Балгиций

Балгиций (Болгиций, Булшици) — хазарский архонт Боспора. Когда около 700 г. Византии стало известно о сближении Юстиниана с хазарским каганом, Апсимар отправил к кагану посольство с просьбой выдать соперника живым или мёртвым с обещанием щедрого вознаграждения за эту услугу. Кажется, каган польстился на посулы византийцев и под видом охраны Юстиниана от злых умыслов Апсимара окружил его хазарской стражей. Личному представителю кагана Папацию и архонту (правителю) Боспора Болгицию был дан приказ убить Юстиниана при первой возможности. Но его жена Феодора, сама хазарка, предупредила его, и он, пригласив к себе Папация и правителя Боспора, приказал задушить их, а затем, отослав жену к её брату, с несколькими приближенными бежал на рыбачьем судне из Хазарии в Дунайскую Болгарию.

Михаил Артамонов полагает, что титул «булшицы» в форме «балгиций» известен по византийским данным и, по-видимому, означает болгарского князя, главу прикубанских или чёрных болгар, которые ещё в VII в. были подчинены хазарами, но сохраняли свою племенную самостоятельность.

В 941 г., когда русы во главе с Хельгу напали на Самкерц и взяли в нём хорошую добычу, хазарский правитель области, включавшей Керченский пролив, «архонт Боспора», носивший титул «булшицы», а имя Песах, не найдя русских дружин, напал на крымские владения Византии. Песах взял три города византийских и осадил Херсон. Потом он пошёл против Хельгу, разбил его и принудил русов выступить против Константинополя. Хазарский царь Иосиф в своём письме Хасдаю ибн Шапруту, видимо именно об этом событии, сообщает, что князь Игорь был принуждён хазарами напасть в 943 г. на Константинополь.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Балгиций

– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.