Балуев, Вениамин Георгиевич

Вениамин Георгиевич Балуев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель КГБ Белорусской ССР
4 августа 1980 — 24 ноября 1990
Предшественник:	Яков Прокопьевич Никулкин
Преемник:	Эдуард Иванович Ширковский
начальник Управления КГБ при Совете Министров СССР по Новосибирской области
июнь 1975 — январь 1980
начальник Управления КГБ при Совете Министров СССР по Амурской области
1971 — апрель 1975
Предшественник:	Юрий Васильевич Сторожев
Преемник:	Евгений Алексеевич Телегуев
Председатель КГБ при Совете Министров Коми АССР
23 февраля 1966 — 29 сентября 1970
Рождение:	6 декабря 1927(1927-12-06) село Виноградово, Шенкурский уезд, Архангельская губерния, РСФСР, СССР
Смерть:	15 марта 2006(2006-03-15) (78 лет)
Партия:	ВКП(б)/КПСС
Образование:	Коми государственный педагогический институт
Военная служба
Годы службы:	1949—1989
Принадлежность:	СССР СССР
Род войск:	МГБ/КГБ
Звание:
Награды:

Вениами́н Гео́ргиевич Балу́ев (6 декабря 1927, село Виноградово, Архангельская губерния — 15 марта 2006) — деятель советских спецслужб. Член ВКП(б)/КПСС с 1949 года. Депутат Совета Союза Верховного Совета СССР 11 созыва (1984—1989) от Могилёвской области.

Биография

Родился в 1927 году в селе Виноградово Архангельской губернии. Учился в школе № 12 Сыктывкара. В 1949 году окончил Коми педагогический институт, в 1955 году — Школу № 2 КГБ при Совете Министров СССР.

С 1949 служил в органах государственной безопасности Коми АССР, прошёл путь от оперативного сотрудника до уполномоченного КГБ по Ухтинскому району, заместителя председателя КГБ при Совете Министров Коми АССР (1960 — февраль 1966); с 23 февраля 1966 по 29 сентября 1970 г. — председатель КГБ при Совете Министров Коми АССР, полковник.

С 1971 по апрель 1975 г. — начальник Управления КГБ по Амурской области.

6.1975-1.1980 — начальник Управления КГБ по Новосибирской области, полковник.

С января по август 1980 г. — заместитель начальника Инспекторского управления КГБ СССР.

4.8.1980-24.11.1990 — председатель КГБ Белорусской ССР, генерал-майор (1976), генерал-лейтенант (1982).

С 29 января 1981 по 1990 год — член ЦК КП Белоруссии, член Бюро ЦК КП Белоруссии.

Избирался народным депутатом Съезда народных депутатов СССР (1989—1991), депутатом Верховного Совета Белорусской ССР, делегатом XXVI, XXVII и XXVIII съездов КПСС, XIX Всесоюзной конференции КПСС, XXIX и XXX съездов КП Белоруссии.

C декабря 1990 года на пенсии.

Скончался 15 марта 2006 года. Похоронен на Восточном кладбище Минска.

Награды

• орден Октябрьской Революции
• орден Красного Знамени
• орден Трудового Красного Знамени
• орден «Знак Почёта»

Литература

• Энциклопедия секретных служб России / Автор-составитель А.И.Колпакиди. — М.: АСТ, Астрель, Транзиткнига, 2004. — С. 446. — 800 с. — ISBN 5-17018975-3.

Ссылки

• [www.knowbysight.info/BBB/11543.asp Биография в Справочнике по истории Коммунистической партии и Советского Союза]
• [www.kgb.by/history/biography Балуев, Вениамин Георгиевич]. История органов госбезопасности. КГБ Республики Беларусь. Проверено 27 декабря 2013.

Отрывок, характеризующий Балуев, Вениамин Георгиевич

Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.