Бала-Кришна
|
|
Вайшнавизм · Шиваизм · |
|
Дхарма · Артха · Кама |
|
Веды · Упанишады |
|
Родственные темы
Индуизм по странам · Календарь · Праздники · Креационизм · Монотеизм · Атеизм · Обращение в индуизм · Аюрведа · Джьотиша |
|
|
Ба́ла-Кри́шна (bālakṛṣṇa IAST, «младенец Кришна» или «ребёнок Кришна», иногда также переводится как «божественный ребёнок Кришна»)[1] — одна из форм Кришны в индуизме, в которой он предстаёт как Бог-ребёнок.
Содержание
История
Поклонение Бала-Кришне, божественному ребёнку, является значительным, хотя и малоизученным аспектом кришнаизма.[2] Бала-Кришна — одна из самых популярных форм Кришны в современном индуизме, в особенности в ряде традиций регионального поклонения в Индии.[1] Самые ранние исторические свидетельства поклонения Кришне относятся к периоду V — II веков до н. э., когда, согласно трудам Мегасфена, «Артха-шастре» Чанакьи и надписи на колонне Гелиодора, Кришне-Васудеве поклонялись в монотеистическом контексте как Верховной Личности Бога, как Верховному Существу, вечному, совершенному и полному блаженства.[3] Культ Бала-Кришны исторически является одной из самых древних форм поклонения в кришнаизме и одним из важных этапов в истории развития Кришна-бхакти. Культ Бала-Кришны был одной из традиций, которые на более позднем этапе своего развития слились вместе и достигли кульминации в поклонении Радхе-Кришне как сваям-бхагавану. Другие монотеистические традиции, такие как бхагаватизм и культ Гопала, наряду с культом Кришны-Васудевы явились основой для современных течений монотеистического кришнаизма.[1] Согласно Клаусу Клостермайеру:
|
Современная традиция поклонения Кришне возникла в результате синтеза различных элементов. Согласно историческим свидетельствам, культ Кришна-Васудевы достиг своего расцвета в регионе Матхуры за несколько веков до рождества Христова. Вторым по значимости элементом в этой традиции был культ Кришна-Говинды, а на более позднем этапе — поклонение Бала-Кришне, Кришне как божественному ребёнку — важный аспект современного кришнаизма. Новейшим элементом, похоже, был культ Кришна-гопиджанаваллабхи — поклонение Кришне как возлюбленному пастушек гопи, среди которых Радха занимает особое положение. В некоторых источниках Кришна представляется как основоположник и первый учитель религи бхагавата.[1] | 
|
В «Бхагавад-гите» Кришна учит универсальной монотеистической религии и объявляет себя Всевышним Богом, сваям-бхагаваном. По мнению некоторых учёных, историческое слияние культов Кришны и Вишну повлекло за собой передачу Кришне многих эпитетов и функций Вишну. Детские игры Кришны оказались в центре средневековых культов Кришна-бхакти, из которых позднее развился ряд традиций кришнаизма.[4]
Поклонение Бала-Кришне вышло за пределы Индии и пришло на Запад во второй половине XX века, в основном благодаря вайшнавскому религиозному деятелю и проповеднику Бхактиведанте Свами Прабхупаде. С целью проповеди гаудия-вайшнавской традиции индуизма в 1965 году Свами Прабхупада прибыл в США и годом позже основал индуистскую вайшнавскую организацию Международное общество сознания Кришны (ИСККОН), также получившую известность как движение Харе Кришна. Одной из основных целей в своей проповеднической деятельности Свами Прабхупада считал открытие храмов Кришны по всему миру. Ещё до основания ИСККОН, всего лишь через два месяца после прибытия в США, он хотел открыть большой храм Бала-Кришны в Нью-Йорке. В письме одному из своих меценатов в Индии, Сумати Морарджи, Бхактиведанта Свами Прабхупада писал следующее:[5]
|
|
Мне кажется, что для этой цели мы должны немедля открыть храм Бала-Кришны в Нью-Йорке. Как преданная Господа Бала-Кришны Вы должны как можно скорее взяться за выполнение этой великой и благородной миссии. На сегодняшний день для индуистов в Нью-Йорке нет храма, в котором они могли-бы поклоняться, тогда как в Индии существует такое огромное количество американских миссионерских общин и церквей.[5] |
|
В настоящее время Бала-Кришна является популярным объектом поклонения для индуистов на Западе.
Бала-Кришна в индуистских литературе и искусстве
Замечательны некоторые чудесные игры, совершённые Кришной в этой его форме божественного младенца. В «Шримад-Бхагаватам» и других Пуранах описывается история, в которой демоница Путана попыталась отравить Кришну, накормив его молоком из своей груди, намазанной ядом. Кришна, однако, высосал из груди Путаны вместе с молоком её жизнь.[4]
В искусстве Бала-Кришну часто изображают как маленького проказливого ребёнка-ползунка, ворующего и поедающего сливочное масло вместе со своим братом Баларамой.[6][7]
Одним из самых замечательных архитектурных памятников культа Бала-Кришны является храм Бала-Кришны в Хампи, построенный виджаянагарским раджей Кришнадевараей в 1513 году. Центральный алтарь храма был посвящён мурти Бала-Кришны, а на стенах основного храма и гопурам вырезаны на камне различные истории Кришны из Пуран.[8]
Божество Бала-Кришны в Удупи
Самым знаменитым мурти Бала-Кришны является Шри Кришна в Удупи, которого установил там сам Мадхвачарья. По преданию более 5000 лет назад сам Кришна с помощью зодчего богов Вишвакармы изваял из шалаграма-шилы мурти Бала-Кришны и мурти Баларамы. Говорится, что этим божествам поклонялась жена Кришны Рукмини в Двараке. Через некоторое время божества попали к Арджуне, который поклонялся им и в конце своей жизни закопал их. В XIII веке один капитан корабля поднял два огромных куска глины (гопи-чандана) на борт своего судна и стал использовать их в качестве балласта. Однажды этот корабль проплывал мимо берега у деревни Малпе, что в пяти километрах к западу от Удупи. Начался шторм, и корабль был близок к тому, чтобы потерпеть крушение. Но Мадхавачарья, занимавшийся в этот момент медитацией на берегу, замахал своей одеждой, привлёк внимание моряков и таким образом спас судно и находившихся на нём людей. В знак благодарности капитан попросил Мадхвачарью принять в дар любую вещь, которую он увидит на борту корабля. Мадхавачарья забрал с собой куски глины. Разломав их, он обнаружил прекрасные мурти Кришны и Баларамы. Балараму он установил около Малпе, и это божество с тех пор известно под именем Вадабхандешвара. Мурти Кришны Мадхвачарья отнёс в Удупи и установил его в своём монастыре, который после этого стал важным местом паломничества.[9] Начатое Мадхвой поклонение этим божествам не прекращается и по сей день. Во время церемонии установки божеств рядом с Кришной поместили лампадки, обнаруженные вместе с божеством в глине. Как часть ритуала сам Мадхвачарья зажёг их и с тех пор огонь в лампадках поддерживается непрерывно вот уже более 700 лет.[10][11]
В массовой культуре
В фильме «Игла» у главного героя Моро, роль которого исполняет Виктор Цой, имеется картинка с изображением Бала-Кришны и Баларамы.
Напишите отзыв о статье "Бала-Кришна"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Klostermaier, Klaus K. (2005), A Survey of Hinduism, State University of New York Press; 3 edition, сс. p.206, ISBN 0791470814 Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>: название «kk20072» определено несколько раз для различного содержимого - ↑ BASHAM, A. L. [www.jstor.org/pss/2051211 Review:Krishna: Myths, Rites, and Attitudes. by Milton Singer; Daniel H. H. Ingalls, The Journal of Asian Studies, Vol. 27, No. 3 (May, 1968 ), pp. 667-670]. www.jstor.org. Проверено 24 мая 2008. [www.webcitation.org/68EwEouWO Архивировано из первоисточника 7 июня 2012].
- ↑ Hastings 2003, С. 540-42
- ↑ 1 2 Miller, Barbara Stoler; Hawley, John C. Love Song of the Dark Lord. — New York: Columbia University Press, 1997. — ISBN 0-231-11097-9.
- ↑ 1 2 Goswami Satsvarupa dasa. [www.sdgonline.org Srila Prabhupada Lilamrta Vol 1-2]. — GN Press. — P. Ch.13 "Struggling Alone". — ISBN 0892133570.
- ↑ [books.google.com/books?id=kEj-2a7pmVMC&pg=PA251&dq=Bala+Krishna&lr=&as_brr=3&sig=YZ2AcCNXeVfLs5TcNzx9GXHjYzI Students' Britannica India By Dale Hoiberg, Indu Ramchandani p.251]
- ↑ Satsvarupa dasa Goswami (1998), The Qualities of Sri Krsna, GNPress, сс. 152 pages, ISBN 0911233644
- ↑ [www.hampi.in/sites/Krishna_Temple.htm Krishna Temple]. www.hampi.in. Проверено 25 мая 2008.
- ↑ Knott, Kim. Hinduism: a very short introduction. — Oxford [Oxfordshire]: Oxford University Press, 1998. — P. p. 33. — ISBN 0-19-285387-2.
- ↑ [www.indiapilgrim.in/Udupi/udipi_index.html IndiaPilgrim](недоступная ссылка — история). www.indiapilgrim.in. Проверено 25 мая 2008. [web.archive.org/20070703091413/www.indiapilgrim.in/Udupi/udipi_index.html Архивировано из первоисточника 3 июля 2007].
- ↑ C. M. Padmanabhacharya, [books.google.ie/books?id=nT9MAAAAMAAJ&q=%22balakrishna+%22+Madhvacharya&dq=%22balakrishna+%22+Madhvacharya&ei=LMc5SJOrKJXuygTsnL3LDw&client=firefox-a&pgis=1 Life and Teachings of Sri Madhvachariarya], 1983
Литература
- Hastings, James Rodney. [books.google.com/books?id=Kaz58z--NtUC&pg=PA540&vq=Krishna&source=gbs_search_r&cad=1_1&sig=lo3NqA31k8hJZw7qNc9QDEAYyYA Encyclopedia of Religion and Ethics]. — Volume 4 of 24 ( Behistun (continued) to Bunyan.). — Edinburgh: Kessinger Publishing, LLC, 2nd edition 1925-1940, reprint 1955, 2003. — ISBN 0-7661-3673-6.
- Hein, Norvin [www.jstor.org/pss/1062622 A Revolution in Kṛṣṇaism IAST: The Cult of Gopāla: History of Religions, Vol. 25, No. 4 (May, 1986), pp. 296—317]. www.jstor.org. Проверено 24 мая 2008. [www.webcitation.org/67ltrDARj Архивировано из первоисточника 19 мая 2012].
- SINGER, Milton. Krishna Myths Rites & Attitudes. — UNIVERSITY OF CHICAGO, 1900.
- Delmonico, N. [books.google.com/books?hl=en&lr=&ie=UTF-8&id=mBMxPdgrBhoC&oi=fnd&pg=PA31&dq=Vaisnava+monotheism&ots=r4RVWf2w7X&sig=ml4nbiFNep6SCtqVbOZsCv5s6g0 The History Of Indic Monotheism And Modern Chaitanya Vaishnavism]. — 2004.
- Klostermaier, Klaus K. (2007), [books.google.com/books?id=E_6-JbUiHB4C&printsec=frontcover A Survey of Hinduism] (3rd ed.), Albany, NY: State University of New York Press, ISBN 0791470822, <books.google.com/books?id=E_6-JbUiHB4C&printsec=frontcover>
| ||||||||||||||||||||||||||||||
 |
Статья содержит короткие («гарвардские») ссылки на публикации, не указанные или неправильно описанные в библиографическом разделе. Список неработающих ссылок: Hastings 2003 Пожалуйста, исправьте ссылки согласно инструкции к шаблону {{sfn}} и дополните библиографический раздел корректными описаниями цитируемых публикаций, следуя руководствам ВП:Сноски и ВП:Ссылки на источники.
|
Отрывок, характеризующий Бала-Кришна
– Как же с, уж он давно ждет.Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»
Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
