Балтийский янтарь
Поделись знанием:
Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
| Янтарь | |
|---|---|
| |
| Формула | C10H16O+(H2S) |
| Примесь | азот, сера, железо, кальций, кремний, железо, алюминий, магний[1] |
| Цвет черты | Белый |
| Блеск | Смоляной |
| Прозрачность | Различная: от почти прозрачного до полностью непрозрачного |
Балтийский янтарь — ископаемая смола, международное геологическое название «сукцинит». Признан наилучшим сырьём для изготовления ювелирных украшений [2].
Содержание
Описание
С момента его открытия человеком, янтарь служил в качестве украшения и лекарственного средства.
Возраст балтийского янтаря оценивается в 44 млн лет (эоценовая эпоха палеогенового периода)[3]. Было подсчитано, что те древние леса произвели более 105 тонн янтаря[4].
Из янтаря в XVII веке с помощью перегонки была впервые получена янтарная кислота. Соли и эфиры янтарной кислоты называются сукцинатами (лат. succinum — янтарь). Поскольку балтийский янтарь на 3—8 % состоит из янтарной кислоты (Succinic acid), то его также называют сукцинит[5].
C 1850-х годов учёные считали, что источником янтаря являлась смола единственного вида деревьев, сосны Pinites succinifer Goeppert, 1836, вымершей ещё в доисторические времена. Это дерево было описано по кусочкам коры, обнаруженным в янтаре. Однако, проведённые в 1980-х годах исследования, доказали, что источником янтаря были нескольких видов растений[5]. Недавние исследования на основании инфракрасной спектроскопии (FTIR) и анализа янтаря и смолы современных живых деревьев был сделан вывод, что они происходят от хвойных растений семейства Сциадопитисовые (Sciadopityaceae)[4]. Единственным современным представителем этого семейства является Сциадопитис мутовчатый (Sciadopitys verticillata), растущий только в Японии, однако известный в ископаемом состоянии с территории всей Евразии, и даже из Гренландии[6].
Возраст
Сравнительный возраст разных видов янтаря (млн.лет)[7]:
- Балтийский янтарь — около 40
- Бирманский янтарь (Мьянма) — 97—105
- Доминиканский (Доминик. Респ.) — 15—40
- Испанский (Алава, San Just) — 100—115
- Канадский (Альберта, Манитоба) — 70—80
- Ливанский (Ливан) — 130—135
- Мексиканский янтарь (Чьяпас) — 22—26
- Нью-Джерсийский (США) — 65—95
- Ровенский (Украина) — ~40
- Таймырский (Сибирь, Россия) — 78—115
- Французский (пров.Приморская Шаранта) — 100—105
- Hat Creek (Британская Колумбия, Канада) — 50—55
История
До середины XIX века весь балтийский янтарь считался морским янтарём или морским камнем, потому что его собирали непосредственно в море или на побережье. В песчаных дюнах проходились неглубокие карьеры, но организованная систематическая разработка не проводилась. Различали береговой янтарь (выброшенный на берег вместе с водорослями) и выловленный[8].
Структура
Балтийский янтарь (сукцинит) не является полным полимером, так как не состоит из множества «мономерных звеньев». Макромолекулярная структура — макромолекулярная сетка с поперечными связями, поры которой (свободные пространства) заполнены компонентами молекулярной структуры (например, моно- и сесквитерпенами). Сложная химическая структура балтийского янтаря может быть названа супрамолекулярной[9]. Такая структура делает строение янтаря более компактным, жестким и более устойчивым к внешним факторам. Она также способствует хорошей сохранности растительных и животных инклюзов в янтаре[10].
Фауна балтийского янтаря
См. также: Категория:Инклюзы балтийского янтаря
Многочисленные вымершие роды и виды растений и животных находили и находят в Балтийском янтаре. Он включает самую большую по видовому разнообразию ископаемую фауну насекомых[11].
- Aspidopleura Gibson, 2009[12]
- Baltimartyria Skalski, 1995
- Brevivulva Gibson, 2009[12]
- Electrinocellia (Carpenter) Engel, 1995[13]
- Ensiferophasma velociraptor
- Fibla carpenteri Engel, 1995[13]
- Gracillariites Kozlov, 1987
- Lasius schiefferdeckeri
- Electrocrania Kuznezov, 1941
- Metapelma archetypon Gibson, 2009[12]
- Micropterix gertraudae Kurz & Kurz, 2010
- Neanaperiallus Gibson, 2009[12]
- Palaeovespa baltica Cockerell, 1909[14]
- Palaeovespa socialis Pionar, 2005[15]
- Prolyonetia Kusnetzov, 1941
- Propupa Stworzewicz & Pokryszko, 2006[16]
- Stigmellites baltica (Kozlov, 1988)
- Succinipatopsis Poinar, 2000
Галерея насекомых в янтаре
- Aspidopleura baltica (dorsal habitus).jpg
Aspidopleura baltica — наездник (Hymenoptera, Eupelmidae)[12]
- Brevivulva electroma (frontolateral head).jpg
Brevivulva electroma — наездник (Hymenoptera, Eupelmidae)
- Metapelma archetypon.jpg
Metapelma archetypon — наездник (Hymenoptera, Eupelmidae)
- Neanaperiallus masneri.jpg
Neanaperiallus masneri — наездник (Hymenoptera, Eupelmidae)
Признаки подлинности
Пример индикаторных признаков подлинности балтийского янтаря[17]:
- мелкие включения размером от 0,5 до 1 мм – волоски дуба или волокна древесины дуба (Quercus spp.),
- детрит и микродетрит с частицами промежуточного распада, распределён неравномерно и всегда вдоль линий смолотечений;
- минеральные включения с фрагментированной структурой и объёмом в виде тонкой плёнки между слоями янтаря в виде тонкой чёрной плёнки.
- включения пыльцы и др.
В имитациях микродетрит, мелкие включения волокон древесины дуба, пыльцы, минералов, а также «воздушного планктона» и др. организмов с фрагментированной структурой отсутствуют.
Балтийский янтарь: раскалённая игла проникает с трудом; отшлифованный янтарь демонстрирует флуоресценцию; низкий удельный вес (1,050—1,096 г/см3). Имитации: раскалённая игла проникает с лёгкостью; нет флуоресценции; высокий удельный вес[18].
См. также
Напишите отзыв о статье "Балтийский янтарь"
Примечания
- ↑ Савкевич С. С., 1970.
- ↑ Матушевская А., 2013, с. 7.
- ↑ Ritzkowski, S. 1997. K-Ar-Altersbestimmungen der bernsteinführenden Sedimente des Samlandes (Paläogen, Bezirk Kaliningrad). Metalla, Bochum, 66: 19-23.
- ↑ 1 2 Wolfe, A.P. (2009). «A new proposal concerning the botanical origin of Baltic amber.». Proceedings of the Royal Society B. 276 (1672): 3403–3412. DOI:10.1098/rspb.2009.0806. PMID 19570786.
- ↑ 1 2 [www.zin.ru/Animalia/Coleoptera/rus/amber.htm Жуки в янтаре] (англ.) (Проверено 10 июня 2011)
- ↑ [www.conifers.org/sc/sc/index.htm Sciadopitys verticillata в базе данных The Gymnosperm Database] (англ.) (Проверено 10 июня 2011)
- ↑ George Poinar, Jr. Amber // [books.google.co.uk/books?id=Jk0Hym1yF0cC&pg=PA475 Encyclopedia of Insects] / Vincent H. Resh & Ring T. Cardé. — 2nd. — Academic Press, 2009. — P. 8–11. — ISBN 9780123741448.
- ↑ Фракей Э., 1990, с. 75.
- ↑ Matuszewska A. Bursztyn (sukcynit), inne żywice kopalne, subfosylne I współczesne. Katowice, 2010.
- ↑ Матушевская А., 2013, с. 8—9.
- ↑ Weitschat, W. & Wichard, W. 2002. Atlas of Plants and Animals in Baltic Amber. Pfeil, 256 pp.
- ↑ 1 2 3 4 5 Gibson G. A. P. (2009). «[pensoftonline.net/zookeys/index.php/journal/article/view/161 Description of three new genera and four new species of Neanastatinae (Hymenoptera, Eupelmidae) from Baltic amber, with discussion of their relationships to extant taxa]». ZooKeys 20. DOI:10.3897/zookeys.20.161.
- ↑ 1 2 Engel M.S. (1995). «[psyche.entclub.org/102/102-187.html A new fossil snake-fly species from Baltic amber (Raphidioptera: Inocelliidae)]». Psyche 102 (3–4): 187–193. DOI:10.1155/1995/23626.
- ↑ Cockerell T.D.A. (1906). «[ia600200.us.archive.org/2/items/fossilhymenopter00cockiala/fossilhymenopter00cockiala.pdf Fossil Hymenoptera from Florissant, Colorado]». Bulletin of the Museum of Comparative Zoology L (2).
- ↑ Poinar George, Jr. (2005). «Fossil Trigonalidae and Vespidae (Hymenoptera) in Baltic amber». Proceedings of the Entomological Society of Washington 107 (1): 55–63. DOI:10.1126/science.273.5283.1850.
- ↑ Stworzewicz E., Pokryszko B. M. (2006). «Eocene terrestrial snails (Gastropoda) from Baltic amber». Annales Zoologici 56(1): 215—224. [psjc.icm.edu.pl/psjc/cgi-bin/getdoc.cgi?AAAA020340 abstract], [www.miiz.waw.pl/periodicals/annales-zoologici/abstracts/AZ-56-1-abs.pdf abstract]
- ↑ Манукян А. Р., 2013, с. 44-45.
- ↑ Матушевская А., 2013, с. 21.
Литература
- Grimaldi D.A. Amber. Window to the Past. — Harry N. Abrams, Inc. Publ. A.M.N.H., 1996.
- Larsson S.G. Baltic Amber — a Palaeobiological Study (англ.) // Entomonograph : Журнал. — 1978. — Vol. 1. — P. 1—192.
- Poinar, G.O., Jr. Life in amber. — Stanford, CA: Stanford Univ. Press, 1992. — 350 p.
- Weitschat W., Wichard. Atlas der Pflanzen und Tiere im Baltischen Bernstein. . — Munich: Verlag F. Pfeil, 1998. — 256 p.
- Манукян А. Р. Калининградский рынок имитаций включений. Методы неинвазионной диагностики : [англ.] = The Kaliningrad market of inclusion imitations : [пер. с рус.] // [www.ambermuseum.ru/home/materials/read?id=548f584d138c69fc0a0002a9 Янтарь и его имитации] : [англ.] = Amber and its imitations : [пер. с рус.] : сборник / отв. ред. З. В. Костяшова, редколлегия: З. В. Костяшова, Т. Ю. Суворова, А. Р. Манукян. — Калининград : Министерство культуры Калининградской области, Калининградский областной музей янтаря, 2013. — 113 с. — Материалы международной научно-практической конференции 27 июня 2013 года. — ISBN 978-5-903920-26-6.</span>
- Матушевская А. Натуральные и искусственные смолы – некоторые аспекты структуры и свойств : [англ.] = Natural and artificial resins – chosen aspects of structure and properties : [пер. с рус.] // [www.ambermuseum.ru/home/materials/read?id=548f584d138c69fc0a0002a9 Янтарь и его имитации] : [англ.] = Amber and its imitations : [пер. с рус.] : сборник / отв. ред. З. В. Костяшова, редколлегия: З. В. Костяшова, Т. Ю. Суворова, А. Р. Манукян. — Калининград : Министерство культуры Калининградской области, Калининградский областной музей янтаря, 2013. — 113 с. — Материалы международной научно-практической конференции 27 июня 2013 года. — ISBN 978-5-903920-26-6.</span>
- Савкевич С. С. Янтарь. — Л.: Недра, Ленинградское отделение, 1970. — 191 с. — 1700 экз.
- Фащук Д. Я. [imc.rkc-74.ru/dlrstore/1/1c954243-a081-7dbb-6c83-d123992267fd/54-59_03_2005.pdf Морской ладан] (рус.) // «Химия и жизнь», 2005 : Журнал. — № 3. — С. 54-59.
- Фракей Э. Янтарь = Amber / Под ред. [и с предисл.] Е. Я. Киевленко; Перевод. с английского Н. Е. Суторминой. — М.: Мир, 1990. — 197 с. — ISBN 5-03-001268-0.
- Яблоков-Хнзорян С. М. Насекомые в янтаре (рус.) // «Природа» : Журнал. — 1961. — № 3. — С. 57-60.
Ссылки
- Рожков Владимир. [www.zin.ru/Animalia/Coleoptera/rus/rozhkamb.htm Фотографии жуков из балтийского янтаря] (рус.)
- Кирейчук А. Г. [www.zin.ru/Animalia/Coleoptera/rus/amber.htm Жуки в янтаре] (рус.)
- Кирейчук А. Г. & В. Вайтшат (W. Weitschat) [www.zin.ru/Animalia/Coleoptera/rus/amb_cup1.htm Жуки рода Cupes Fabricius, 1801 в балтийском янтаре] (рус.)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Балтийский янтарь
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.
Они, может быть, умрут завтра, зачем они думают о чем нибудь другом, кроме смерти? И ему вдруг по какой то тайной связи мыслей живо представился спуск с Можайской горы, телеги с ранеными, трезвон, косые лучи солнца и песня кавалеристов.
«Кавалеристы идут на сраженье, и встречают раненых, и ни на минуту не задумываются над тем, что их ждет, а идут мимо и подмигивают раненым. А из этих всех двадцать тысяч обречены на смерть, а они удивляются на мою шляпу! Странно!» – думал Пьер, направляясь дальше к Татариновой.
У помещичьего дома, на левой стороне дороги, стояли экипажи, фургоны, толпы денщиков и часовые. Тут стоял светлейший. Но в то время, как приехал Пьер, его не было, и почти никого не было из штабных. Все были на молебствии. Пьер поехал вперед к Горкам.
Въехав на гору и выехав в небольшую улицу деревни, Пьер увидал в первый раз мужиков ополченцев с крестами на шапках и в белых рубашках, которые с громким говором и хохотом, оживленные и потные, что то работали направо от дороги, на огромном кургане, обросшем травою.
Одни из них копали лопатами гору, другие возили по доскам землю в тачках, третьи стояли, ничего не делая.
Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.
Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
