Балет Мариинского театра
История балетной труппы Мариинского театра начиналась с придворных спектаклей, где участвовали многие профессиональные танцовщики и танцовщицы, появившиеся после учреждения императрицей Анной Иоанновной в 1738 Танцевальной школы под руководством французского педагога Жана Батиста Ланде.
Балетная труппа входила в состав театров:
- Петербургского Большого театра (Каменного; с 1783),
- Мариинского театра с 1860,
- Государственного Мариинского театра (с 1917), который в 1920 переименован в Государственный Академический театр оперы и балета (с 1935 им. С. М. Кирова), а в 1992 году возвратил своё прежнее имя — Мариинский театр.
Содержание
XIX век
Заметное влияние на развитие петербургского балета оказал Ш. Л. Дидло. Танцевальные поэмы Дидло «Зефир и Флора» (1804), «Амур и Психея» (1809), «Ацис и Галатея» (1816) Кавоса предвещали наступление романтизма. В 1823 театр поставил балет «Кавказский пленник, или Тень невесты» на муз. Кавоса (1823). В репертуаре, созданном Дидло, раскрылись таланты М. И. Даниловой, Е. И. Истоминой, Е. А. Телешовой, А. С. Новицкой, Огюста (О. Пуаро), Н. О. Гольца. В 1837 году итальянский хореограф Ф. Тальони и его дочь М. Тальони показали в Петербурге балет «Сильфида». В 1842 в балете «Жизель», в постановке Ж. Коралли и Ж. Перро, с успехом выступила Е. И. Андреянова. В 1848—1859 годах петербургский балет возглавил Ж. Перро, который поставил балеты «Эсмеральда», «Катарина» и «Фауст» Пуньи. В 1859 году балет возглавил балетмейстер А. Сен-Леон, поставил балеты «Конёк-Горбунок» (1864) и «Золотая рыбка» (1867). Преемником Перро и Сен-Леона стал Мариус Петипа (с 1847 солист балета, затем — балетмейстер, в 1869—1903 — главный балетмейстер театра).
За время своего пребывания в России Мариус Петипа поставил на императорской сцене балеты: «Дочь фараона» на музыку Цезаря Пуни, в 1862 году; «Царь Кандавл» Цезаря Пуни, в 1868 году; «Дон Кихот» Л. Ф. Минкуса, 1869; «Две звезды» Цезаря Пуни, 1871; «Баядерка» Л. Ф. Минкуса, 1877; "Спящая красавица П. И. Чайковского, в ред. Дриго, (1890—1895), I и III акты, в сотрудничестве с Львом Ивановым (ивановский текст — 2-я картина первого акта, венецианский и венгерский танцы во втором акте, третий акт, за исключением апофеоза); «Лебединое озеро» (совместно с Л. И. Ивановым, 1895); «Раймонда» на музыку А. К. Глазунова, 1898; «Корсар» на музыку Адана, Пуни, Дриго, Делиба, Петр Ольденбургского, Минкуса и Трубецкого, 1898; «Пахита» Дельдевеза, 1899; «Испытания Дамиса» А. К. Глазунова, 1900; «Времена года» (Четыре времени года) А. К. Глазунова, 1900; «Арлекинада» (Миллионы Арлекина) Дриго, 1900; «Ученики господина Дюпре», 1900; «Волшебное зеркало» Корещенко, 1904; «Роман бутона розы», Дриго (премьера не состоялась).
Балеты Мариуса Петипа требовали высокого профессионализма труппы, который достигался благодаря педагогическим талантам Христиана Иогансона, Энрико Чеккетти . В балетах Петипа и Иванова выступали: М. Суровщикова-Петипа, Екатерина Вазем, Е. П. Соколова, В. А. Никитина, Мария Петипа, П. А. Гердт, П. К. Карсавин, Н. Г. Легат, И. Ф. Кшесинский, К. М. Куличевская, А. В. Ширяев.
XX век
В начале XX века хранителями академических традиций были артисты: Ольга Преображенская (1871—1962), Матильда Кшесинская, Вера Трефилова, Ю. Н. Седова, Агриппина Ваганова, Л. Н. Егорова, Н. Г. Легат, С. К. Андрианов, Мария Кожухова (1897—1959), Ольга Спесивцева (1895—1991) (5 (18) июля 1895 года — 16 сентября 1991 года)
В поисках новых форм Михаил Фокин опирался на современное изобразительное искусство. Излюбленной сценической формой балетмейстера стал одноактный балет с лаконичным непрерывным действием, с чётко выраженной стилистической окраской.
Михаилу Фокину принадлежат балеты: «Павильон Армиды» , 1907; «Шопениана», 1908; «Египетские ночи», 1908; « Карнавал», 1910; « Петрушка», 1911; «Половецкие пляски» в опере «Князь Игорь», 1909. В балетах Фокина прославились Тамара Карсавина, Вацлав Нижинский и Анна Павлова.
Первый акт балета «Дон Кихот», на музыку Людвига Минкуса (по мотивам балета М. Петипа) дошёл до современников в редакции Александра Горского 1900 года.
Позднее, в 1963 году был поставлен «Конек-Горбунок» (Александра Горского, возобновлённый Михайловым, Балтачеевым и Брускиным.
С 1924 года в театре ставил спектакли Фёдор Лопухов, первой постановкой которого стал спектакль «Ночь на Лысой горе», (музыка — Модест Мусоргский); затем в 1927 году — «Ледяная дева»; 1929 — «Красный мак», совместно с Пономарёвым и Леонтьевым; 1931 — «Болт», музыка — Дмитрий Шостакович, 1944 — «Тщетная предосторожность» на музыку Г.Гертеля (Ленинградский Малый оперный театр в эвакуации в Оренбурге и Ленинградский театр оперы и балета им. С. М. Кирова); 1947 — «Весенняя сказка» муз. Б.Асафьева (по музыкальным материалам Чайковского) (Ленинградский театр оперы и балета им. С. М. Кирова)
В первые годы после Октябрьской революции 1917 года перед театром встали задачи сохранения наследия. В театре работали ведущие артисты: Э. Вилль, Е. П. Гердт, Пётр Гусев, А. В. Лопухов, Е. М. Люком, О. П. Мунгалова, В. И. Пономарёв, В. А. Семёнов, Б. В. Шавров.
- В 1930 году — балетмейстерами Василием Вайноненом, Леонидом Якобсоном и В. П. Чесноковым был поставлен Балет «Золотой век» на музыку — Дмитрия Шостаковича.
- С 1932 по 1942 годы были поставлены балеты: «Пламя Парижа», балетмейстер Василий Вайнонен, 1932; «Бахчисарайский фонтан», балетмейстер Ростислав Захаров, 1934; в 1939 году — «Лауренсия», балетмейстер Вахтанг Чабукиани.
В 1940 году балетмейстер Леонид Лавровский поставил балет «Ромео и Джульетта». Позднее этот спектакль возобновил Семён Каплан, в 1975 году.
В годы Великой Отечественной войны артисты, оставшиеся в блокадном Ленинграде, под руководством О. Г. Иордан выезжали на фронт, выступали на заводах и в госпиталях. Основной коллектив был эвакуирован в Пермь, где в 1942 году был поставлен спектакль «Гаянэ», балетмейстером Ниной Анисимовой
Солистами балета театра периода 1920—1940 годов стали ученики А. Я. Вагановой, М. Ф. Романовой, Е. П. Снетковой-Вечесловой и А. В. Ширяева: Нина Анисимова, Фея Балабина, Татьяна Вечеслова, Наталья Дудинская, А. Н. Ермолаев, Н. А. Зубковский, О. Г. Иордан, Марина Семёнова, Константин Сергеев, Галина Уланова, Вахтанг Чабукиани и Алла Шелест, Татьяна Вечеслова.
В 1941 году после окончания Московского хореографического училища по классу петербургского педагога Марии Кожуховой в театр поступила Инна Зубковская.
В послевоенное время репертуар балета театра имени Кирова появились новые постановки, в которых танцевали: И. Д. Бельский, Б. Я. Брегвадзе, Инна Зубковская, Нинель Кургапкина, Аскольд Макаров, Ольга Моисеева, Н. А. Петрова, В. Д. Ухов, К. В. Шатилов Н. Б. Ястребова.
В последних выпусках А. Я. Вагановой 50-х годов появились и засверкали два имени: Ирина Колпакова и Алла Осипенко, с сезона 1957 года в театре появилась ученица В. С. Костровицкой Габриэла Комлева, в 1958 году театре появилась ученица Н. А. Камковой Алла Сизова, в 1959 году Е. В. Ширипина выпустила будущую мировую звезду Наталию Макарову, в 1963 году в театре появилась ученица Л. М. Тюнтиной Наталья Большакова, в 1966 году — ученица того же педагога Елена Евтеева, в 1970 году в театре появилась ученица Н. В. Беликовой Галина Мезенцева, а также в 1970—1972 гг. в театре танцевала выпускница того же педагога Людмила Семеняка, в кировском балете работали ученики Александра Пушкина Рудольф Нуриев, с 1958 года и Михаил Барышников, 1967 года, с 1958 года — Юрий Соловьёв (ученик Бориса Шаврова).
В 80-х годах в театр пришло следующее поколение, среди новых звёзд Алтынай Асылмуратова, Фарух Рузиматов, Елена Панкова, Жанна Аюпова, Лариса Лежнина, Анна Поликарпова.
XXI век
В новом тысячелетии в балетной труппе театра: Ульяна Лопаткина, Диана Вишнёва, Юлия Махалина, Алина Сомова и Виктория Терёшкина.
Артисты балета
На 2016 год основу балета Мариинского театра составляют следующие артисты:[1]
Балерины и премьеры
Первые солисты
|
|
|
|
Вторые солисты
|
|
|
|
Солисты характерного танца
|
|
Корифеи
|
|
|
|
- Pharaoh's Daughter -Pas des chasseresses -1898 -1.JPG
«Дочь фараона», 1898 год
- Magic Sankt Petersburg - it's culture - Marijnski Ballet 1.jpg
Одно из представлений, 2005 год
- Magic Sankt Petersburg - it's culture - Marijnski Ballet 2.jpg
«Лебединое озеро», 2004 год
- Labayaderewhiteact.jpg
«Баядерка», 2011 год
См. также
Напишите отзыв о статье "Балет Мариинского театра"
Примечания
- ↑ [www.mariinsky.ru/ru/company/ballet/soloists/ Солисты балета Мариинского театра]. Мариинский театр. Проверено 17 августа 2016.
Ссылки
- [www.mariinsky.ru/company/ballet/troupe/ Солисты балета] — на сайте Мариинского театра
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Балет Мариинского театра
– Не говорите мне таких вещей, я обручена и люблю другого, – проговорила она быстро… – Она взглянула на него. Анатоль не смутился и не огорчился тем, что она сказала.– Не говорите мне про это. Что мне зa дело? – сказал он. – Я говорю, что безумно, безумно влюблен в вас. Разве я виноват, что вы восхитительны? Нам начинать.
Наташа, оживленная и тревожная, широко раскрытыми, испуганными глазами смотрела вокруг себя и казалась веселее чем обыкновенно. Она почти ничего не помнила из того, что было в этот вечер. Танцовали экосез и грос фатер, отец приглашал ее уехать, она просила остаться. Где бы она ни была, с кем бы ни говорила, она чувствовала на себе его взгляд. Потом она помнила, что попросила у отца позволения выйти в уборную оправить платье, что Элен вышла за ней, говорила ей смеясь о любви ее брата и что в маленькой диванной ей опять встретился Анатоль, что Элен куда то исчезла, они остались вдвоем и Анатоль, взяв ее за руку, нежным голосом сказал:
– Я не могу к вам ездить, но неужели я никогда не увижу вас? Я безумно люблю вас. Неужели никогда?… – и он, заслоняя ей дорогу, приближал свое лицо к ее лицу.
Блестящие, большие, мужские глаза его так близки были от ее глаз, что она не видела ничего кроме этих глаз.
– Натали?! – прошептал вопросительно его голос, и кто то больно сжимал ее руки.
– Натали?!
«Я ничего не понимаю, мне нечего говорить», сказал ее взгляд.
Горячие губы прижались к ее губам и в ту же минуту она почувствовала себя опять свободною, и в комнате послышался шум шагов и платья Элен. Наташа оглянулась на Элен, потом, красная и дрожащая, взглянула на него испуганно вопросительно и пошла к двери.
– Un mot, un seul, au nom de Dieu, [Одно слово, только одно, ради Бога,] – говорил Анатоль.
Она остановилась. Ей так нужно было, чтобы он сказал это слово, которое бы объяснило ей то, что случилось и на которое она бы ему ответила.
– Nathalie, un mot, un seul, – всё повторял он, видимо не зная, что сказать и повторял его до тех пор, пока к ним подошла Элен.
Элен вместе с Наташей опять вышла в гостиную. Не оставшись ужинать, Ростовы уехали.
Вернувшись домой, Наташа не спала всю ночь: ее мучил неразрешимый вопрос, кого она любила, Анатоля или князя Андрея. Князя Андрея она любила – она помнила ясно, как сильно она любила его. Но Анатоля она любила тоже, это было несомненно. «Иначе, разве бы всё это могло быть?» думала она. «Ежели я могла после этого, прощаясь с ним, улыбкой ответить на его улыбку, ежели я могла допустить до этого, то значит, что я с первой минуты полюбила его. Значит, он добр, благороден и прекрасен, и нельзя было не полюбить его. Что же мне делать, когда я люблю его и люблю другого?» говорила она себе, не находя ответов на эти страшные вопросы.
Пришло утро с его заботами и суетой. Все встали, задвигались, заговорили, опять пришли модистки, опять вышла Марья Дмитриевна и позвали к чаю. Наташа широко раскрытыми глазами, как будто она хотела перехватить всякий устремленный на нее взгляд, беспокойно оглядывалась на всех и старалась казаться такою же, какою она была всегда.
После завтрака Марья Дмитриевна (это было лучшее время ее), сев на свое кресло, подозвала к себе Наташу и старого графа.
– Ну с, друзья мои, теперь я всё дело обдумала и вот вам мой совет, – начала она. – Вчера, как вы знаете, была я у князя Николая; ну с и поговорила с ним…. Он кричать вздумал. Да меня не перекричишь! Я всё ему выпела!
– Да что же он? – спросил граф.
– Он то что? сумасброд… слышать не хочет; ну, да что говорить, и так мы бедную девочку измучили, – сказала Марья Дмитриевна. – А совет мой вам, чтобы дела покончить и ехать домой, в Отрадное… и там ждать…
– Ах, нет! – вскрикнула Наташа.
– Нет, ехать, – сказала Марья Дмитриевна. – И там ждать. – Если жених теперь сюда приедет – без ссоры не обойдется, а он тут один на один с стариком всё переговорит и потом к вам приедет.
Илья Андреич одобрил это предложение, тотчас поняв всю разумность его. Ежели старик смягчится, то тем лучше будет приехать к нему в Москву или Лысые Горы, уже после; если нет, то венчаться против его воли можно будет только в Отрадном.
– И истинная правда, – сказал он. – Я и жалею, что к нему ездил и ее возил, – сказал старый граф.
– Нет, чего ж жалеть? Бывши здесь, нельзя было не сделать почтения. Ну, а не хочет, его дело, – сказала Марья Дмитриевна, что то отыскивая в ридикюле. – Да и приданое готово, чего вам еще ждать; а что не готово, я вам перешлю. Хоть и жалко мне вас, а лучше с Богом поезжайте. – Найдя в ридикюле то, что она искала, она передала Наташе. Это было письмо от княжны Марьи. – Тебе пишет. Как мучается, бедняжка! Она боится, чтобы ты не подумала, что она тебя не любит.
– Да она и не любит меня, – сказала Наташа.
– Вздор, не говори, – крикнула Марья Дмитриевна.
– Никому не поверю; я знаю, что не любит, – смело сказала Наташа, взяв письмо, и в лице ее выразилась сухая и злобная решительность, заставившая Марью Дмитриевну пристальнее посмотреть на нее и нахмуриться.
– Ты, матушка, так не отвечай, – сказала она. – Что я говорю, то правда. Напиши ответ.
Наташа не отвечала и пошла в свою комнату читать письмо княжны Марьи.
Княжна Марья писала, что она была в отчаянии от происшедшего между ними недоразумения. Какие бы ни были чувства ее отца, писала княжна Марья, она просила Наташу верить, что она не могла не любить ее как ту, которую выбрал ее брат, для счастия которого она всем готова была пожертвовать.
«Впрочем, писала она, не думайте, чтобы отец мой был дурно расположен к вам. Он больной и старый человек, которого надо извинять; но он добр, великодушен и будет любить ту, которая сделает счастье его сына». Княжна Марья просила далее, чтобы Наташа назначила время, когда она может опять увидеться с ней.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chere princesse», [Дорогая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что ж дальше могла написать она после всего того, что было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтоб не думать этих страшных мыслей, она пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
После обеда Наташа ушла в свою комнату, и опять взяла письмо княжны Марьи. – «Неужели всё уже кончено? подумала она. Неужели так скоро всё это случилось и уничтожило всё прежнее»! Она во всей прежней силе вспоминала свою любовь к князю Андрею и вместе с тем чувствовала, что любила Курагина. Она живо представляла себя женою князя Андрея, представляла себе столько раз повторенную ее воображением картину счастия с ним и вместе с тем, разгораясь от волнения, представляла себе все подробности своего вчерашнего свидания с Анатолем.
«Отчего же бы это не могло быть вместе? иногда, в совершенном затмении, думала она. Тогда только я бы была совсем счастлива, а теперь я должна выбрать и ни без одного из обоих я не могу быть счастлива. Одно, думала она, сказать то, что было князю Андрею или скрыть – одинаково невозможно. А с этим ничего не испорчено. Но неужели расстаться навсегда с этим счастьем любви князя Андрея, которым я жила так долго?»
– Барышня, – шопотом с таинственным видом сказала девушка, входя в комнату. – Мне один человек велел передать. Девушка подала письмо. – Только ради Христа, – говорила еще девушка, когда Наташа, не думая, механическим движением сломала печать и читала любовное письмо Анатоля, из которого она, не понимая ни слова, понимала только одно – что это письмо было от него, от того человека, которого она любит. «Да она любит, иначе разве могло бы случиться то, что случилось? Разве могло бы быть в ее руке любовное письмо от него?»
Трясущимися руками Наташа держала это страстное, любовное письмо, сочиненное для Анатоля Долоховым, и, читая его, находила в нем отголоски всего того, что ей казалось, она сама чувствовала.
«Со вчерашнего вечера участь моя решена: быть любимым вами или умереть. Мне нет другого выхода», – начиналось письмо. Потом он писал, что знает про то, что родные ее не отдадут ее ему, Анатолю, что на это есть тайные причины, которые он ей одной может открыть, но что ежели она его любит, то ей стоит сказать это слово да , и никакие силы людские не помешают их блаженству. Любовь победит всё. Он похитит и увезет ее на край света.
«Да, да, я люблю его!» думала Наташа, перечитывая в двадцатый раз письмо и отыскивая какой то особенный глубокий смысл в каждом его слове.
В этот вечер Марья Дмитриевна ехала к Архаровым и предложила барышням ехать с нею. Наташа под предлогом головной боли осталась дома.
Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.
Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.
«Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, думала Соня; но не может быть, чтобы она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»
Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.
– Наташа! – сказала она чуть слышно.
Наташа проснулась и увидала Соню.
– А, вернулась?
И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу, но заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.
– Соня, ты прочла письмо? – сказала она.
– Да, – тихо сказала Соня.
Наташа восторженно улыбнулась.
– Нет, Соня, я не могу больше! – сказала она. – Я не могу больше скрывать от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!… Соня, голубчик, он пишет… Соня…
Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.
– А Болконский? – сказала она.
– Ах, Соня, ах коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…
– Но, Наташа, неужели то всё кончено?
Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.
– Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.
– Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.
– Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шалишь. В три дня забыть всё и так…
– Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Ты этого не можешь понять. Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее.
– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
