Баллотта, Марко
Поделись знанием:
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
 Марко Баллотта
| ||
| ||
| Общая информация | ||
| Родился | Казалеккио-ди-Рено, Эмилия-Романья, Италия | |
| Гражданство | ||
| Рост | 181 см | |
| Вес | 77 кг | |
| Позиция | вратарь | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | завершил карьеру | |
| Карьера | ||
| Молодёжные клубы | ||
 Болонья
| ||
| Клубная карьера* | ||
| 1981—1984 | Болонья
|
0 (0) |
| 1982—1983 | → Бока Лаццаро
|
22 (-?) |
| 1984—1990 | Модена
|
188 (-165) |
| 1991 | Чезена
|
5 (-11) |
| 1991—1994 | Парма
|
33 (-25) |
| 1994—1995 | Брешиа
|
32 (-60) |
| 1995—1997 | Реджана
|
72 (-99) |
| 1997—2000 | Лацио
|
13 (-9) |
| 2000—2001 | Интернационале
|
6 (-5) |
| 2001—2005 | Модена
|
88 (-94) |
| 2004—2005 | Тревизо
|
37 (-37) |
| 2005—2008 | Лацио
|
48 (-50) |
| 2008—2011 | Калькара Самоджа
|
37 (-0/24) |
| 2011—2012 | Сан-Чезарио
|
28 (-23/1) |
| 2012—2014 | Калькара Самоджа
|
25 (5) |
| 2014—2015 | Кастельветро
|
16 (-15) |
| Тренерская карьера | ||
| 2014 | Кастельветро
|
тренер |
| 2014 | Кастельветро
| |
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.
| ||
Ма́рко Балло́тта (итал. Marco Ballotta; 3 апреля 1964, Казалеккио-ди-Рено, Эмилия-Романья) — итальянский футболист, вратарь. Самый возрастной игрок, выходивший на поле в Серии A и Лиге чемпионов УЕФА. За сборную страны не играл. В конце карьеры играл в клубе восьмого итальянского дивизиона «Калькара», причём на позиции форварда[1].
Первые годы
Марко родился в коммуне Казалеккио-ди-Рено, регион Эмилия-Романья. Баллотта присоединился к молодёжной системе клуба «Болонья», прежде чем дебютировать во "взрослом" футболе в родном клубе «Бока Лаццаро». В 1984 году, летом, он присоединился к «Модене», где он оставался в течение следующих шести лет. В январе 1991 года он был продан в «Чезену», но оставался там только в течение шести месяцев, прежде чем был куплен «Пармой», также играющей в Серии А.
Баллотта был в отличной форме в течение сезона 1992/93, а «Парма» выиграла Кубок УЕФА, Кубок Кубков и заняла третье место в чемпионате. Тем не менее, в следующем сезоне, он не был столь успешен, и провел за клуб только три матча в сезоне. Он принимал участие в победе над «Миланом» в Суперкубке УЕФА, в двух матчах с общим счетом 2:1, но в Кубке Кубков на поле вышел другой вратарь «крестоносцев» — Лука Буччи[2].
Рекорды футбольного долголетия
- Рекорд самого возрастного игрока, выходившего на поле в матчах итальянской Серии А Баллотта побил 23 октября 2005 года, когда в возрасте 41 года, 6 месяцев и 20 дней сыграл в римском дерби между «Ромой» и «Лацио». Предыдущий рекорд принадлежал легендарному итальянскому вратарю Дино Дзоффу, который 15 мая 1983 года выходил на поле в 41 год, 2 месяца и 17 дней[3]. С тех пор каждый его выход на поле фактически являлся обновлением собственного достижения. Последний раз вышел на поле в Серии A 11 мая 2008 в возрасте 44 лет и 38 дней.
- Рекорд самого возрастного игрока, выходившего на поле в матчах Лиги чемпионов УЕФА, Баллотта побил 18 сентября 2007 года, когда в возрасте 43 лет и 168 дней сыграл против греческого «Олимпиакоса»[4]. Предыдущий рекорд принадлежал также итальянцу, бывшему игроку «Милана» Алессандро Костакурте, который 21 ноября 2006 года сыграл против греческого же АЕКа в 40 лет и 211 дней. Последний раз он сыграл в этом турнире 11 декабря 2007 года против мадридского «Реала» на «Сантьяго Бернабеу», когда ему было 43 года, 8 месяцев и 8 дней.
Трофеи
- Модена
- Чемпион Серии С: 1985/1986, 1989/1990
- Парма
- Обладатель Кубка Италии: 1991/92
- Обладатель Кубка кубков: 1992/93
- Обладатель Суперкубка УЕФА: 1993
- Лацио
- Чемпион Италии: 1999/2000
- Обладатель Кубка Италии: 1997/98 1999/00
- Обладатель Суперкубка Италии: 1998
- Обладатель Кубка кубков: 1998/99
- Обладатель Суперкубка УЕФА: 1999
Напишите отзыв о статье "Баллотта, Марко"
Примечания
- ↑ Чемпионат.ру: [www.championat.ru/football/news-160589.html Видеоотчёт об участии 44-летнего Баллотты в футбольном матче]
- ↑ [www.tuttocalciatori.net/Ballotta_Marco BALLOTTA MARCO CARRIERA, STAGIONI, SQUADRE, PRESENZE E GOAL]
- ↑ [news.sport-express.ru/online/ntext/10/nl104989.html Баллотта побил рекорд Дзоффа] Новость на сайте «Спорт-Экспресса» от 24 октября 2005 года
- ↑ [web.archive.org/web/20080506144348/ru.uefa.com/competitions/ucl/news/kind=1/newsid=589042.html Рекорд от Баллотты]. Новость на сайте uefa.com от 18 сентября 2007 года (копия в веб-архиве)
Ссылки
- [www.championat.ru/football/article-31208.html Секреты долгожительства]
- [www.sports.ru/tags/1048114.html?type=dossier Информация на sports.ru]
- [web.archive.org/web/20080508045522/ru.uefa.com/magazine/news/kind=33554432/newsid=608185.html Баллотта без паспорта]. Интервью с Марко Баллоттой на сайте uefa.com от 26 октября 2007 года (копия в веб-архиве)
 |
Это заготовка статьи о футболисте Италии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Баллотта, Марко
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
