Балтийский флот во время Северной войны

Великая Северная война
Морской бой при острове Эзель (современный Сааремаа)
Дата	1700—1721
Место	Балтийское море
Итог	Ништадтский мирный договор: Победа русско-датско-саксонско-ганноверской коалиции над Швецией.
Противники
Россия Дания Саксония Англия (1707—1715) Швеция Англия (1700, 1715—1721) Турция Королевство Франция
Командующие
Пётр I Фредерик IV Август Сильный Карл XII
Силы сторон
В начале войны: Дания — 29 линейных кораблей (1922 орудия), Россия — 0. К концу войны: более 60 линейных кораблей. В начале войны: более 220 линейных кораблей. К 1714 году — около 40 линейных кораблей.
Потери
неизвестно неизвестно

Балтийский флот во время Северной войны являлся одной из главных военных сил на Балтийском море. Флотом были одержаны морские победы при Гангуте (1714), Эзеле (1719) и Гренгаме (1720), в завершающий период войны проводились активные каперские действия (1715—1721).

Морские силы России и Швеции к 1700 году

Россия

Россия не имела к 1700 году прямого выхода к Балтийскому морю. Поэтому все ею сосредотачиваемые летом 1700 года на северо-западных границах России военные силы были преимущественно сухопутными. На Ладожском озере вполне возможно было в краткие сроки построить десятки и даже сотни лодок для десанта из солдат пехотных полков вглубь Ингерманландии — территории Поневья, контролируемой Швецией.

Теоретически на Балтику можно было переместить 3 корабля Беломорской флотилии: 44-пушечный фрегат «Святое Пророчество», переоборудованный к тому времени в торговый корабль, «Святой Пётр», 12-пушечную личную яхту Петра I и 12-пушечную яхту «Транспорт-Рояль», подарённую Петру I Вильгельмом III Оранским в 1698 году. Практически же это было невозможно, из-за огромных рисков плавания в контролируемых противником водах Балтийского моря. А посуху на Ладогу можно было бы перебросить только лишь 2 яхты, что также навряд ли «усилило» бы русские силы на Балтике. Поэтому понятно, что основной силой в борьбе за Ингерманландию предстояло стать силе сухопутной.

Швеция

Шведский флот, напротив, обладал значительной силой, и к тому времени был четвёртым по количеству линейных кораблей и числу корабельных орудий флотом в мире: уступая лишь флотам Англии, Франции и Голландии. К июню 1700 года в составе Шведского Королевского флота состояло вооружённых: линейных кораблей — 38, фрегатов — 10, значительное число шняв, прамов, бригантин, галер и полугалер, список которых приводится ниже. Основные силы Датского Королевского флота (главного противника Шведского флота в первой половине Северной войны) состояли в тот период только из 29 линейных кораблей и 4 фрегатов.

Состав Шведского флота в июне 1700 г.

Название корабля	Ранг	Тип корабля	Водоизмещение, шведских тонн	Число пушек: количество пушек * калибр орудий в фунтах (n-фунтовых)	Дата постройки корабля (спуска на воду)
Король Карл (Kung Karl)	1	линейный корабль	2730	104/110: 10 36-фунт., 22 24-фунт., 30 18-фунт., 28 8-фунт., 14 4-фунтовых	1694
Энигхетен (Enigheten)	1	линейный корабль	2170	94: 56 24-фунт., 28 8-фунт., 6 4-фунт., 4 3-фунтовых	1696
Королева Хедвига Элеанора (Drottning Hedvig Eleanora)	1	линейный корабль	2020	88/90: 30 24-фунт., 28 12-фунт., 22 6-фунт., 4 4-фунт., 4 3-фунт.	1683
Королева Ульрика (Drottning Ulrika)	1	линейный корабль	1970	80: 26 24-фунт., 24 18-фунт., 22 12-фунт., 4 6-фунт., 4 3-фунт.	1684
Принц Карл (Prins Karl)	1	линейный корабль	?	76/80: ?	1685
Принцесса Хедвига София (Prinsessa Hedvig Sofia)	2	линейный корабль	1920	80: 26 24-фунт., 24 18-фунт., 22 12-фунт., 4 6-фунт., 4 3-фунт.	1692
Принцесса Ульрика (Prinsessan Ulrika)	2	линейный корабль		70/80: 24 24-фунт., 24 12-фунт., 18 6-фунт., 4 3-фунт.	1694
Сверйе (Sverige)	2	линейный корабль	?	82	1678
Ёта (Göta)	2	линейный корабль	?	70/76: 24 24-фунт., 26 12-фунт., 16 6-фунт., 4 3-фунт.	1686
Венден (Wenden)	2	линейный корабль	1470	76/82: 24 24-фунт., 2 18-фунт., 18 12-фунт., 24 6-фунт., 4 3-фунт.	1689
Смоланд (Småland)	2	линейный корабль	?	68/70: ?	1679
Стокгольм (Stockholm)	2	линейный корабль	1470	70/76: 28 24-фунт., 24 18-фунт., 14 8-фунт., 6 6-фунт., 4 3-фунт.	1682
Карлскруна (Karlskrona)	2	линейный корабль	1470	70: 24 24-фунт., 26 12-фунт., 16 6-фунт., 4 3-фунт.	1686
Виктория (Viktoria)	2	линейный корабль	1470	70: 24 24-фунт., 24 12-фунт., 18 6-фунт., 4 3-фунт.	1680
Блекинге (Blekinge)	2	линейный корабль	1470	70: 24 24-фунт., 2 18 фунт., 26 12-фунт., 12 6-фунт., 6 4-фунт.	1682
Врангель (Wrangel)	3	линейный корабль	?	60/70: 12 24-фунт., 10 18-фунт., 16 12-фунт., 10 8-фунт., 2 6-фунт., 10 4-фунт.	1664
Финлянд (Finland)	3	линейный корабль	?	64: 24 18-фунт., 24 8-фунт., 14 4-фунт., 2 3-фунт.	1667
Бохус (Bohus)	3	линейный корабль	?	74:	1663, перестроен в 1687
Упланд (Upland)	3	линейный корабль	?	70: 24 18-фунт., 24 8-фунт., 18 4-фунт., 4 3-фунт.	1666
Скания (Skånia)	3	линейный корабль	1215	64/68: 24 18-фунт., 24 8-фунт., 14 4-фунт., 2 3-фунт.	1697
Геркулес (Hercules)	3	линейный корабль	?	54/62: 6 24-фунт., 10 18-фунт., 18 12-фунт.,18 6-фунт., 2 3-фунт.	1650
Вестманланд (Westmanland)	3	линейный корабль	?	62	1696
Фредерика Амалия (Frederika Amalia)	3	линейный корабль	1215	62: 24 18-фунт., 24 8-фунт., 8 6-фунт., 4 4-фунт.	1698
Сёдерманланд (Södermanland)	4	линейный корабль	1080	52/56: 22 18-фунт., 22 8-фунт., 8 6-фунт.	1693
Поммерн (Pommern)	4	линейный корабль	1070	56: 22 18-фунт. , 22 8-фунт., 10 4-фунт., 2 3-фунт.	1697
Эланд (Őland)	4	линейный корабль	1025	56: 16 18-фунт., 4 12-фунт., 20 8-фунт., 16 3-фунт.	1681
Халланд (Halland)	4	линейный корабль	980	56: 4 18-фунт., 16 12-фунт., 20 6-фунт., 16 3-фунт.	1682
Эстлянд (Estland)	4	линейный корабль	960	56: 4 18-фунт., 16 12-фунт., 20 6-фунт., 16 3-фунт.	1682
Готланд (Götland)	4	линейный корабль	990	56: 4 18-фунт., 16 12-фунт., 20 6-фунт., 16 3-фунт.	1682
Ливлянд (Lifland)	4	линейный корабль	965	56: 16 18-фунт., 4 12-фунт., 20 8-фунт., 16 3-фунт.	1682
Эзель (Ősel)	4	линейный корабль	965	56: 16 18-фунт., 4 12-фунт., 20 8-фунт., 16 3-фунт.	1683
Ватхмейстер (Wachtmeister)	4	линейный корабль	775	56: 16 18-фунт., 4 12-фунт., 20 8-фунт., 16 3-фунт.	1681
Гётеборг (Göteborg)	4	линейный корабль	870	44/50: 18 12-фунт., 20 6-фунт., 6 3-фунт.	1696
Принц Фредерик Вильгельм (Prince Frederik Vilhelm)	4	линейный корабль	630	40/50: 18 18-фунт., 18 6-фунт., 4 4-фунт.	1698
Кальмар (Kalmar)	4	линейный корабль	815	46: 4 12-фунт., 14 8-фунт., 20 4-фунт., 8 3-фунт.	1695
Висмар (Wismar)	4	линейный корабль	695	46: 4 12-фунт., 14 8-фунт., 4 6-фунт., 20 4-фунт., 4 3-фунт.	1694
Штетин (Stettin)	4	линейный корабль	740	46: 4 12-фунт., 14 8-фунт., 20 4-фунт., 8 3-фунт.	1695
Вреден (Wreden)	4	линейный корабль	815	44/52: 20 12-фунт., 20 6-фунт., 12 3-фунт.	1697
Норрчёпинг (Norrköping)	4	линейный корабль	815	44/46: 18 12-фунт., 20 6-фунт., 8 3-фунт.	1698
Хальмстад (Halmstad)	4	фрегат	815	44: 18 12-фунт., 20 6-фунт., 6 4-фунт.	1699
Рига (Riga)	5	фрегат	780	32: 16 18-фунт.,16 6-фунт.	1684
Штральзунд (Stralsund)	5	фрегат	515	32: 16 18-фунт., 16 4-фунт.	1688
Стенбоккен (Stenbocken)	5	прам	?	24: 10 18-фунт., 4 12-фунт., 10 3-фунт.	1679
Варберг (Varberg)	5	фрегат	630	36: ?	1699
Марстранд (Marstrand)	5	фрегат	375	26: 18 8-фунт., 8 6-фунт.	1699
Дельфин (Delfin)	5	фрегат	283	22	1677
Юнас (Jonas)	5	транспорт	?	20: 18 8-фунт., 2 4-фунт.	1698
Фалкен (Falken)	6	фрегат	375	26: 20 8-фунт., 6 3-фунт.	1688 (1689)
Фама(Fama)	6	фрегат	152	16: 6 6-фунт., 10 4-фунт.	1678
Нептун (Neptunus)	6	фрегат	166	16 3-фунт.	1687
Йегарен (Jägaren)	6	фрегат	166	16 3-фунтовых	1686
Сван (Svan)	6	фрегат	186	10/16 3-фунт.	1686
Фригге (Frigga)	6	фрегат	77	10: 6-6-фунт., 4 4-фунт.	1698
Хуммерн (Hummern)	6	шнява	108	14: 8 6-фунт., 6 3-фунт.	1700
Яков Младший (Iac Minor)	6	бомбардирский корабль	?	?	1695
Оскедундер (Åskedunder)	6	бомбардирский корабль	190	1 мортира, 4 4-фунт.	1698
Астрильд (Astrild)	6	бригантина (шнява)	?	8	1699
Терезия (Theresia)	6	бригантина	103	6 6-фунт., 6 4-фунт.	1676

Становление Русского флота на Балтике

Русско-шведские столкновения на морях и озёрах 1700—1702 годах

Единственной военной операцией на море в 1701 году была попытка отряда шведского флота нанести возможно больший ущерб Архангельскому порту и северной русской торговле в целом. Для достижения этой цели в Белое море была послана шведская эскадра под командованием коммандора Леве, вышедшая из порта Гётеборга 7 июня 1701 года.

24 июня 1701 года шведская эскадра вице-адмирала Леве в составе 7 судов: фрегатов Warberg (42 ор.), Elfsborg (42 ор.), Marstrand (26 ор.) и яхт (шняв, бомбардирских галиотов) Falk (6 ор.), Tofva-lite (4 ор.), Mjohund (6 ор.), и ещё одной (название неизвестно), пришедшая со стороны Белого моря, приблизилась к Северной Двине. На кораблях шведской эскадры находилось до 1000 человек.

На следующий день шведская эскадра разделилась. Один фрегат и яхта направились к деревне Кустово. Три судна с наименьшей осадкой: 2 фрегата и 1 яхта из состава эскадры вице-адмирала Леве направились к Двинскому Берёзовому устью с целью артиллерийского обстрела Архангельска и пресечения деятельности Архангельского порта, через который тогда активно велась торговля России с английским, голландскими, гамбуржскими и прочими купцами, поставлялось закупаемое Россией за рубежом оружие: пушки, ружья, сера для пороха и т. п.

У Берёзового устья шведский отряд перебил русский сторожевой гарнизон, состоявший из 15 солдат и 1 офицера. Далее шведская эскадра двинулась к Новодвинской крепости.

На одном из этих кораблей находились двое русских пленных: Иван Рябов — «служебник» Николо-Корельского монастыря и переводчик Дмитрий Борисов, которых шведы заставили вести их суда к Архангельску. Возможно из-за заведомо неверных сведений русских пленников шведы повели свои суда к Ново-Двинской крепости прямо под огонь 4 береговых батарей и два из них: фрегат и яхту, посадили на мель. Оба они были взяты солдатами русского отряда, размещённого на 2 ботах (всего гарнизон Новодвинской крепости насчитывал 700 человек). Русские трофеи, снятые с этих кораблей составили: 13 пушек, 200 ядер, 850 досок железа, 15 пудов (около 270 кг) свинца. Потери гарнизона Новодвинской крепости составили 2 человека убитыми и несколько ранеными.

После тринадцатичасового боя, занявшего и большую часть ночи с 25 на 26 июня шведы принуждены были уйти на одном фрегате (Tofva-lite), оставив в руках русских два судна: Mjohund и Falk. Переводчика Дмитрия Борисова шведы убили; Иван Рябов притворился мертвым, а затем вплавь добрался до берега. Другая часть шведской эскадры оставалась в Белом море до 21 июля, захватывая рыболовецкие суда и сжигая прибрежные деревни. К 25 августа шведы вернулись в Гётеборг.

Посылка шведской экспедиции к Архангельску, надо полагать, было заранее известна русской стороне, потому как известно, что для отражения шведской эскадры ещё до появления последней, с четырёх английских купеческих кораблей было взято 13 железных пушек.

1702 год

31 мая. Сражение между шведской эскадрой коммандора Лешерна (5 судов) и посаженным на карбасы отрядом солдат полковника Толбухина в узком проливе, соединяющем Чудское озеро с Псковским. Шведы были выбиты с занимаемой ими выгодной позиции в проливе, и русские суда прорвались в Чудское озеро. В этом бою шведы потеряли взятую русскими на абордаж 4-пушечную яхту «Флундран».

15 июня. Нападение русского отряда (400 солдат) подполковника Островского на соймах и карбасах на шведскую эскадру вице-адмирала Нумерса (3 бригантины от 5 до 12 пушек, 3 галиота от 6 до 14 пушек и 2 лодки) в устье реки Вороны (Ладожское озеро). Получив в результате боя значительные повреждения кораблей и потеряв много людей, Нумерс отступил.

10 июля. Сражение между отрядом русских карбасов под начальством генерала Гулица и 4 шведскими судами командора Лешерна на Чудском озере, близ устья р. Амовжи (Эмбах); русскими взята на абордаж 12-пушечная шведская яхта «Виват».

27 августа. Нападение отряда полковника Тыртова в составе 30 карбасов на шведскую озерную флотилию вице-адмирала Нумерса близ Кексгольма (Ладожское озеро). Потеряв 5 судов (2 сожжены, 2 взяты в плен, 1 потоплено) и около 300 человек, Нумерс ушёл в Выборг, оставив Ладожское озеро во власти русских.

Для содействия войскам фельдмаршала Шереметева, сосредоточенным в районе Ладоги, Пётр I решил перебросить из Белого моря в Ладожское озеро два малых фрегата «Святой Дух» и «Курьер», построенных в Архангельске, и 4000 войск. Для этой цели от селения Нюхча (Онежский залив) до Повенца (Онежское озеро) была проложена по трудно проходимым лесам и болотам дорога на расстоянии 160 верст. Дорогу строили окрестные крестьяне под руководством сержанта Преображенского полка Михаила Щепотьева. По этой дороге Петр I в течение 10 дней провел 4000 войск и перетащил две яхты. 28 августа яхты были уже у Повенца. Здесь войска были посажены на барказы и яхты и доставлены по Онежскому озеру и реке Свирь до Сермаксы, откуда сухим путём к Ладоге, где находился Шереметев. Из Ладоги войска двинулись к Нотебургу.

11 октября. Штурм войсками Шереметева Нотебурга (старой новгородской крепости Орешек, отошедшей к шведам по Столбовскому миру 1617 года); после тринадцатичасового упорного боя крепость была взята; 50 лодок, перетащенные сухим путём из Ладожского озера в Неву, отрезали крепость со стороны моря, откуда она получала помощь. Пётр I переименовал Нотебург в Шлиссельбург — в знак того, что эта крепость являлась ключом к выходу на море.

Строительство и организация Балтийского флота в 1702—1711 годах (краткий дискурс)

Состав русского флота на 1 июля 1705 года

Название корабля	Тип корабля	Число орудий	Калибр орудий

Боевые действия Балтийского флота в 1703—1711 годах

1703 год

24 апреля. Обложение русскими войсками крепости Ниеншанц, расположенной при впадении в Неву реки Охты.

28 апреля. Пётр I, идя от Шлиссельбурга с 7 ротами гвардии на 60 лодках, прорвался мимо крепости Ниеншанц (старой новгородской крепости Канцы) и впервые спустился к устью реки Невы.

1 мая. Взятие русскими войсками крепости Ниеншанц.

В ночь на 7 мая. Пришедший 2 мая к устью Невы отряд вице-адмирала Нумерса в составе 9 судов, не зная о взятии русскими Ниеншанца, выслал 5 мая в Неву 10-пушечный галиот «Гедан» и 8-пушечную шняву «Астрильд». В ночь на 7 мая отряд из 30 лодок с посаженными на них солдатами под командой Петра I и Меншикова атаковал шведские суда и после упорного абордажного боя захватил их в плен.

1704 год

7 мая. Нападение отряда генерал-майора Вердена на лодках на шведскую озерную флотилию Лешерна (15 шхун) в устье реки Амовжи, впадающей в Чудское озеро. В результате абордажного боя 13 шведских судов были взяты в плен, одно взорвано и одно судно ушло. На захваченных судах взято 96 орудий и много людей.

31 мая. Захват солдатами Преображенского полка, посаженными на лодки, под командой Петра I, двух шведских шкут (транспортные суда) в устье реки Наровы.

Июнь. Нападение отряда шведских судов под командой вице-адмирала Депру (1 корабль, 5 фрегатов и 8 мелких судов) на Котлин. Попытка высадить десант была отбита с большим уроном для шведов, которые ограничились затем двухдневной бомбардировкой Котлина с дальней дистанции, не причинив никакого вреда.

1705 год

Январь. Попытка шведского генерала Майделя внезапно овладеть Котлином путём посылки отряда в 1000 человек, вышедшего из Финляндии ночью по льду; из-за ошибки проводника шведы ночью проблуждали в поисках дороги; к утру русские, узнав о приближении шведов, успели приготовиться, и неприятель был отбит и прогнан.

4 июня. Появление у Котлина шведской эскадры адмирала Анкарштерна (7 кораблей от 54 до 64 пушек, 6 фрегатов от 28 до 36 пушек, 2 прама по 40 пушек, 2 шнявы, 2 бомбардирских корабля, 2 брандера и одно провиантское судно) с десантом с целью овладения островом Котлин и уничтожения русских судов, стоявших у Кроншлота. В тот же день 6 шведских фрегатов из эскадры Анкарштерна произвели нападение на Кроншлот, но встреченные сильным огнём батарей и галер под командой вице-адмирала Крюйса принуждены были отойти к своему флоту. Одновременно шведами была произведена высадка десанта в 1000 человек на южном (теперь Ораниенбаумском) берегу; десант сжёг два дома в селении Дударово, захватил несколько голов скота и возвратился к своему флоту.

5 июня. Попытка адмирала Анкарштерна высадить на шлюпках десант на остров Котлин. Встреченные сильным артиллерийским огнём, шведы не достигли берега и возвратились на свои корабли, потеряв много убитыми и ранеными.

6 июня. Нападение шведской эскадры адмирала Анкарштерна на Кроншлот и Котлин. Встреченные пушечным огнём кораблей и береговых батарей, шведы прекратили атаку и отошли.

10 июня. Нападение шведской эскадры адмирала Анкарштерна в составе 2 бомбардирских судов и 6 фрегатов на русские суда, стоявшие у Кроншлота, и на береговые батареи. После двухчасового артиллерийского боя шведские корабли, получив большие повреждения, стали выходить из-под обстрела.

15 июня. Артиллерийский обстрел русскими судами стоявшей недалеко от Котлина шведской эскадры. Торопясь выйти из-под артиллерийского огня, некоторые шведские корабли принуждены были обрубить свои якорные канаты.

14 июля. Шведская эскадра адмирала Анкарштерна, произведя починку кораблей и пополнение десанта, вновь появилась у Котлина в составе 24 судов. После обстрела русских судов и батарей, продолжавшегося в течение 5 часов, шведы около полудня отправили на гребных судах на остров десант в 1630 чел. Десант был встречен картечным огнём береговых батарей и, подойдя к мелководью, вышел из шлюпок в воду, но на пути к берегу снова напал на глубокое место. Придя в замешательство, усиленное потерями от картечного огня (560 убитых и утонувших, 114 раненых), шведы бросились к шлюпкам и вернулись на корабли. Небольшая часть десанта, успевшая добраться до берега, была уничтожена. Потерпев неудачу, шведская эскадра ушла в море.

19 августа. Нападение 7 русских галер под командой вице-адмирала Крюйса на шведский дозорный линейный корабль «Ревель», заштилевший у острова Котлин. После трехчасового артиллерийского боя шведский корабль, воспользовавшись начавшимся ветром, поспешно удалился в море.

1706 год

12 октября. Бой отряда из 5 лодок под командой сержанта Щепотьева в Выборгском заливе с шведским 4-пушечным ботом «Эсперн», закончившийся взятием бота на абордаж. Бой отличался исключительным упорством: из 103 чел., находившихся на боте, шведы потеряли убитыми 77 чел.; из 51 чел. русского отряда уцелело 13 чел. (из них 6 раненых), которые тем не менее захватили неприятельское судно и привели его вместе с 26 пленными в своё расположение, на пути отразив нападение другого шведского бота, пытавшегося отбить захваченный трофей.

1707 год

1-6 мая. Разведка отрядом из 9 бригантин под командой капитана Демьянова острова Гогланд. Захватив «языков» и разорив несколько селений, отряд возвратился к Котлину. [49]

10-30 августа. Разведка отрядом 14 галер под командой шаутбенахта Боциса северного берега Финского залива — шхерного района от Биорке до меридиана Гогланда. Пробыв в походе 20 дней, отряд благополучно возвратился к Кроншлоту.

1708 год

6-15 мая. Отряд гребных судов в составе 9 скампавей и 7 бригантин с десантом в 500 чел. под командой шаутбенахта Боциса, выйдя 6 мая от Котлина в финские шхеры, 10 мая подошёл к г. Борго. Преодолев огонь береговых батарей, отряд высадил десант, который занял и сжег пригород и уничтожил 16 каботажных судов. 15 мая отряд вернулся к Котлину.

29 августа. Артиллерийский обстрел двумя русскими бригантинами шведских войск генерала Любекера, переправлявшихся через Неву в районе Тосно с целью движения в Ингерманландию, где Любекер надеялся найти запасы провианта для своих войск.

1709 год

20 мая. Шнява «Фалк» под командой поручика Шмидта послана вице-адмиралом Крюйсом к шведскому флоту, находившемуся у о-ва Гогланд для передачи адмиралу Анкерштерну писем от шведских пленных в России. Несмотря на парламентерский флаг, шведы вероломно захватили шняву, мотивируя это тем, что шнява зашла в принадлежащие им воды с целью разведки их сил. Вице-адмирал Крюйс написал адмиралу Анкерштерну письмо, в котором резко протестовал против незаконного захвата шнявы и доказывал, что русские «всегда наследники и владетели землям, которые при морях, были и с помещию Божею и доныне, как можешь из старых историев, трактатов и из нынешних морских карт видеть, что и до Ревеля. Правда, что здешние земли несколько времени под вашим владением были, такою ж правдою, как вы чаете ныне шняву держать своим неправдивым размышлением».

27 июня. Полтавская победа. Оценивая значение этой победы в общем ходе борьбы со Швецией за выход на Балтийское море, Петр I писал генерал-адмиралу Апраксину с места боя: «ныне уже совершенно камень в основание Петербурга положен».

1710 год

22 марта. Прибытие Ингермландского осадного корпуса генерал-адмирала Апраксина из Котлина по льду Финского залива к крепости Выборг.

1 апреля. Начало осады войсками генерал-адмирала Апраксина крепости Выборг.

9 мая. Для ускорения операции по взятию Выборга и снабжения корпуса Апраксина осадной артиллерией и боеприпасами, а также в целях пополнения подходивших к концу запасов продовольствия транспортный флот в составе до 250 единиц вышел 30 апреля от Котлина к Выборгу под охраной корабельного и галерного флотов под командованием Петра I, пробился через лед и прибыл к Выборгу, потеряв 4 транспорта, тем самым во-время предупредив помощь крепости со стороны шведского флота, задержанного льдами в центральной части Финского залива. Войска Апраксина получили все необходимое для продолжения осады.

16 мая. Возвращение к Котлину транспортных судов под охраной корабельного флота после того, как под Выборгом была выгружена осадная артиллерия и доставлено снаряжение для корпуса генерал-адмирала Апраксина. Для блокады Выборга с моря и для содействия осадному корпусу в Выборгском заливе оставлен был под командой шаутбенахта Боциса отряд гребных судов в составе 5 галер и 60 бригантин. 13 июня крепость Выборг, отрезанная с моря, капитулировала. Вслед за овладением Выборгом отряд под командой генерала Брюса приступил к операции по овладению на берегу Ладожского озера крепостью Кексгольм, которая была взята 8 сентября 1710 года. Занятие крепостей Выборг и Кексгольм на обоих флангах Карельского перешейка и возможность создания между ними оборонительного рубежа обеспечивали «конечное обезопасение» Петербургу со стороны Финляндии. 4 июля Сдалась осажденная русскими войсками Рига. Все суда стоявшие в Риге (24 вымпела) попали в русские руки, благодаря тому что подошедший к Риге русский флот помешал шведам их увести. Кампания 1710 года ознаменовалась также занятием южного побережья Финского залива и всего Рижского залива с портами Ревель, Пернов, и Моонзундских островов с Арегасбургом, что обеспечивало России, помимо экономической и торговой связи с Зап. Европой, выгодное стратегическое положение.

19 июля. Первое отправление из Белого моря в Балтийское трех фрегатов «Св. Петр», «Св. Павел» и «Св. Илия», построенных в Архангельске и предназначенных для крейсерских операций в Датских проливах. В сентябре фрегаты прибыли в Копенгаген, захватив в пути два шведских галиота.

1711 год

19 мая. Отряд бригантин, отправленный из Санкт-Петербурга в Выборг для доставки военных грузов, осуществил прорыв в Выборгский залив боем сквозь строй 16 шхерных шведских судов, закрывавших доступ в залив.

Июнь. Русские военнопленные в Швеции в числе 44 чел. были направлены на шкуне из Якобштадта в Умео. Среди военнопленных был князь Яков Долгорукий, попавший в плен ещё в 1700 г. Как только шкуна вышла в море, русские под командованием Долгорукого напали на шведский экипаж, овладели шхуной и привели её в Ревель.

Состояние Шведского флота в 1710—1721 годах

Неудачные для Швеции боевые действия на суше в 1707—1709 гг. (Под Лесным, Полтавой и Переволочной), а затем бегство Карла XII из России крайне плачевно сказались на финансировании строительства и ремонта кораблей Шведского флота, а последовавшее затем фактическое поражение Шведского флота от Датского в Кёге-бухте (1710) ещё более сильно ударило по состоянию и престижу Шведского Королевского флота. С 1710 по 1721 гг. на Шведских верфях был заложен только один линейный корабль и 10 фрегатов. Вместо полноценных боевых кораблей на шведских верфях развернулось масштабное строительство галерных флотов, и хотя Шведский линейный флот и стремился по-прежнему действовать против прибрежных городов и коммуникаций своих противников (подробнее см. ниже), но из года в год после морского сражения в Кёге-бухте (1710 г.) количество шведских линейных кораблей неуклонно сокращалось, а количество галер, полугалер, бригантин, прамов и бомбардирских кораблей увеличивалось.

Состав русского Балтийского флота на 1 августа 1710 года

Название корабля	Тип корабля	Число орудий	Калибр орудий
Выборг	Линейный корабль	50	18, 8, 4-фунтовые
Рига	Линейный корабль	50	18, 8, 4-фунтовые
Пернов	Линейный корабль	50	18, 8, 4-фунтовые
Олифант	фрегат / прам	36	6-фунтовые
Думкрат	фрегат / прам	26/36	24-фунтовые
Святой Пётр	фрегат	30	8-фунтовые
Святой Павел	фрегат	30	8-фунтовые
Штандарт	фрегат	24/28	6-фунтовые
Петербург	фрегат	24/28	6 и 3-фунтовые
Шлиссельбург	фрегат	24/28	6 и 3-фунтовые
Кроншлот	фрегат	24/28	6 и 3-фунтовые
Нарва	фрегат	24/28	6 и 3-фунтовые
Архангел Михаил	фрегат	24/28	6 и 3-фунтовые
Иван-город	фрегат	24/28	6 и 3-фунтовые
Бык	прам	24	?
Буйвол	прам	24	?
Arcke des Verbonees	прам	16/18	?
Arcanne	прам	16/18	?
Лизет	шнява	16/18	3-фунтовые
Мункер	шнява	14	3-фунтовые
Святой Яким	шнява	14	3-фунтовые
Ямбург	шнява	14	3-фунтовые
Дегас	шнява	14	3-фунтовые
Копорье	шнява	14	3-фунтовые
Лукс	шнява	14	3-фунтовые
Снук (Щука)	шнява	14	3-фунтовые
Феникс	шнява	14	3-фунтовые
Роза	шнява	14	3-фунтовые
Адлер	шнява	14	3-фунтовые
Hobet (Надежда)	бомбардирский корабль	14	2 3-пуд. гаубицы, 12 20-фунтовых пушек
Бир-Драгер	бомбардирский корабль	3	3-пудовые мортиры
Вейн-Драгер	бомбардирский корабль	3	3-пудовые мортиры
Триумф	брандер	?	?
Флигель де Фам	брандер	?	?
Дерпт	брандер	?	?
Крокодил	брандер	4	3-фунтовые
Бобр	брандер	?	?
Огонь	брандер	4	3-фунтовые
Фур	брандер	4	3-фунтовые
Ёж	брандер	4	3-фунтовые
Этна	брандер	?	?
Везувий	брандер	?	?

Кроме того в составе флота было 8 галер, большое число скампавей и бригантин, множество лёгких парусных и транспортных судов (всего более 200).

Морские операции 1712—1714 гг

Состав эскадры адмирала Ваттранга у Гангута к 26. 7. 1714 г.

Название корабля	Ранг	Тип корабля	Число пушек: количество пушек * калибр орудий в фунтах (n-фунтовых)
Принц Карл	3	Линейный корабль	74
Вестерманланд	3	Линейный корабль	66
Шонен	3	Линейный корабль	66
Фридрих-Амалия	3	Линейный корабль	66
Бремен	3	Линейный корабль	66
Стокгольм	3	Линейный корабль	66
Зюдерманланд	4	Линейный корабль	58
Эланд	4	Линейный корабль	58
Ферден	4	Линейный корабль	58
Померания	4	Линейный корабль	56
Рига	4	Линейный корабль	56
Лифлянд	4	Линейный корабль	54
Готланд	4	Линейный корабль	52
Гогланд	4	Линейный корабль	52
Вахтмейстер	4	Линейный корабль	50
Ревель	5	Фрегат	36
Феникс	5	Фрегат	32
Фалкен	5	Фрегат	30
Анклам	5	Фрегат	30
Волгаст	5	Фрегат	24
Эне	6	Фрегат	18
Элефант	6	Фрегат	18
Поллукс	6	Шнява	16

Литература

• Кротов П.А. Гангут. 300 лет первой победе Российского флота. М., 2014. ISBN 978-5-699-75060-3
• Лебедев А.А. К походу и бою готовы? Боевые возможности корабельных эскадр русского парусного флота XVIII – середины XIX вв. с точки зрения состояния их личного состава. — СПб., 2015. ISBN 978-5-904180-94-2

См. также

• Великая Северная война
• Пётр I
• Гангутское сражение
• Эзельский бой
• Сражение при Гренгаме
• Список парусных линейных кораблей Российского Императорского флота
• Список кораблей Балтийского флота (1702—1725)
• Список галер русского флота

Ссылки

• [militera.lib.ru/h/boevaya_letopis_flota/index.html Боевая летопись русского флота]

Отрывок, характеризующий Балтийский флот во время Северной войны

Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.
Вся деятельность его, старательная и энергическая (насколько она была полезна и отражалась на народ – это другой вопрос), вся деятельность его была направлена только на то, чтобы возбудить в жителях то чувство, которое он сам испытывал, – патриотическую ненависть к французам и уверенность в себе.
Но когда событие принимало свои настоящие, исторические размеры, когда оказалось недостаточным только словами выражать свою ненависть к французам, когда нельзя было даже сражением выразить эту ненависть, когда уверенность в себе оказалась бесполезною по отношению к одному вопросу Москвы, когда все население, как один человек, бросая свои имущества, потекло вон из Москвы, показывая этим отрицательным действием всю силу своего народного чувства, – тогда роль, выбранная Растопчиным, оказалась вдруг бессмысленной. Он почувствовал себя вдруг одиноким, слабым и смешным, без почвы под ногами.
Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.