• пять орденов и медали

Творческое наследие

Балеты

• «Лейли и Меджнун» (1 ред. — 1947; 2 ред. — 1956; 3 ред. — 1964)
• «Шакунтала» (1 ред. — 1962; 2 ред. — 1978)

Оперы

• «Восстание Восе» (1939)
• «Кузнец Кова» (1941, с Шарифом Бобокалоновым)
• «Бахтиор и Ниссо» (1954)

Музыка к драматическим спектаклям

• «Бронепоезд 14-69» Вс. В. Иванова (1928)
• «Пэпо» Г. Сундукяна (1929)
• «Поэма о топоре» Н. Ф. Погодина (1929)
• «Инга» А. Глебова (1929)
• «13 трубок» И. Эренбурга (1929)
• «Братец Лис» Джанана (1929)
• «Коварство и любовь» Ф. Шиллера (1936)
• «Рамаяна» Н. Гусевой (1960)

Произведения для симфонического оркестра

• Армянская рапсодия (1944)
• Поэма-фантазия (1947)
• Первая (1948) и Вторая (1958) сюиты из балета «Лейли и Меджнун»
• Семь армянских песен (1955)
• Афганская сюита (1956)
• «Афганские картинки» (сюита, 1959)
• «Острова Индонезии» (шесть музыкальных картин, 1960)
• Рапсодия на темы песен Рабиндраната Тагора (1961)
• Сюиты из балета «Шакунтала»: Первая (1967), Вторая (1970)

Произведения для голоса и симфонического оркестра

• Оркестровка девяти песен Комитаса для меццо-сопрано и баритона (1956)
• Три обработки песен Саят-Новы (1957)
• Шесть песен Рабиндраната Тагора (1961)
• Цикл «Мой край» (пять баллад, Э. Э. Йондо, 1962)

Произведения для струнного оркестра

• Восемь пьес на темы из «Этнографического сборника» Комитаса (1971)
• Симфония, посвящена Камерному оркестру Московской консерватории (1975)

Произведения для хора а capella

• Симфония (1968)
• Полифонический триптих (1971)
• Полифонический концерт (1980)

Произведения для фортепиано

• Сонатина № 1 (1947)
• Сонатина № 2 (1948)
• Песни Армении, 100 обработок песен из Этнографического сборника Комитаса (1969)
• 80 народных песен долины Нила (1973)
• По Армении, сюита для 2-х фортепиано (1978)

Произведения для голоса и фортепиано

• Романсы на слова В. Териана (1944; 1955)
• Романсы на слова А. С. Исаакяна (1944; вторая редакция — 1954)
• «Мой край» (оркестровая редакция — 1966)
• «Из африканской поэзии» (1966)
• «Ленину» (1972)
• «Рубаи Омара Хаяма» (1974)
• «Привет тебе, Радость!» (слова Г.Эмина, 1979)
• «Айрены. Из средневековой армянской поэзии» (слова Н.Кучака, 1981)

Произведения для голоса в сопровождении инструментального ансамбля

• «Аметист» (слова Э. Межелайтиса, 1977)

Произведения для разных инструментов

• Сонатина для скрипки и фортепиано (1948)
• Соната для виолончели solo (1976)
• Соната для кларнета solo (1979)

Литература

• Шахназарова Н. Г. С. Баласанян. — М., 1972.

Ссылки

• [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_music/270/%D0%91%D0%90%D0%9B%D0%90%D0%A1%D0%90%D0%9D%D0%AF%D0%9D Сергей Артемьевич Баласанян в Музыкальном словаре]

Отрывок, характеризующий Баласанян, Сергей Артемьевич

Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему: