Балаш
У этого имени есть и иные значения, см. Балаш (значения)
| Балаш Vhaləhş/Валахш<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Изображение Балаша на серебряной драхме</td></tr> | ||
| ||
|---|---|---|
| 483/484 — 488 | ||
| Предшественник: | Пероз | |
| Преемник: | Кавад I | |
| Род: | Сасаниды | |
Балаш (Валкаш, Валаш, Валгаш) — царь царей (шахиншах) Ирана, правил в 483/484 — 488 годах. Из династии Сасанидов.
Византийские историки, хронологически близкие к V веку — Прокопий Кесарийский[1], Агафий Миринейский[2], — считали Балаша братом Пероза, более поздние восточные — сыном. Путаница могла быть вызвана кровнородственным браком.
Содержание
Приход к власти
По «Шахнаме», Пероз, идя в свой последний поход против эфталитов, оставил Балаша регентом государства, так что престол перешёл к последнему без особых проблем. По словам Иешу Стилита, «это был муж смиренный и миролюбивый. Он не нашёл ничего в сокровищнице персидской, а землю нашёл опустошённой из-за набегов гуннов (то есть эфталитов). Ибо небезызвестно,... какой ущерб и расходы несут цари при войнах, даже победоносных, а тем более несчастных».[3][4]
Мир с эфталитами
По «Шахнаме», при Балаше иранские войска под командой правителя крупной области на востоке Ирана, военачальника Суфрая разбили царя эфталитов Хушнаваза, и тот вернул иранцам все богатства, захваченные после разгрома Пероза и пленных, в том числе Кавада и верховного мобеда Арташира. Ат-Табари также пишет, что отражению угрозы со стороны эфталитов Иран обязан знатному персу Сохру (несомненно тождественен Суфраю):
«Эфталиты овладели всем Хорасаном, пока против них не выступил человек из персов, по имени Сохрa, родом из Шираза, один из знатных среди них. Как доброволец, ищущий только славы, он выступил во главе тех, которые последовали за ним, настиг царя эфталитов и изгнал его из областей Хорасана; они прекратили войну, заключив мир, по условию которого должны были быть возвращены все оставшиеся в живых пленные, захваченные из войска Фируза».[5]
Однако эти сообщения носит, скорее всего, легендарный характер. По другим источникам, мир с эфталитами был заключен на условии выплаты персами тяжёлой контрибуции.
По сообщению Иешу Стилита, Балаш пытался истребовать дань с Византии, но император Зенон отказал шахиншаху, ссылаясь на то, что персам-де вполне довольно податей с Нисибина, который не был возвращён ромеям, хотя оговоренный в 364 году 120-летний срок власти первых над городом истёк.[3][6]
Нварсакский договор
Новому шаху удалось прекратить волнения в Закавказье, длившиеся последние несколько лет правления Пероза. В 484 году в селении Нварсак был подписан договор между армянскими нахарарами и представителями центральной власти. Согласно этому договору армяне могли свободно исповедовать христианство, и шах запретил насильно обращать армян в зороастризм. Было решено уничтожить в Армении действующие храмы огня и впредь не возводить новые. Правителем Армении объявлялся непосредственно иранский шах, а не его наместники. Армянская знать восстанавливала свои наследственные феодальные права и получала высшие должности в стране в качестве вассалов персидских царей. Спустя год Балаш утвердил Вахана Мамиконяна танутэром и марзпаном Армении.[4]
Забота о благосостоянии страны
Стремясь усилить основу благосостояния страны — сельское хозяйство, царь наказывал тех землевладельцев, которые поборами доводили крестьян до разорения. Ат-Табари пишет:
«Балаш постоянно держался хорошего образа действий и ретиво добивался процветания страны. Он проявлял [в этом отношении] крайнюю заботливость, и стоило ему узнать, что какое-либо жилище пришло в запустение и его обитатели покинули его, как он привлекал к ответственности главу того селения, в котором находилось это жилище, за то, что он не помог им оправиться и не облегчил их нужду и тем не избавил их от необходимости покинуть свою родину.»[7][8]
Низвержение с престола
Кроме того, Балаш, очевидно, имел трения с зороастрийским жречеством. Так или иначе, недовольство знати и мобедов росло и в конечном итоге привело к свержению царя.
«Балаш, так как у него не было золота, чтобы содержать свои войска, был ничтожен в их глазах. Маги также его ненавидели за то, что он пренебрегал их законами и желал построить бани в городах для омовений. Когда они увидали, что он не уважаем войском, они схватили его, выкололи ему глаза и поставили вместо него Кавада.»[9]
В «Шахнаме» сведений об ослеплении Балаша нет; главным виновником низложения Балаша в пользу Кавада там выступает спахбад (высший военачальник) Суфрай:
|
Престол разлучил он с Балашем-царём, Промолвив:«Не царствуешь вовсе, от злых В стране отличить не умеешь благих, Как будто себе на забаву царишь! Кобад в управленье сильнее. Под стать Державу ему, не не тебе возглавлять». Словами «Прочь выйди!» ответить не смог Балаш молодой; в свой уходит чертог... |
|
Итоги царствования Балаша Агафий Миринейский подвёл в таких словах:
«Пришедший к власти его брат Валас не совершил в войнах и сражениях ничего достойного упоминания, не только потому, что он был кроток и мягок нравом и не очень приспособлен для насильственных нападений и организации враждебных действий, но также и потому, что пережил его на короткое время. Его царствование продолжалось только четыре года.»[2]
Напишите отзыв о статье "Балаш"
Примечания
- ↑ Прокопий Кесарийский. [www.vostlit.info/Texts/rus/Prokop/framepers11.htm Война с персами, кн. I, гл. 5].
- ↑ 1 2 [www.vostlit.info/Texts/rus17/Agat_Mirin_2/text4.phtml?id=12487 Агафий Миринейский. О царствовании Юстиниана. Книга IV, 27]
- ↑ 1 2 [www.vostlit.info/Texts/rus14/Iesu_Stilit/frametext1.htm Иешу Стилит. Хроника, §18]
- ↑ 1 2 Дашков С. Б. Цари царей — Сасаниды. — С. 127.
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus5/Tabari/frametext.htm Мухаммад ат-Табари. Истории пророков и царей. XIV]
- ↑ Дашков С. Б. Цари царей — Сасаниды. — С. 127—128.
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus5/Tabari/frametext.htm Мухаммад ат-Табари. Истории пророков и царей. XVI]
- ↑ Дашков С. Б. Цари царей — Сасаниды. — С. 128.
- ↑ [www.vostlit.info/Texts/rus14/Iesu_Stilit/frametext1.htm Иешу Стилит. Хроника, §19]
Ссылки
- [www.iranicaonline.org/articles/balas-proper-name##6 Энциклопедия Ираника: Балаш]
Литература
- Дашков С. Б. Цари царей — Сасаниды. История Ирана III — VII вв. в легендах, исторических хрониках и современных исследованиях. — М.: СМИ-АЗИЯ, 2008. — 352 с. — 4000 экз. — ISBN 978-5-91660-001-8.
- The Political History of Iran under the Sasanians, R.N. Frye, The Cambridge History of Iran, Vol.3, Ed. Yarshater, 149.
| Правители раннесредневекового Ирана (Сасаниды¹) |
|---|
|
Сасан •
Папак •
Ардашир Папакан •
Шапур I •
Ормизд I •
Бахрам I •
Бахрам II •
Бахрам III •
Нарсе •
Ормизд II •
Шапур II •
Арташир II •
Шапур III •
Бахрам IV •
Йездигерд I •
Бахрам V •
Йездигерд II •
Ормизд III •
Пероз •
Балаш •
Кавад I •
Замасп •
Хосров I Ануширван •
Ормизд IV •
Бахрам VI •
Хосров II Парвиз •
Кавад II •
Арташир III •
Шахрвараз •
Борандохт •
Азармедохт •
Йездигерд III
|
Отрывок, характеризующий Балаш
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
