Балон, Владимир Яковлевич

Владимир Балон
На премьере фильма «Тарас Бульба» в кинотеатре «Октябрь». 1 апреля 2009 года
Имя при рождении:	Владимир Яковлевич Балон
Дата рождения:	23 февраля 1937(1937-02-23)
Место рождения:	Ленинград, РСФСР, СССР
Дата смерти:	2 февраля 2013(2013-02-02) (75 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Профессия:	актёр, спортсмен
Карьера:	1962—2013
Направление:	постановка трюков
Награды:
[vladimirbalon.ru/ Сайт о Владимире Балоне]

Владимир Яковлевич Балон (23 февраля 1937 года, Ленинград — 2 февраля 2013 года, Москва) — советский и российский актёр, профессиональный спортсмен, мастер спорта СССР (1956), чемпион СССР по фехтованию (юниоры, 1958, взрослые, 1961) на рапирах, постановщик трюков. С 1990 по 2002 год был директором студии «Мосфильм-автотрюк».

Биография

Спорт

В детстве Владимир рос довольно слабым, у него был туберкулёз, бронхиальная астма и ещё целый букет болезней, из-за чего он учился в лесной школе, состоял на учете в туберкулёзном диспансере и не занимался физкультурой. Но, в конце концов, ему это надоело, и, добыв «липовую» справку о том, что он здоров, Владимир за компанию с друзьями пошёл в фехтовальную секцию. Спортом начал заниматься в 1952 году в секции фехтования Ленинградского Дворца пионеров. В 1959 году Владимир Балон окончил институт физкультуры имени П. Ф. Лесгафта (тренер — Константин Трофимович Булочко). В 1958—1961 годах — был старшим тренером ДСО «Динамо» в Ленинграде, в 1961—1964 годах — тренером ЦСКА. В 1960-е годы в Ленинграде пользовался репутацией стиляги, модника, ведущего довольно бурный образ жизни. Об этом Балон рассказал в одном из интервью: «…местные газеты того времени пестрели фельетонами типа: „Мушкетёр на скользкой дорожке…“. К тому моменту за мной уже тянулась дурная слава, будто бы я — затейник всех гадостей, пьянок и разврата. На самом деле это не так. Просто моя супруга в то время была первой солисткой ансамбля „Берёзка“ и всё время моталась по гастролям. У меня же дома собирались мужья её подруг-коллег и „тихо“ коротали время. Когда же „Берёзка“ возвращалась, все „шишки“ сыпались на меня».

Кино

Когда в 1961 году Владимир Балон переехал жить в Москву, Эльдар Рязанов начал съёмки своего фильма «Гусарская баллада». Балон, приглашённый как опытный фехтовальщик, участвовал в массовке в ролях то французов, то русских во время боёв и сыграл одну из эпизодических ролей — адъютанта Кутузова. После этого в 1964 году Владимир Яковлевич оставил профессиональный спорт и ушёл в кинематограф, хотя у него и не было актёрского образования. Зачастую режиссёры предлагали ему сняться в какой-нибудь роли в тех картинах, где он был постановщиком боёв. Так в 1970 году он снялся в двух картинах, где сыграл трёх персонажей — «Чёртова дюжина» и «Шаг с крыши», где все герои его фехтовали. Но были и такие фильмы, где не было сражений, и Балон снимался просто как актёр — «Дайте жалобную книгу», «Николай Бауман», «Принцесса цирка», «Дерзость», «Петька в космосе» и другие. Иногда Владимира Балона приглашали ставить фехтование на театральной сцене — так, он ставил фехтование в спектакле «Ромео и Джульетта» в постановке Анатолия Эфроса в Театре на Малой Бронной; эта встреча с великим режиссёром состоялась благодаря рекомендации Льва Дурова, с которым Владимир Яковлевич познакомился на съемках фильма «Морские рассказы».

В 1965 году он был приглашён на съёмки фильма «Директор». Вследствие трагической гибели исполнителя главной роли — Евгения Урбанского картина была приостановлена. А позже снята уже с другими актёрами.

В 1966 году Владимир Балон был приглашён в качестве постановщика фехтования в фильм «Берегись автомобиля», где Эльдар Рязанов также пробовал его на роль Семицветова, которую потом сыграл Андрей Миронов.

Настоящую известность Владимиру Балону принёс фильм «Д’Артаньян и три мушкетёра», снимавшийся на Одесской киностудии в 1978 году. Тогда он был приглашён режиссёром Георгием Юнгвальд-Хилькевичем на роль главного врага д’Артаньяна — капитана гвардейцев кардинала де Жюссака. Также, в соответствии титрами телефильма "Д'Артаньян и три мушкетера", Владимир Балон занимался вопросами фехтования в этой кинокартине. Любопытен тот факт, что в романе А. Дюма де Жюссак появляется лишь один-единственный раз (в сцене дуэли мушкетёров короля и гвардейцев кардинала у монастыря Дешо), но именно Владимир Балон предложил режиссёру сделать в фильме эту роль более масштабной — некий собирательный образ, так как по книге сторонников кардинала (врагов мушкетёров) было пять или шесть.

По прошествии многих лет Георгий Юнгвальд-Хилькевич решил снять три продолжения истории о мушкетёрах — «Мушкетёры двадцать лет спустя», «Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя» и «Возвращение мушкетёров, или Сокровища кардинала Мазарини». Были приглашены все актёры, игравшие главные роли в первом фильме. Владимир Балон был постановщиком трюков в «Мушкетёрах двадцать лет спустя» (при участии Виталия Василькова) и «Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя», а в картине «Возвращение мушкетёров, или Сокровища кардинала Мазарини» обучал актёров фехтованию и ставил фехтовальные бои.

В 1987 году режиссёр Светлана Дружинина пригласила его поставить фехтование в четырёхсерийной картине «Гардемарины, вперед!», где тот сыграл небольшую, но заметную роль Жака, слуги шевалье де Брильи. Владимир Яковлевич неоднократно рассказывал о постановке трюков на этой картине в беседе с журналистами: «Помню, в „Гардемаринах“ снимали длинный бой между Боярским и Жигуновым. Драка начинается в комнате, потом по винтовой лестнице они перемещаются наверх, дерутся на балюстраде, затем оба падают вниз, фехтуют там и влетают обратно в ту же самую комнату. То есть такой замкнутый круг получился… Когда накануне я рассказал оператору, как это будет происходить, он поморщился: „Слушай, ну зачем эти сложности? Помахали клинками перед камерой для вида — и хорош!“ Но сцена получилась блестяще — я бы занёс её в тройку своих лучших постановочных боев. Получился „диалог на железе“.» Как признавался в интервью сам Владимир Балон, на съёмках «Гардемаринов» он серьёзно травмировал шпагой актёра Сергея Жигунова — шпага Балона прошла чуть выше глазного яблока, и Жигунов едва не лишился зрения.

В 1991 году Владимир Балон также сыграл Жака в фильме «Виват, гардемарины!», а на завершающей трилогию картине «Гардемарины 3» просто был постановщиком трюков (совместно с Александром Малышевым).

В конце 1980-х — начале 1990-х годов, Владимир Балон собрал трюковой коллектив ПТК «Потылиха» и руководил им (этот коллектив принимал участие в фильмах «Похороны Сталина» и «Виват, гардемарины!»); позже на основе этого коллектива в 1990 году была создана автостудия «Мосфильм-Автотрюк», где Владимир Яковлевич занимал пост директора до 2002 года, пока не ушёл из студии в связи с изменением её структуры.

В 2000-х годах Владимир Балон снимался мало. Помимо «Возвращение мушкетёров, или Сокровища кардинала Мазарини», он попробовал себя в жанре сериала сыграв роли криминального авторитета Геннадия Карамышева («Марш Турецкого») и педагога по сценическому движению Николая Протасова («Сыщики-3»). Последней работой стал эпизод в начале фильма «Сивый мерин».

Болезнь и смерть

В 2009 году врачи обнаружили у Владимира Балона рак кишечника, но болезнь удалось победить с помощью хирургического вмешательства. Однако спустя некоторое время болезнь вернулась. В мае 2012 года у Балона диагностировали рак лёгких. На этот раз операция не принесла положительных результатов. Скончался Владимир Балон 2 февраля 2013 года, не дожив несколько недель до своего 76-летия. 6 февраля актёра похоронили на 20-м участке Троекуровского кладбища в Москве.

Семья

• Отец — Яков Борисович Балон — инженер-строитель в системе МВД (в частности, он принимал участие в строительстве Беломорско-Балтийского канала).
• Мать — Антонина Владимировна Балон — работала в редакции газеты в Мурманске, а затем, когда семья переехала в Ленинград, работала билетёром в Александринском театре
• Первая жена (с 1956 года по 1959 год) — Татьяна, сокурсница Владимира Балона. В браке с ней родилась дочь Елена, которая в настоящее время проживает в Вильнюсе, работает преподавателем биологии и директором русской школы одновременно.
• Вторая жена (с 1960 года) — Джелла Степановна Агафонова (род. 13 сентября 1929 года), солистка ансамбля «Берёзка», с которой Балона познакомил его друг Игорь Дмитриев.

Фильмография

Роли в кино

1. 1962 — Гусарская баллада — адъютант Кутузова
2. 1964 — Дайте жалобную книгу — журналист, друг Никитина
3. 1966 — Звонят, откройте дверь — преподаватель фехтования
4. 1967 — Ангел (новелла в киноальманахе «Начало неведомого века») — бандит из банды Ангела
5. 1967 — Морские рассказы — Владимир Яковлевич, старпом (новелла «Скорпион и вата»)
6. 1967 — Анна Каренина — офицер на скачках (нет в титрах)
7. 1967 — Николай Бауман — композитор Илья Александрович Сац
8. 1968 — Улыбнись соседу — трубач
9. 1969 — Засада — Ланской
10. 1970 — Чёртова дюжина — барон фон Бюлов и львовский дворянин (озвучивал Борис Зайденберг)
11. 1970 — Шаг с крыши — мушкетёр Моруак
12. 1971 — Дерзость — Август Винцент, немецкий майор
13. 1971 — Море нашей надежды — судовой врач
14. 1972 — Петька в космосе — Олег Николаевич
15. 1973 — С весельем и отвагой — главарь шпаны
16. 1973 — Человек в штатском — офицер СС
17. 1978 — Д’Артаньян и три мушкетёра — де Жюссак
18. 1979 — Мир в трёх измерениях — профессор Буайе
19. 1979 — Умри на коне — Вилумсон
20. 1981 — Кольцо из Амстердама — мистер Линч
21. 1982 — Принцесса цирка — гусарский ротмистр
22. 1987 — Время летать — капитан
23. 1987 — Гардемарины, вперед! — Жак и учитель фехтования в навигацкой школе
24. 1988 — Остров Ржавого генерала — Ржавый генерал (озвучивал Сергей Малишевский)
25. 1989 — Лестница — работник кооператива «Амальгама»
26. 1990 — Похороны Сталина — доктор
27. 1991 — Виват, гардемарины! — Жак
28. 1992 — Мушкетёры двадцать лет спустя — де Жюссак
29. 2000 — Марш Турецкого — Геннадий Карамышев (серия «Лекарство для покойника»)
30. 2004 — Сыщики-3 — Николай Протасов
31. 2007 — Сокровища кардинала Мазарини, или Возвращение мушкетёров — де Жюссак
32. 2010 — Сивый мерин — гость Кораблёва (эпизод)

Постановщик трюков

1. 1962 — Гусарская баллада
2. 1966 — Берегись автомобиля
3. 1969 — Цена
4. 1970 — Чёртова дюжина
5. 1978 — Д’Артаньян и три мушкетёра — совместно с Н. Ващилиным и А. Ходюшиным
6. 1987 — Гардемарины, вперед!
7. 1988 — Остров Ржавого генерала
8. 1990 — Ловушка для одинокого мужчины
9. 1992 — Золото
10. 1991 — Осада Венеции
11. 1992 — Гардемарины — III — при участии А. Малышева
12. 1992 — Мушкетёры двадцать лет спустя — при участии В. Василькова
13. 1993 — Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя
14. 2007 — Сокровища кардинала Мазарини, или Возвращение мушкетёров

Литература

• Энциклопедия кино Кирилла и Мефодия (CD ООО «Медиа-Сервис 2000»)

Ссылки

• [staff.lesgaft.spb.ru/471 Владимир Балон на сайте НГУ им. П. Ф. Лесгафта (зал славы кафедры теории и методики фехтования)]
• [www.mk.ru/culture/interview/2010/03/31/459127-uchitel-fehtovaniya.html Учитель фехтования. Интервью в газете МК]
• Vladimir Balon (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [vladimirbalon.ru Сайт, посвященный Владимиру Яковлевичу Балону]

Отрывок, характеризующий Балон, Владимир Яковлевич

Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».