Балкарцы

Балкарцы

Численность и ареал
Всего: ▲ ок. 125 000 (2010, оценка) Россия Россия:  112 924 (Перепись 2010) Кабардино-Балкария Кабардино-Балкария:  108 577 (Перепись 2010) Ставропольский край Ставропольский край:   883 (Перепись 2010) Москва Москва:   666 (Перепись 2010) Карачаево-Черкесия Карачаево-Черкесия:   418 (Перепись 2010) Казахстан Казахстан: 2 300 Киргизия Киргизия: 1 900 США США: 3-5 тыс. чел. (Оценка 2010) Украина Украина: 206 Узбекистан Узбекистан:  700 (оценкa 2016)
Язык	Карачаево-балкарский
Религия	ислам (суннизм)
Расовый тип	Европеоиды
Родственные народы	карачаевцы, крымские татары, кумыки, ногайцы
Происхождение	тюрки

Балка́рцы (карач.-балк малкъарлыла, таулула) — тюркоязычный народ, проживающий в центральной части Северного Кавказа, населяющий её горные и предгорные (Балкария) районы в верховьях рек Баксан, Чегем, Хазнидон, Черек-Балкарский (малкарцы), Черек-Безенгиевский (безенгийцы, холамцы).

Относятся к кавкасионскому антропологическому типу большой европеоидной расы. Говорят на карачаево-балкарском языке тюркской семьи. Диалектные различия незначительны.

Численность

Численность в России 112,9 тыс. человек (2010), из них в Кабардино-Балкарии 108,6, что составляет 12,7 % населения республики.

Доля по районам Кабардино-Балкарии на 2010 год по переписи:

Муниципальный район	Доля балкарцев, %
Эльбрусский МР	69,5
Черекский МР	64
Чегемский МР	20
ГО Нальчик	16,9
Зольский МР	6

Некоторое количество балкарцев проживает в Казахстане и Киргизии (4-5 тыс. чел., 2008, оценка), куда они попали в результате депортации.

Живут также в Турции, Сирии, Египте, странах Европы и Америке, где являются потомками мухаджиров, покинувших Северный Кавказ в XIX веке , и неотделимы от карачаевцев. Общая численность около 125 тыс. чел. (2010, оценка).

Этногенез

Балкарцы образовались из смешения коренных северокавказских племён, тюрков и алан.

Предположительно, название народа (этноним) «балкарцы» происходит от русского варианта названия «малкарцы» (жители ущелья Малкар). Первых балкарцев русские встретили именно там.

После монгольского нашествия (13 в.) предки балкарцев были оттеснены в горные ущелья Центрального Кавказа, где затем образовали 5 крупных «обществ» (Балкарское (Малкарское), Холамское, Безенгийское, Чегемское и Урусбиевское). Города были разрушены монголами и практически не подлежали восстановлению.

В середине 18 века балкарцы пережили нашествие чумы с большими человеческими потерями. Из-за большой плотности населения болезнь стремительно распространилась и уничтожила 2/3, восстановленного после монгольского нашествия, населения. Во 2-й половине 19 в. часть балкарцев вновь переселилась в предгорные районы.

География расселения

Балкарцы являются одним из самых высокогорных народов Европы. Они занимают ущелья и предгорья Центрального Кавказа по долинам рек Малка, Баксан, Чегем, Черек и их притоков. Территория Балкарии богата горными массивами, лесами, плодородными долинами и альпийскими лугами.

История

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

До ХХ века

Балкарский народ сформировался на территории Центрального Кавказа в результате длительного исторического развития тюркского, иранского (алано-осетинского) и кавказского (сванского, адыгского) этнических компонентов.

Смешанный характер этногенеза балкарцев проявляется в разнообразии традиционно связанных с ними этнических наименований и в особенностях их материальной и духовной культуры. Первые упоминания этнонима «балкар» содержатся у автора IV в. Мар Абаса Катины в связи с событиями более древнего периода (его сведения сохранились в «Истории Армении» Мовсеса Хоренаци, V в.), а также в латинском «Анонимном Хронографе» 354 г., хронике З. Ритора (VI в.), «Армянской географии» А. Ширакаци (VII в.). В русских документах наиболее ранние упоминания балкарцев относятся к 1629 году. В грузинских источниках XIV—XVIII вв. балкарцы известны под именем «басианы». Осетины называли их асами (æссон, асиаг), сваны — «сауары» или «горцы», кабардинцы — «къушхьэ» (горцы). В среде балкарцев сохраняется и этноним «алан», как повседневное обращение друг к другу, что означает «соплеменник».

О кавказских корнях традиционной культуры балкаро-карачаевцев, как правило, судят по так называемой кобанской археологической культуре конца II - начала I тысячелетия до н.э. Но, по мнению ряда историков, кобанская культура не является автохтонной для Северного Кавказа. На равнинных территориях Северного Кавказа кобанская культура почти неизвестна, хотя и сыграла определенную роль. При вопросе автохтонности историко-культурного наследия балкарцев, предлагается смотреть на более древнюю эпоху чем кобанская культура, а именно на энеолит (IV тысячелетие до н.э.).

Издавна балкарцы имели разносторонние экономические, политические и культурные связи с соседями, особенно с кабардинцами, осетинами-дигорцами, сванами, грузинами-рачинцами и др., поддерживающими с ними родственные, аталические и куначеские отношения. Не позднее начала XVII в. стали устанавливаться связи с Россией. В 1628—1629 гг. представители Русского Царства интересовались возможностью разработок серебряных руд в Балкарии. По пути в Грузию и обратно московские послы Ельчин и Захарьев были тепло встречены и вели торговлю в Баксанском ущелье (1639—1640), а Толочанов с Иевлевым (1651) и Жидовин с Порошиным (1655) — в Черекском. В 1736 г. у жителей Верхнего Чегема гостил с казаком с Дона и описал некоторые черты их быта и верований кизлярский дворянин Тузов. С другой стороны, балкарский узден («дворянин») Каспулат пребывал в 1643 г. в русском г. Терки. А в 1657 г. таубий («горский князь») Айдаболов вместе с посольством кахетинского царя Теймураза I и представителями других горных обществ Центрального Кавказа отправился в Москву, где был принят в Грановитой палате, щедро одарен соболями царём Алексеем Михайловичем и находился около года.

В состав России балкарцы официально вошли в 1827 году, когда делегация от всех их обществ подала прошение в Ставрополе о принятии в русское подданство с условием сохранения у них сословной структуры, древних обычаев, шариатского суда, мусульманского вероисповедания. Этот акт, явившийся одним из весьма крутых поворотных пунктов в историческом развитии балкарцев, существенно расширил и обогатил их взаимосвязи с внешним миром. Они стали отдавать своих аманатов в русские крепости, служили в царской армии, участвовали в русско-турецкой (1877—1878), русско-японской (1904—1905) и Первой мировой (1914—1920) войнах, в революционных движениях 1905—1907 и 1917 гг.

Определённый научный интерес к географии, истории и культуре Балкарии заметно оживился в конце XVIII—XIX вв. (Гюльденштедт, Рейнеггс, Паллас, Потоцкий, Клапрот). Но несравнимо активнее такой интерес к ней со стороны европейских, русских, и иных исследователей и путешественников возрос в 30-е гг. XIX — 10-е гг. XX вв., то есть после вхождения Балкарии в состав России (Боссе, Шаховской, Бларамберг, Фиркович, братья Нарышкины, Караулов, Преле, Тепцов, Баранов, Долбежев, Зичи, Вырубов, композитор Танеев, географ Динник, антрополог Чехович и др.). После реформ 1867 г. в горах строились новые мосты и колесные дороги; впервые в Приэльбрусье таубием И. Урусбиевым был построен специальный дом для приезжих; у него часто гостили зарубежные и российские представители науки и культуры, туристы и альпинисты (Миллер и Ковалевский, Танеев, Мурр, Туккер, Анисимов, Тульчинский, Пастухов, Абих и др.). В 1860 г. в Нальчике открылась начальная Горская школа, преобразованная в 1909 г. в общеобразовательное реальное училище, где балкарцы учились вместе с русскими, кабардинцами и др. Позднее начальные школы открывались и в балкарских селах Кашхатау и Чегеме (1902), Урусбиево и Хасауте (1913). Некоторые балкарцы из привилегированных сословий получали образование в учебных заведениях Владикавказа, Тбилиси, Ставрополя, Москвы, Петербурга. Все это способствовало тому, что во второй половине XIX — начале XX вв. среди балкарцев начала формироваться национальная интеллигенция, проводившая значительную культурно-просветительскую работу (публицист-историк М. Абаев и юрист Б. Шаханов, знатоки и собиратели фольклора М., И., Н. и С. Урусбиевы, скрипач С. Абаев, врачи А. Шаханов и И. Абаев, учителя Ф. Шакманова, Я. Джабоев и Э. Чеченов, общественный деятель И. Балкаруков, поэт — основоположник балкарской литературы К. Мечиев). У балкарцев сложились довольно развитые для высокогорных условий формы феодализма с глубокой социально-имущественной дифференциацией и многоступенчатой сословной иерархией. Вместе с тем устойчиво сохранялись и определённые патриархально-родовые пережитки. Высший социальный слой — это таубии («горские князья»). К таковым относились: Абаевы, Айдаболовы, Жанхотовы, Шахановы и Мисаковы — в Малкарском обществе, Баразбиевы, Кучуковы, Балкаруковы и Келеметовы — в Чегемском, Шакмановы — в Холамском, Сюйюнчевы — в Безенгиевском, Урусбиевы — в Баксанском. Рождённые от неравного брака с таубием назывались «чанка». Следующую привилегированную ступень занимали уздени («дворяне»), то есть собственники — феодалы, находившиеся в определённой даннической, военно-служебной и иной зависимости от таубиев. Ниже находились каракиши («чёрные люди») — податные таубиев, официально освобождённые в результате реформ 1867 г. Далее следовали азаты — «вольноотпущенники», считавшиеся лично свободными, но реально оказавшиеся в зависимости от представителей высших сословий из-за пользования их землями. Ещё ниже были чагары — «холопы», пользовавшиеся некоторыми правами и земельными наделами. Последнюю ступень занимали казаки или касаги («безродные», «бесприютные») и карауаши («черноголовые») — абсолютно бесправные дворовые холопы и холопки, находившиеся на положении рабов.

Взаимоотношения между разными сословиями жестко регламентировались и, как правило, в интересах высших социальных групп. Если таубии устраивали свадьбы, похороны и т. п., то уздени, каракиши и др. вынуждены были нести определенные расходы, преподносить подарки, оказывать услуги и почести.

В вопросах кровной мести, воровства и иных конфликтных ситуациях виновные таубии, по сравнению с остальными, наказывались несравнимо мягче или вообще не привлекались к ответственности — срабатывало право феодальной неприкосновенности. Браки, как правило, были сословно замкнутыми. При всем том многие судебные дела, споры и конфликты между общинами с соседними народами, вопросы войны и мира и т. п. решались на народных форумах — Тёре, в которых участвовали разные сословия. В особых случаях они выполняли также и законодательные функции. В каждом селе или обществе было своё Тёре во главе с таубием — олием. При необходимости могли созываться форумы нескольких или даже всех балкарских обществ, которые возглавлял наиболее влиятельный таубий — «верховный олий». По тем или иным спорным вопросам к Тёре Балкарии порой обращались также из Карачая, Осетии и др.

ХХ век

Коренной перелом в жизни балкарцев произошёл в результате революции 1917 г. В их истории с того периода немало драматических страниц, но были и весьма значительные достижения. После Февральской революции в состав Нальчикского исполкома, который поддержал Временное правительство России, вошли таубии И. Урусбиев, Б. Шаханов, Т. Шакманов. С другой стороны, из среды балкарцев выдвинулись многие лидеры, боровшиеся в Гражданской войне за советскую власть (М. Энеев, С.-Х. Калабеков, Ю. Настуев, А. Гемуев, Х. Асанов, К. Ульбашев и др.).

На II съезде народов Северного Кавказа (Пятигорск, 1918), провозгласившем установление советской власти в регионе и образование Терской народной республики, делегаты Кабарды и Балкарии выступили единой фракцией. В 1922 г. создана Кабардино-Балкарская автономная область (КБАО); в 1936 г. она преобразована в автономную республику (КБАССР). Территории с численным преобладанием балкарцев были выделены в отдельные районы — Черекский, Чегемский, Холам-Безенгиевский, Эльбрусский. Росло количество сел с современной уличной планировкой, с домами нового типа и приусадебными хозяйствами, с магазинами, клубами и школами; в некоторых из них появились электричество и радио. С 1940 г. в Баксанском ущелье начал работать Тырныаузский вольфрамо-молибденовый комбинат.

Основы многовекового уклада жизни балкарцев стали круто изменяться в результате коллективизации сельского хозяйства, которая из-за специфики горных условий завершилась лишь в 1937 г. Преступные перегибы в коллективизации вызывали упорное сопротивление крестьян (выступление в Чегемском ущелье в 1930 г.).

С начала 20-х гг. были приняты радикальные меры по ликвидации безграмотности и распространению новой культуры. Стали выходить книги и газета на балкарском языке. В 20—30-х гг. в Нальчике необычайно быстро возросло число культурно-просветительских, учебных и научных учреждений, где получили образование многие балкарцы. Они учились также в Москве, Ленинграде, Ростове-на-Дону и др.

В 30-е гг. продолжалось творчество поэта К. Мечиева, появились новые имена поэтов и писателей (С. Шахмурзаев, К. Кулиев, К. Отаров, О. Этезов, Х. Кациев и др.). В 1934 г. был создан Союз писателей Кабардино-Балкарии, в 1940 г. — балкарский Драматический театр.

Весьма значительным достижениям в социально-экономическом и культурном развитии балкарцев нанесли непоправимый урон массовые репрессии в конце 20—30-х гг. по отношению к крестьянству (особенно в связи с коллективизацией), партийным и советским работникам (Х. Зокаев, К. Ульбашев, К. Чеченов), писателям (А. Ульбашев, Х. Теммоев, С. Отаров) и многие др. В годы войны балкарцы подверглись беспрецедентному террору.

В 1942 г. частями НКВД под предлогом борьбы с бандитизмом в Черекском ущелье были расстреляны сотни мирных жителей — стариков, женщин, детей, сожжены несколько сёл (Сауту, Глашево и др.).

Депортация балкарцев

8 марта 1944 года по ложному обвинению в пособничестве фашистским войскам, весь балкарский народ был полностью принудительно переселён (депортирован) из мест своего постоянного проживания в Среднюю Азию и Казахстан. На месте балкарцев, как и других депортированных народов, расселяли рассеянно для быстрой ассимиляции среди местного населения. Между тем тысячи балкарцев (более 16000 из общих 42500, то есть более 1/3 народа) сражались на фронтах Великой Отечественной войны в составе 115 кабардино-балкарской кавалерийской дивизии, партизанских отрядах КБАССР, Белоруссии и Украины, в рядах антифашистского сопротивления ЕвропыК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан).

На основании Указов высших властей Союза ССР от 1956, 1957 гг. и др. документов репрессии против балкарцев признаны ошибочными и противозаконными. 28 марта 1957 года Указ Президиума Верховного Совета СССР принял Постановление о восстановлении государственности балкарцев и возвращении прежнего названия республики — Кабардино-Балкария, а балкарцам разрешено было вернуться на прежнее место жительства. Вопрос депортации является центральным в новейшей истории балкарского народа. Юридические и исторические аспекты этого явления тщательно исследуются с научной точки зрения.

Традиционные занятия

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Ведущая отрасль традиционного хозяйства — отгонное скотоводство (овцы, а также крупный рогатый скот, козы, лошади, до конца XVIII века — свиньи). Занимались также горным террасным пашенным земледелием (ячмень, пшеница, овёс, с конца XIX века — картофель, огородные). Домашние промыслы и ремёсла — выделка войлоков, бурок, сукон, обработка кожи и дерева, солеварение, добыча серы и свинца, изготовление пороха и пуль. Большое значение имели пчеловодство, охота. В пореформенное время начала развиваться молочная промышленность.

Жилища и поселения

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Земельная теснота, постоянная готовность к защите своей территории, глубокие социальные различия и противоречия в Балкарии отчетливо отразились в особенностях планировки и топографии поселений, оборонительных и погребальных сооружений.

В наиболее многолюдном обществе Малкар, а также Холаме и Безенги селения зачастую располагались на склонах гор, очень скученно и террасообразно, имели узкие проходы вместо улиц. В Чегеме и Баксане их планировка была более свободной.

К селам и орошаемым участкам подводили издалека (порой за 10-12 км) водопроводы из керамических труб и желобов, местами используя для этого опорные столбы (Малкар, Холам, Чегем).

Во многих селах и иных, удобных для защиты ущелий, местах сооружались оборонительно-жилые комплексы и башни (замки Джабоевых, Курноятский, Зильгийский, башни Балкаруковых, Абаевых, Малкаровых Малкъар-къала, Амирхана, Баксанука, Ак-кала и др.).

Там же, близ захоронений рядовых общинников в обычных грунтовых могилах и каменных ящиках, для знати строились монументальные наземные склепы-мавзолеи (кешене) из хорошо обработанных камней.

Проводилась определенная физическая и военная подготовка молодежи, в том числе и в специальных лагерях таубиев («Басиат-къош»).

Традиционная одежда

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Традиционная одежда северокавказского типа. У мужчин — нательная рубаха, штаны, овчинные рубахи, бешмет, чекмень, подпоясанный узким ременным поясом, на котором висело оружие; шубы, бурки, папахи, башлыки, шляпы из войлока, обувь кожаная, войлочная, из сафьяна, ноговицы.

Женщины носили туникообразные рубахи, широкие штаны, кафтанчик, длинное распашное платье, пояс, овчинные шубы, шали, платки, шарфы, шапочки, разнообразные украшения. Праздничное платье украшали галуном, золотым или серебряным шитьём, позументом, узорной тесьмой.

Традиционная пища

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Основа питания — мясо-молочная и растительная. Традиционные блюда — варёное и жареное мясо, вяленая колбаса из сырого мяса и жира (къыйма), «колбаса» из жира, печени и риса (сохта), заквашенное молоко (айран), кефир (гыпы айран), йогурт (жуўурт айран), различные виды сыра. Из мучных блюд популярны пресные лепешки (гыржын) и пироги (хычын) с разнообразной начинкой, жареные или выпеченные, супы на мясном бульоне (шорпа), среди лакомств — различные варианты халвы. Напитки: молочные — кефир и айран, праздничные — боза и пиво (сыра), повседневные — чай из кавказского рододендрона.

Семья и традиции

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Семья преимущественно малая, браки экзогамны. Обязательно соблюдались сословные ограничения. В семейной жизни характерны патриархальные традиции, различные запреты — избегания. Были распространены древние обычаи : кровной мести, побратимства, куначество, аталычества, гостеприимство и т. д.

В народной жизни большое значение придается этикету. Характерны календарные и другие праздники, военизированные спортивные игры. Разнообразен фольклор — нартский эпос, обрядовые, трудовые, героические и другие песни, благопожелания и прочее.

Религия

Процесс исламизации балкарцев начался в XVII в.,В настоящее время большинство балкарцев причисляются к мусульманам-суннитам мазхаба Абу Ханифа.

Фотогалерея

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Балкарки в национальных костюмах (начало XX века)
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Балкарки из привилегированного сословия, Чегемское общество (XIX век)
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Балкарка из привилегированного сословия, общество Малкар (XIX век)
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Балкарская семья. Исмаил Урусбиев с женой и дочерьми (XIX век)
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Старейшины рода Урусбиевых, Баксанское общество (конец XIX века)
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Просветитель Шаханов Абай Шалукаевич, генерал-майор медицины (XIX век)
• Alim.14287.jpg

  Алим Байсултанов (1919-1943), Герой Советского Союза.

Литература

• Абаев М. К. [www.balkaria.info/library/a/abaev/balkaria.htm Исторический очерк «Балкария»] // Мусульманин. — Париж, 60.02.2011. — № 14—17. — С. 586—627.
• Батчаев В. М. [www.balkaria.info/library/b/batchaev/balkaria/balkaria.htm Балкария в XV — начале XIX вв]. — М.: ТАС-Издат, 2006. — 190 с.
• Балкарцы // Народы России. Атлас культур и религий. — М.: Дизайн. Информация. Картография, 2010. — 320 с. — ISBN 978-5-287-00718-8.
• [www.krskstate.ru/80/narod/etnoatlas/0/etno_id/72 Балкарцы] // [www.krskstate.ru/80/narod/etnoatlas Этноатлас Красноярского края] / Совет администрации Красноярского края. Управление общественных связей ; гл. ред. Р. Г. Рафиков ; редкол.: В. П. Кривоногов, Р. Д. Цокаев. — 2-е изд., перераб. и доп. — Красноярск: Платина (PLATINA), 2008. — 224 с. — ISBN 978-5-98624-092-3.
• Кипкеева З. Б. [www.balkaria.info/library/k/kipkeeva/diaspora.htm Карачаево-балкарская диаспора в Турции]. — Ставрополь: Изд-во СГУ, 2000. — 184 с. — ISBN 5-88648-212-1.
• Мингазов Ш. Р. [philology-and-culture.kpfu.ru/?q=system/files/39_0.pdf Наследники великой Болгарии в Западной Европе] // Филология и культура. Philology and Culture. — 2012. — № 1 (27). — С. 201—207.
• Сабанчиев Х.-М. А. Пореформенная Балкария в отечественной историографии / диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.09. — М., 1983. — 227 с.
• Сабанчиев Х.-М. А. Пореформенная Балкария в отечественной историографии / Х.-М. А. Сабанчиев; Кабард.-Балкар. НИИ истории, филологии и экономики. — Нальчик: Эльбрус, 1989. — 231 с. — ISBN 5-7680-0065-8.
• Сабанчиев Х.-М. А. Были сосланы навечно : депортация и реабилитация балкар. народа. — Нальчик: Эльбрус, 2004. — 160 с. — ISBN 5-7680-1946-4.
• Сабанчиев Х.-М. А. [cheloveknauka.com/v/195920/a?#?page=1 Депортация, жизнь в ссылке и реабилитация балкарского народа: 1940-е — начало XXI в] / автореферат дис. ... доктора исторических наук : 07.00.02. — Ростов н/Д: Рост. гос. ун-т, 2007. — 55 с.
• Сабанчиев Х.-М. А. Балкарцы : выселение и возвращение. — Нальчик: Эльбрус, 2008. — 437 с. — (Балкарская историческая серия). — ISBN 978-5-7680-2189-4.

Отрывок, характеризующий Балкарцы

Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]