Балх (город)

Город Балх дари بلخ, пушту بلخ‎ Страна АфганистанАфганистан Провинция БалхБалх (провинция)|Балх Район Балх (район) Координаты 36°45′29″ с. ш. 66°53′56″ в. д.36.75806° с. ш. 66.89889° в. д. / 36.75806; 66.89889    Высота центра 365 м Население (оценка) 77 000 человек (2006) Показать/скрыть карты

Балх, Вазираба́д (дари بلخ, пушту بلخ‎ — Бальх) — город в одноименной провинции Афганистана. Расположен в 20 км к северо-западу от столицы провинции, города Мазари-Шариф и 74 км южнее реки Амударья. Население — 77 000 человек (оценка 2006).

Один из величайших городов древности, центр исторического приамударьинского Афганистана (Бактрии). Во времена расцвета Великого шёлкового пути население достигало 1 млн, обычно же в Античности и в раннее Средневековье около 200 тыс. человек. До эпохи эллинизма являлся центром зороастризма, иудаизма и буддизма в Персии, испытывая сильное индийско-индуистское влияние благодаря экономическим интересам в Империи Гупта. Уже к началу XX века сильно пострадал от войн. Сохранились остатки крепостной стены, большая мечеть. Ныне город считается центром хлопчатобумажной промышленности, а также выделки кож, так называемой «персидской овчины». Город поставляет на рынок миндаль и дыни.

История

Балх — один из древнейших городов мира, он считается первым городом, основанным индоарийцами во время движения из-за Амударьи. Город был традиционным центром зороастризма и считался местом рождения Заратустры. Во времена античности город или его часть также носил название Зариаспа, которое, по всей видимости, произошло от названия зороастрийского храма огня Азар-и-Асп.

В позднюю Античность Балх стал важным центром хинаяны, по свидетельству Сюаньцзана, в VII веке в городе было около сотни буддийских монастырей (вихара), в которых проживало 30 000 монахов. Крупнейшим из монастырей был Навбахар (санскр. нава вихара — «новый монастырь»), в котором находилась гигантская статуя Будды.

Арабы в первый раз появились в Балхе в 645 году, но ушли, лишь разграбив его. Они вернулись в 715 году и уже прочно закрепились в городе. В дальнейшем город захватывали и грабили монголы и Тимур, но, несмотря на это, Марко Поло описывал город как «достойный и великий».

В XVI—XIX веках город был полем битвы между Бухарским ханством, Персией и афганцами, пока окончательно не был захвачен эмиром Афганским в 1850 году.

Памятники

• Гробница Ходжи Парсы, известна также как Зелёная мечеть — мазар богослова, умершего в Балхе в 1460 году. Украшен ребристым бирюзовым куполом, по сторонам фасада расположены минареты.
• Медресе Саида Субханкулихана, построенное в XVII веке, до наших дней дошли куски стен и арка.
• Могила Робии Балхи, первой поэтессы исламского периода, писавшей на персидском.
• На северо-восточной окраине находятся остатки древнего города, «Бала Хиссар», относящиеся к началу 1-го тысячелетия.
• Масджиди Нух Гумбад («Мечеть Девяти Куполов») — построена в начале IX века.

Отрывок, характеризующий Балх (город)

– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.