Балийский язык

Балийский язык
Самоназвание:	Basa Bali (баса́ бали́)
Страны:	Индонезия
Регионы:	провинция Бали, остров Ломбок, восточная оконечность Явы, южный Сулавеси
Общее число говорящих:	3,33 млн (2000)
Рейтинг:	155
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Австронезийская семья Малайско-полинезийская надветвь Западный ареал Западнозондская зона Бали-сасакская ветвь
Письменность:	латиница, балийское письмо
Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:	бал 078
ISO 639-1:	—
ISO 639-2:	ban
ISO 639-3:	ban
См. также: Проект:Лингвистика

Бали́йский язы́к (балийск. basa Bali, индон. bahasa Bali) — язык балийцев, жителей индонезийского острова Бали и прилегающих островов. Относится к австронезийской семье. В языке имеются два диалекта, используемые носителями параллельно: «высокий», basa alus, применяется преимущественно в религии, «низкий», basa kasar, — в повседневной речи. Их сочетания образуют несколько промежуточных уровней балийского языка; выбор одного из уровней для разговора зависит от ситуации, социальных статусов собеседников и др. и весьма сложен для посторонних. Большинство говорящих на балийском также владеют индонезийским языком.

Классификация

Балийский язык относится к бали-сасакской ветви западнозондской зоны австронезийской семьи и близок к сасакскому (см. Сасаки) и сумбавскому языкам. Балийский часто идентифицируют как близкий яванскому, однако лексическая схожесть обусловлена колонизаторской активностью Явы в прошлые века. Особенно заметное влияние на язык оказало завоевание Бали, которое осуществил Гаджа Мада в 1343 году.

Современное положение

Ареал и численность

Общее количество говорящих, по данным переписи 2000 года, составляет 3,33 млн. Носители компактно проживают на территории провинции Бали, которая включает в себя острова Бали, Нуса-Пенида, Нуса-Лембонган и Нуса-Ченинган (общее население 3,150 млн), а также в некоторых областях на западе острова Ломбок и на восточной оконечности Явы. На Сулавеси имеется несколько балийских поселений, количество носителей в них оценивается в 7000.

Социолингвистические сведения

Статус балийского языка не определён конституцией Индонезии, однако она провозглашает уважение и защиту языков регионов страны как национального культурного достояния.

В настоящее время балийский язык не является литературным и используется преимущественно в разговорной речи и в религии. Печатные материалы ограничиваются школьными учебниками, религиозными материалами и публикацией небольших рассказов в газетах и журналах. Основным языком, на котором ведётся обучение в школах, является индонезийский. Балийский язык с письменностью на основе латинского алфавита даётся в начальной школе. Также ученикам преподаётся традиционное балийское письмо.

Работа над переводом на балийский язык Библии началась в 1910 году, Нового Завета — в 1978 году. Полностью перевод был готов в 1990 году. Применение Библии на балийском языке ограничено ввиду того, что большинство балийцев не понимают в полной мере «высокого балийского», баса алус, который был выбран для перевода.

Диалекты

В современном балийском языке выделяют два значительно различающихся лексически диалекта — «высокий» баса́ алу́с (балийск. basa alus — утончённый, изысканный язык) и «низкий» баса́ каса́р (балийск. basa kasar — грубый язык).

Баса алус представляет собой смесь санскрита, древнеяванского и древнебалийского языков, а также современных нидерландского и индонезийского. Он используется в индуистских текстах, в служениях, в общении на религиозную тематику, в сценах кукольного театра ваянг, а также при почтительном обращении — младших к старшим, учеников к учителям, представителей низшей касты судра́ (балийск. sudra — шудра) к представителям высших каст, тривангса́. Более 90 % балийцев принадлежат к судра и не владеют высшим диалектом в полной мере, к кшатриям они обращаются на баса мадиа, который, в отличие от баса алус, сравнительно близок к баса касар.

Для общения в кругу семьи, во время сельскохозяйственных работ используется диалект баса касар, в значительной степени сохранивший лексику древнебалийского языка. Также он применяется при общении с детьми и при обращении представителей высших каст к судра.

Наряду с диалектами специалисты выделяют в разговорном балийском несколько уровней. Уровни образуются путём смешения в различной мере слов низшего и высшего диалектов. Количество уровней в различных исследованиях варьируется. Так, в работе, объектом которой была деревня Деса Колок, расположенная на севере Бали, выделяется шесть уровней: basa alus singgih, alus sor, alus madia, basa mider, basa biasa и basa kasar. В ряде других исследований количество уровней ограничивается тремя; помимо баса алус и баса касар это ещё один промежуточный уровень, обычно называемый баса́ мадиа́ (балийск. basa madia — средний язык). Баса мадиа считается вежливой формой речи для общения с равным по статусу незнакомым человеком, на официальных мероприятиях или с людьми касты кшатриев.

Письменность

В настоящее время основным письменным языком балийцев является индонезийский, которым в большей или меньшей степени владеет практически всё население Бали. В школьных учебниках, публикациях в прессе, на вывесках и указателях на балийском языке применяется алфавит на основе латиницы. У балийского языка существует также собственное слоговое письмо, используемое в религиозных текстах, а также на вывесках и указателях.

Латиница

Балийский алфавит на основе латиницы, Tulisan Bali, состоит из 21 буквы:

Aa  Bb  Cc  Dd  Ee  Gg  Hh  Ii  Jj  Kk  Ll  Mm  Nn  Oo  Pp  Rr  Ss  Tt  Uu  Ww  Yy

История языка

Балийский язык выделился приблизительно в 500 году н. э. и на протяжении нескольких веков оставался разговорным. Первый известный письменный источник появился в 882 году. В IX — XII вв. язык изменялся вследствие распространения на Бали индуизма и буддизма, заимствуя лексику из санскрита. В следующие столетия основное влияние на балийский оказывали сначала кави — древнеяванский язык, а затем яванский язык.

Уже разделившийся на уровни балийский испытал воздействие нидерландского языка в первой половине XX в., после оккупации острова в 1908 году Нидерландами. В дальнейшем влияние оказывали японский язык (в период оккупации 1942 — 1945 гг.), после провозглашения независимости Индонезии — индонезийский, а с развитием туризма — английский. Хотя в городах самого Бали дети уже не говорят на балийском языке, их родной язык - индонезийский или даже английский, но балийский язык широко используется переселенцами с Бали на Яву, Калимантан, Сулавеси после извержения вулкана 1962 года, и там он - живой и ему ничто не угрожает. Сохранился он и в районах традиционного проживания балийцев на востоке Явы, на западе острова Ломбок, в сельской местности и т. д. Да и на самом Бали на нём говорит около 1 млн человек, хотя уже, в основном, только среднего и пожилого возраста.

Лингвистическая характеристика

Фонетика и фонология

Гласные

В балийском языке шесть гласных:

	передний ряд	средний ряд	задний ряд
верхней подъём	i		u
средний подъём	e	ə	o
нижний подъём		a

Согласные

Количество согласных в балийском языке составляет 18 или 19. Мнения о гортанной смычке /ʔ/ варьируется от непризнания её фонемически значимой (с оговоркой о возможности рассмотрения её в качестве альтернативы финальному /k/ в отдельных говорах) до утверждения о её появлении в словах, оканчивающихся на -d, -t и -k.

		губно-губные	альвеолярные	палатальные	велярные	глоттальные
взрывные или аффрикаты	глухие	p	t	tʃ	k	ʔ
	звонкие	b	d	dʒ	ɡ
фрикативные			s			h
носовые		m	n	ɲ	ŋ
латералы			l
дрожащие			r
аппроксиманты		w		j

Соответствие орфографии

буква	МФА		буква	МФА		буква	МФА		буква	МФА		буква	МФА		буква	МФА		буква	МФА
A a	a, ə		D d	d, ʔ		H h	h		K k	k, ʔ		N n	n		R r	r		U u	u
B b	b		E e	e, ə		I i	i		L l	l		O o	o		S s	s		W w	w
C c	tʃ		G g	ɡ		J j	dʒ		M m	m		P p	p		T t	t, ʔ		Y y	j

С помощью сочетаний передаются следующие звуки:

• ny — ɲ,
• ng — ŋ.

Словари

Балийско-индонезийские

• Warna, I Wayan. [books.google.ru/books?id=e7A7HQAACAAJ Kamus Bali-Indonesia]. — Denpasar: Dinas Pendidikan Dasar, Propinsi Daerah Tingkat I Bali, 1990. — 805 с.
• Kersten, J. [books.google.ru/books?id=qNctAAAAMAAJ Bahasa Bali]. — Cet. 1. — Ende, Flores: Nusa Indah, 1984. — 646 с.
• Sri Reshi Anandakusuma. [books.google.ru/books?id=V8ZkAAAAMAAJ Kamus bahasa Bali: Bali-Indonesia, Indonesia-Bali]. — Denpasar: Kayumas, 1986. — 366 с.

Балийско-английские

• I Gusti Made Sutjaja. Concise Balinese Dictionary. Balinese–Indonesian–English, English–Balinese–Indonesian. — Tokyo / Rutland, Vermont / Singapore: Tuttle Publishing, 2009. — 362 с. — ISBN 978-0-8048-3756-9.

• Norbert Shadeg. Balinese–English Dictionary. — Tuttle Publishing, 2007. — 508 с. — ISBN 978-0-8048-3781-1.

Литература

• Keith Brown, Sarah Ogilvie. [books.google.ru/books?id=F2SRqDzB50wC Concise Encyclopedia of Languages of the World]. — First edition. — Ofxord, UK: Elsevier Science, 2008. — С. 116—119. — 1283 с. — ISBN 978-0-08-087774-7.
• Lewis, M. Paul (ed.). [www.ethnologue.com/ Ethnologue: Languages of the World]. — Sixteenth edition. — Dallas, Tex.: SIL International, 2009. — 1248 с. — ISBN 978-1-55671-216-6.
• I Gede Marsaja. [www.def-intl.org/ishara/pic/c3.pdf Desa Kolok. A deaf village and its sign language in Bali, Indonesia]. — Nijmegen: Ishara Press, 2008. — 262 с. — ISBN 978-90-8656-002-8.

Ссылки

В Инкубаторе Викимедиа есть пробный раздел Википедии на балийском языке

В Викисловаре список слов балийского языка содержится в категории «Балийский язык»

• [sites.google.com/site/soyouwanttolearnalanguage/balinese Balinese — so you want to learn a language] (англ.). — Коллекция ссылок на интернет-ресурсы, посвящённые балийскому языку. Проверено 1 мая 2011. [www.webcitation.org/66jAz7B8G Архивировано из первоисточника 6 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Балийский язык

– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.