Балдуин IV Иерусалимский

Балдуин IV Прокажённый фр. Baudouin IV le Lépreux<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Гийом Тирский осматривает руки Балдуина (миниатюра)</td></tr>
Король Иерусалима
11 июля 1174 — 16 марта 1185
Коронация:	15 июля 1174
Регент:	Раймунд III, граф Триполи (1174 — 1177)
Предшественник:	Амори I
Преемник:	Балдуин V
Вероисповедание:	Католицизм
Рождение:	1161(1161) Иерусалим
Смерть:	16 марта 1185(1185-03-16)
Место погребения:	Иерусалим, Храм Гроба Господня
Род:	Гатине-Анжу, Иерусалимская ветвь
Отец:	Амори I
Мать:	Агнес де Куртене

Балдуин IV Прокажённый (фр. Baudouin IV le Lépreux, 1161 — 16 марта 1185) — король Иерусалима с 1174 года, сын Амори I и Агнес де Куртене.

Детство и юность Балдуина

Балдуин родился в Иерусалиме незадолго до того, как его отец, Амори I, получил королевскую корону. Балдуин вырос при дворе отца.

Когда ему было всего два года, брак его родителей был аннулирован из-за слишком близкой степени родства. В 1167 году отец Балдуина женился во второй раз — на византийской принцессе Марии Комнине, а через пять лет у них родилась дочь Изабелла.

В 1170 году воспитание девятилетнего мальчика было поручено Гильому Тирскому, одному из самых известных историков крестовых походов XII века. Балдуин рано заболел проказой и страдал от этой болезни на протяжении всей своей недолгой жизни. На страницах хроники его наставника приводится тревожный эпизод из жизни юного короля — во время игры со сверстниками, которые в шутку щипали друг друга, Балдуин не чувствовал боли. Гильом Тирский первым увидел в потере чувствительности кожи симптом тяжелого заболевания, но в полной мере болезнь проявилась через несколько лет.

11 июля 1174 года умер Амори I, а 15 июля того же года состоялась коронация Балдуина, нового правителя Иерусалима. Так как на тот момент ему было всего тринадцать лет, королевством три года управляли регенты. Сначала самовольно стал регентом сенешаль королевства Миль де Планси, но затем о своих правах заявил Раймунд III, граф Триполи, дядя и один из ближайших родственников молодого короля. Осенью де Планси погиб от руки неизвестного убийцы. Неизвестно, был ли причастен к его смерти граф Триполи, но так или иначе через несколько дней он был официально избран регентом Иерусалимского королевства.

Так как Балдуин был неизлечимо болен, было понятно, что он не оставит потомства, а правление его будет недолгим. Поэтому бароны из окружения короля сосредоточили своё внимание на его предполагаемых преемницах — Сибилле и Изабелле, родной и сводной сестрах короля. Сибилла росла в монастыре в Вифании под присмотром бабушки Иоветы (младшей сестры королевы Мелисенды). Изабелла жила в Наблусе при дворе матери, вдовствующей королевы Марии Комнины.

История царствования

В октябре 1176 года Сибилла, от которой теперь зависело продолжение королевского рода, по настоянию Раймунда III вышла замуж за Гильома де Монферрата по прозвищу Длинный меч, родственника сразу двух монархов — Людовика VII, короля Франции, и Фридриха Барбароссы, императора Священной Римской империи. В качестве приданого Гильом получил графство Яффы и Аскалона, вассальное государство Иерусалимского королевства.

В 1177 году Балдуин достиг совершеннолетия и стал принимать активное участие в государственных делах, постепенно оттесняя регента от власти. Решив пойти по стопам отца, он запланировал вторжение в Египет.

В 1176 году из мусульманского плена освободился Рено де Шатильон — он пробыл в темнице Алеппо шестнадцать лет и был выпущен на свободу благодаря усилиям императора Византии Мануила Комнина, заплатившего за него выкуп (Рено был отчимом жены Мануила, императрицы Марии). Балдуин отправил Рено в Константинополь, чтобы тот договорился с императором о поддержке византийского флота на время кампании. Византия направила в помощь Иерусалиму эскадру из 70 галер под командованием Андроника Ангела. Балдуин рассчитывал, что Рено де Шатильон и Гильом де Монферрат возглавят поход против Саладина, но в июне 1177 года Гильом умер от малярии, успев однако зачать будущего короля Балдуина V, которого семнадцатилетняя Сибилла родила спустя несколько месяцев после смерти мужа.

2 августа в Иерусалим прибыл кузен короля Филипп, граф Фландрский. Филипп был внуком Фулька, короля Иерусалима с 1131 по 1143 год, и потому являлся ближайшим родственником Балдуина по линии отца, тогда как Раймунд III был племянником королевы Мелисенды и приходился Балдуину двоюродным дядей. Балдуин предложил ему стать регентом королевства, но Филипп отказался, сказав, что он всего лишь паломник. Но затем он начал настаивать, чтобы сестры короля вышли замуж за его вассалов. Высшая курия отклонила его требования, а Балдуин де Ибелин нанес Филиппу публичное оскорбление, после чего тот в октябре покинул Иерусалим и отправился на север, сражаться с мусульманами на стороне княжества Антиохии. Балдуин де Ибелин был приближенным королевы-вдовы Марии, и, вероятно, его поступок был продиктован желанием самому получить в жёны одну из сестёр короля.

В ноябре 1177 года армия Саладина блокировала Дорон и Газу, затем заняла Рамлу и осадила Лидду и Арзуф. Призвав на помощь тамплиеров, Балдуин немедленно выдвинулся навстречу Саладину и 25 ноября одержал решительную победу над его армией в битве при Монжизаре. В том же году Балдуин дал согласие на брак своей мачехи Марии с Балдуином де Ибелином. Ибелин попробовал склонить короля выдать своих сестер за членов его семьи, но Балдуин ответил отказом. На протяжении всего 1179 года Балдуин вел непрекращающуюся войну с мусульманами. 10 апреля в Баниаском лесу на отряд короля совершил нападение племянник Саладина. Во время завязавшегося боя лошадь Балдуина убежала, но короля спас от гибели коннетабль королевства Онфруа II, правитель сеньории Торона. Оказывая помощь королю, Онфруа был смертельно ранен. В начале лета участились набеги мусульманских конников на территории Сидона.

10 июня Балдуин, объединившись с Раймундом III и магистром ордена тамплиеров Одоном де Сент-Аманом, сразился с Саладином недалеко от укрепления Мезафат. Сначала перевес в бою был на стороне христиан, но в итоге победа осталась за мусульманами. В ходе битвы лошадь короля была убита, и Балдуин был вновь спасён одним из своих воинов, который вынес его с поля боя на спине. Раймунд III бежал в Тир, а Одон де Сент-Аман и множество христианских воинов попали в плен к мусульманам. 29 августа Саладин после короткой осады захватил только что выстроенную и ещё недостаточно укрепленную крепость Брод Иакова и отрубил головы охранявшим её тамплиерам. Опираясь на современные раскопки и хроники с обеих сторон, историки склоняются к мнению, что Балдуин потерял около 800—1000 христиан (воинов и строителей), что составляло, как теперь полагают, около половины всего войска, имевшегося в этом регионе. Балдуин замешкался выступить в поддержку, не успев за 5 дней собрать достаточные силы.

В 1180 году наступила короткая передышка. Саладин заключил мир (продлившийся всего два года) с Балдуином и направил войска на других своих неприятелей, Алеппо и Мосул.

Балдуин и Ги де Лузиньян

Летом 1180 года, несмотря на активное неодобрение графа Триполи, Балдуин выдал сестру Сибиллу замуж за Ги де Лузиньяна, брата коннетабля Амори де Лузиньяна.

После кончины её первого мужа король уже однажды пытался найти сестре супруга, достойного в будущем разделить с ней королевский престол — он вел переговоры о браке с герцогом Бургундии Гуго III, но они не увенчались успехом. Теперь же Сибилла получила в супруги могущественного барона, вассала короля Англии Генриха II, который приходился Балдуину двоюродным братом по линии отца.

Также Балдуин объявил о помолвке второй сестры, восьмилетней Изабеллы, со своим вассалом Онфруа IV, лордом Торона, Керака и Трансиордании.

В 1183 году Балдуин — к тому времени он ослеп и едва мог ходить — назначил Ги де Лузиньяна регентом королевства.

В ноябре того же года в крепости Керак состоялось бракосочетание Изабеллы и Онфруа, но свадебные празднества были прерваны наступлением Саладина, который осадил крепость.

Собравшись с силами, умирающий Балдуин мобилизировал все военные ресурсы королевства и выдвинулся к Кераку, однако Ги де Лузиньян не решился начать битву и позволил Саладину беспрепятственно отступить.

Последние годы жизни

Разгневавшись на промашку регента, Балдуин отстранил его от власти. Он объявил своим преемником Балдуина де Монферрата, пятилетнего сына Сибиллы от первого брака, и даже предпринял попытку аннулировать брак Сибиллы и Ги. Мать короля Агнес де Куртене, её супруг Рено Гранье, правитель Сидона, и многие бароны поддержали решение короля.

Граф Триполи был назначен опекуном юного наследника, также он должен был стать регентом королевства после смерти Балдуина IV на время несовершеннолетия нового короля. 20 ноября 1183 года состоялась коронация Балдуина де Монферрата — пока только в качестве соправителя умирающего короля.

Противостояние Саладину и династические распри последних лет окончательно подорвали здоровье короля, и 16 марта 1185 года Балдуин скончался в возрасте двадцати четырех лет. Он всего на несколько месяцев пережил мать, которая умерла в Акре в конце 1184 года.

Согласно воле короля, престол унаследовал его племянник Балдуин V при регенте Раймунде III.

Образ Балдуина в искусстве

Кинематограф

В 2005 году в прокат вышел фильм «Царство небесное» (режиссёр Ридли Скотт), в котором роль Балдуина Прокаженного исполнил американский актер Эдвард Нортон.

В этом фильме молодой король изображен отважным, но стремящимся к миру правителем, однако тяжесть его заболевания была преуменьшена. Так, в то время, в котором происходит действие фильма, Балдуин был уже слеп и практически не мог ходить.

Маска, которую носит в фильме король, скрывая обезображенное лицо — плод фантазии сценариста, не имеющий под собой документального подтверждения.

Литература

Король Балдуин (Бодуэн) IV является одним из главных действующих лиц романа «Тибо, или Потерянный крест» — первого романа исторической трилогии под общим названием «Рыцари» («Шевалье») французской писательницы Жюльетты Бенцони.

Литература

• Hamilton, Bernard. «Women in the Crusader States: The Queens of Jerusalem» // Medieval Women, edited by Derek Baker. Ecclesiatical History Society, 1978.
• Hamilton, Bernard. The Leper King and his Heirs: Baldwin IV and the Crusader Kingdom of Jerusalem. Cambridge: Cambridge University Press, 2000. ISBN 0-521-64187-X.
  • Review by Jonathan Philips, The Journal of Ecclesiastical History, Vol. 53 (2002), pp. 765–825.
• Kedar, Benjamin Z. The General Tax of 1183 in the Crusading Kingdom of Jerusalem: Innovation or Adaptation? // The English Historical Review, Vol. 89, No. 351 (Apr 1974), pp. 339–345.
• La Monte, John L. Feudal Monarchy in the Latin Kingdom of Jerusalem, 1100-1291. Cambridge, MA: The Medieval Society of America, 1932.
  • Review by Einar Joranson, Speculum, Vol. 8, No. 1 (Jan 1933), pp. 96–102.
• Mitchell, P. D. Leprosy and the case of King Baldwin IV of Jerusalem: mycobacterial disease in the crusader states of the 12th and 13th centuries // International Journal of Leprosy and Other Mycobacterial Diseases. Vol. 61(2) (Jun 1993), pp. 283–91.
• Newey, W. K., Lay, S. A leper in purple: the coronation of Baldwin IV of Jerusalem // Journal of Medieval History. Vol. 23, No. 4 (Dec 1997), pp. 317–334.
• Runciman, Stiven. A History of the Crusades, Vol. II: The Kingdom of Jerusalem. Cambridge University Press, 1952.
• William of Tyre. A History of Deeds Done Beyond the Sea. E. A. Babcock and A. C. Krey, trans. Columbia University Press, 1943.
• Guillaume de Tyr. L'estoire de Eracles Empereur et la conqueste de la terre d'Outremer = Historia Rerum in partibus transmarinis gestarum. — Paris, 1844—1859. — (RHC, Historiens occidentaux, I (1 and 2), and II).
• Ришар, Жан. [www.biblio.nhat-nam.ru/Latino-Ierusalimskoe_korolevstvo.djvu Латино-Иерусалимское королевство] / Пер. с фр. А. Ю. Карачинского ; Вступ. ст. С. В. Близнюк. — СПб.: «Издательская группа Евразия», 2002. — 448 с. — 2000 экз. — ISBN 5-8071-0057-3.

Ссылки

• Гийом Тирский. [www.monsalvat.globalfolio.net/rus/dominator/baldwin4/brundage/index.php Разрыв между Раймондом Триполийским и Балдуином IV]. Проверено 16 января 2011. [www.webcitation.org/65SMTUEiF Архивировано из первоисточника 15 февраля 2012].
• [fmg.ac/Projects/MedLands/JERUSALEM.htm#AmauryIB Kings of Jerusalem 1131-1192 (Anjou, Monferrato, Lusignan)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 16 января 2011.

Отрывок, характеризующий Балдуин IV Иерусалимский

В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.