Балаш, Иван
| Иван Балаш | |
| Род деятельности: |
предводитель крестьянского восстания на Смоленщине и Северщине (1632-1634) |
|---|---|
Иван Балаш (? — апрель 1633) — монастырский крестьянин, предводитель казацко-крестьянского восстания на Смоленщине и Северщине (1632—1634).
Биография
Дата рождения неизвестна. Происходил из крестьян Болдина монастыря в Дорогобужском уезде на Смоленщине.
Восстание Балаша началось во время Смоленской войны (1632—1634). Осенью 1632 года Иван Балаш сформировал повстанческий отряд в Дорогобужском уезде. Отряд Балаша сформировался не только из смоленских крестьян, но и за счет бежавших из войска М. Б. Шеина солдат, набранных из «охочих людей», «вольных казаков» или «шишей».
Под Смоленском в отряде Ивана Балаша было 400 крестьян, 200 солдат и казаков. Затем он значительно увеличился за счет присоединившихся «порубежных мужиков» в Кадине, Красном и других селах. Красный стал центром, откуда балашовцы совершали свои рейды против польско-литовских гарнизонов на Дорогобужский и Рославльский уезды, Стародуб, Гомель, Кричев и другие места.
В составе русской армии отряд Ивана Балаша участвовал в осаде русской армией Смоленска. Балашовцы одержали победы в боях у сел Кадино и Красное под Смоленском. Совместно с русским войском балашовцы участвовали в осаде Стародуба.
В 1633 году отряды балашовцев совершали рейды под города Гомель и Чечерск, затем Иван Балаш расположился в укрепленном лагере под Стародубом. Отряды повстанцев грабили и разоряли не только имения польско-литовских шляхтичей, но и поместья московских дворян и служилых людей. Земельные собственники на Смоленщине неоднократно жаловались в Москву на действия И. Балаша.
В январе 1633 года главный царский воевода, боярин Михаил Шеин, вступил в переговоры с атаманом Иваном Балашом. Русские войска, выступившие на Смоленск, не смогли взять штурмом хорошо укрепленный город. Началась длительная осада города. Русская армия стали испытывать большие трудности с провиантом, в ней начались голод и болезни. Часть казаков, стрельцов и новоприбывших казаков дезертировала, увеличив отряды смоленских повстанцев.
Боярин Михаил Борисович Шеин надеялся за счёт балашовцев пополнить ряды действующей армии и обещал помилование всем мятежникам за свершенные ими в ходе восстания «воровские дела». Переговоры завершились безуспешно. Отряды балашовцев продолжали разорять дворянские и помещичьи усадьбы.
Царское правительство приказало воеводам подавить казацко-крестьянское восстание под руководством Ивана Балаша. В марте 1633 года царский воевода И. Ф. Еропкин разбил повстанческий отряд И. Балаша под Стародубом, а его предводителя взял в плен. После поражения часть балашовцев бежала на Дон, а остальные вернулись под Смоленск. Балаш был пленен и в апреле того же года умер в тюрьме в Стародубе.
Источники
- Поршнев Б. Ф., Социально-политическая обстановка в России во время Смоленской войны, «История СССР», 1957, № 5.
Напишите отзыв о статье "Балаш, Иван"
Отрывок, характеризующий Балаш, Иван
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
