Баллюзек, Лев Фёдорович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Лев Фёдорович Баллюзек
нем. Louis Heinrich von Balluseck
Военный губернатор Тургайской области
02.01.1869 — 19.02.1877
Предшественник: -
Преемник: Александр Константинович Гейнс
Посол России в Китае
февраль 1861 — август 1863
Предшественник: Николай Павлович Игнатьев
Преемник: Александр Георгиевич Влангали
 
Рождение: 10 декабря 1822(1822-12-10)
Карлсруэ,
Смерть: 7 апреля 1879(1879-04-07) (56 лет)
 
Военная служба
Годы службы: 1843 - 1879
Принадлежность: Российская империя Российская империя
Род войск: артиллерия
Звание: генерал-майор Свиты ЕИВ (1866)
генерал-лейтенант (1877)
Сражения: оборона Севастополя
 
Награды:

Золотая сабля «За храбрость»

Лев Фёдорович Баллюзе́к (нем. Louis Heinrich von Balluseck, Balluzek, Ballusseck) (22 (10) декабря 1822, Карлсруэ — 7 (19) апреля 1879) — военный и государственный деятель России XIX века. Артиллерист, специалист по ракетам, участник обороны Севастополя. Дипломат, первый постоянный представитель (министр-резидент) России в Китае. Первый глава Тургайской области. Генерал-лейтенант.





Биография

Окончил Михайловское артиллерийское училище, из которого был выпущен в 1843 прапорщиком. В том же году поступил в конную артиллерию и вскоре был причислен к штабу генерал-фельдцейхмейстера, откуда в 1849 г. назначен состоять при Великом Князе Михаиле Павловиче. В 1849 участвовал в подавлении Венгерской буржуазной революции.

По смерти Великого Князя был командирован для производства опытов над конгреговыми ракетами на Кавказ, и за успехи в испытаниях был произведён в штабс-капитаны. Оставаясь на Кавказе два года, участвовал во многих экспедициях Дагестанского отряда (1852). С началом Крымской войны (1853—1856) Баллюзек состоял при штабе артиллерии Дунайской армии, а при обороне Севастополя был одним из помощников начальника артиллерии крепости.

Вслед за тем, Баллюзек имел случай два раза посетить Китай и Японию, сопровождая туда миссию адмирала Путятина и генерала Игнатьева. С февраля 1860 — флигель-адъютант.

Февраль 1861 — август 1863 — министр-резидент при пекинском дворе, первый постоянный дипломатический представитель России в Китае (до этого роль постоянного представительства выполняла Русская духовная миссия в Пекине). Вместе с послом США Ансоном Бёрлингеймом настаивал на политике невмешательства европейских держав в дела Китая и признание за Китаем права на равное участие в политическом процессе. Дипломаты, занявшие эту позицию, назывались «the Four B’s» по первым буквам фамилий: Burlingame, Bruce (Великобритания), Balluzeck, Berthemy (Франция). При нём была начата подготовка китайских солдат российскими инструкторами в Кяхте, также Китаю было поставлено оружие (1861—1862). С должности министра-резидента был уволен по болезни с оставлением в звании.

В 1865 г. он был направлен на службу в Оренбург, где был назначен Начальником областного киргизского управления (современный Западный Казахстан).[1] Он провёл в регионе 12 лет, осуществив значительную работу по административной организации области согласно родоплеменной структуре казахов, по организации школ и просвещению казахов.

27 марта 1866 получил чин генерал-майора и зачислен в Свиту Его Императорского Величества. С января 1868 стал первым председателем Оренбургского отдела Русского Географического Общества. С января 1869 по февраль 1877 был военным губернатором только что созданной Тургайской области.

19 февраля 1877 года произведен в генерал-лейтенанты.

С 1877 года был членом Попечительского совета учреждений общественного призрения в Санкт-Петербурге, попечителем Обуховской больницы[2]..

Награды

Российской Империи:

Иностранных государств:

Память

Библиография

  • Баллюзек Л. Народные обычаи, имевшие, а отчасти и ныне имеющие, в Малой киргизской орде силу закона. \\ Записки Оренбургского отдела Императорского русского географического общества. Казань, 1871 (вып. II). Ценный фактический материал для изучения истории казахского права. Вопросы казахского судопроизводства, уголовного и гражданского права, нормы древнего адата и нормы действующего права того времени. Переиздания:
    • Баллюзек Л., И. А. Козлов и др. Материалы по обычному праву казахов. Сборник 1. Алма-Ата, 1948.
    • Баллюзек Л., И. А. Козлов и др. Материалы по обычному праву. Серия «Библиотека казахской этнографии», Том 30.
  • Баллюзек Л. Новое административное деление Тургайской области. \\ Записки Оренбургского отдела Императорского русского географического общества. Казань, 1870 (вып. I).

Напишите отзыв о статье "Баллюзек, Лев Фёдорович"

Примечания

  1. [kraeved.opck.org/lichnosti/orenburgskie_gen_gub/krijanovskii.php?print Крыжановский Н. А. (1818—1888). // Личности: Оренбургские генерал-губернаторы]
  2. Ордин К. Приложения // Попечительский совет заведений общественного призрения в С.-Петербурге. Очерк деятельности за пятьдесят лет 1828—1878. — СПб.: Типография второго отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, 1878. — С. 7.

Литература

  • Хохлов А. Н. Л. Ф. Баллюзек — первый российский посланник в цинском Китае. \\ С. 68-83 в Сб. Общество и государство в Китае, 36 научная конференция, 2006. ISBN 5-02-018507-8
  • Морской биографический справочник Дальнего Востока России и Русской Америки. XVII — начало XX вв. Владивосток, 1998. С. 23—24, фото.
  • [fort1854.narod.ru/literatura/valentin_li.html «Китайский» след в обороне Севастополя]
  • Список генералам по старшинству 1879 года.

Отрывок, характеризующий Баллюзек, Лев Фёдорович

Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.