Балцан, Иосиф Львович
Поделись знанием:
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
| Иосиф Львович Балцан | |
| Iosif Balţan | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
18 сентября 1975 (51 год) |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Род деятельности: |
поэт |
| Язык произведений: | |
Ио́сиф Льво́вич Балца́н (рум. Iosif Balţan; 25 декабря 1923, Кишинёв — 18 сентября 1975, там же) — молдавский советский поэт.
Содержание
Биография
Происхождение
Иосиф Балцан родился в Кишинёве (тогда в составе румынской провинции Бессарабия) в литературной семье.[1]
- Основателем династии был дед поэта Шмил Олтерович Балцан — состоятельный коммерсант из Леово, а впоследствии Калараша, с обстрела дома которого на углу Армянской и Киевской улиц в районе Армянская ограда в центре города 20 октября 1905 года начался печально известный второй кишинёвский еврейский погром; погиб в гетто Транснистрии. Его родной брат — Яков Балцан (англ. Jacob Alter Baltzan, 1873—1939) в 1904 году поселился в Эдмонтоне, где занимался общественной деятельностью и стал основателем канадской ветви семьи Балцан: его сын — канадский врач, организатор здравоохранения и учёный-медик Дейвид Мортимер Балцан (англ. David Mortimer Baltzan, 1897—1983); внук — Марк (Марсель Алтер) Балцан (Marc Baltzan, 1929—2005) — известный канадский нефролог.[2][3]
- Отец будущего поэта — Лейб Самуилович Балцан (1891—1942) был активистом сионистского движения в Бессарабии в 1920—30-е годы, лексикограф, составитель первого иврит-идиш-румынского словаря (совместно с Г. Вургафтом, издательство «Техник», Кишинёв, 1937).
- Дядя поэта — Бенцион Самуилович Балцан (1885—1941) — погибший в гетто Транснистрии кишинёвский литератор, исследователь древнееврейской литературы; писал на иврите (его сын, двоюродный брат Иосифа Балцана — Хаим Балцан — израильский лексикограф, журналист и общественный деятель; внучка — пианистка Астрит Балцан, ивр., род. 1956).[4][5]
Творческий путь
Иосиф Балцан окончил румынскую гимназию в Кишинёве, высшие литературные курсы при Союзе Писателей СССР (1956) и Литературный институт имени А. М. Горького (1958) в Москве. Участник Великой Отечественной войны. Работал в аппарате Союза Писателей Молдавской ССР, был заместителем главного редактора литературного журнала «Нистру» (Днестр — орган Союза Писателей Молдавии) и еженедельника «Култура Молдовей» (Культура Молдавии), заведующим сценарным отделом киностудии «Молдова-филм».
Первый сборник стихотворений «Ла стража веций» (На страже жизни) вышел в Кишинёве в 1949 году. За ним последовали сборники «Поезий» (Стихотворения, 1952), «Дин юрешул анилор» (Штурм лет, 1959), «Патру суте де привигетор» (Четыреста соловьёв, 1963), «Нопьц де веге» (Ночь бдений, 1971), «Лик мгновенья» (1973).
Посмертно вышли книги поэтических переводов Иосифа Балцана из русской, литовской, польской и др. поэзии «Чер ши глие» (Небо и земля, 1977), сборники «Лирикэ» (Лирика, 1980) и «Чирешар» (1980). Переводил также на молдавский язык классическую западноевропейскую и американскую прозу: «Последний предел» (Ultima graniţă) Иоганна Фауста (1954); «Айвенго» (Ivanhoe) Вальтера Скотта (1957); «Американскую трагедию» Теодора Драйзера (1957); «Рольф в лесах» (Rolf şi Cuoneb) Эрнеста Сетон-Томпсона (1961); сборник стихотворений Владислава Броневского Culegere de povestiri (1971). Писал публицистику и литературно-критические эссе.
Иосиф Балцан умер в 1975 году, похоронен на Центральном (Армянском) кладбище в Кишинёве. Надгробный бюст на могиле поэта выполнил молдавский скульптор Лазарь Дубиновский.
Балцан известен прежде всего как лирический поэт, один из самых любимых молдавских поэтов своего поколения. Среди переводчиков поэзии И. Балцана на русский язык — Р. Д. Моран.
Семья
- Жена — Гиза Абрамовна Рольшуд, выпускница женской гимназии «Домница Руксанда» в Сороках.[6]
- Сын — Лев (Леонид) Иосифович Балцан — журналист, издатель, редактор кишинёвской газеты «Наш голос», до 2005 года главный редактор крупнейшей русскоязычной израильской газеты «Вести»; автор нескольких сборников юмористической прозы.
Книги на русском языке
- Стихи, Шкоала советикэ: Кишинёв, 1955.
- Стихотворения, Советский писатель: Москва, 1959.
- Антология молдавской поэзии, составитель И. Л. Балцан, Гослитиздат: Москва, 1960.
- Четыреста соловьёв (стихи), Картя молдовеняскэ: Кишинёв, 1962.
- Раздумья (стихи), Картя молдовеняскэ: Кишинёв, 1968.
- Лик мгновения (стихи), Советский писатель: Москва, 1980.
- Все краски (стихи), Литература артистикэ: Кишинёв, 1981.
- Возвышенной любовью (очерки, публицистика, путевые записки), Литература артистикэ: Кишинёв, 1987.
Книги на молдавском языке
- Поезий. Кишинёв, 1952.
- Дин юрешул анилор. Кишинёв, 1959.
- Зиле ши друмурь: рефлекции, репортаже, евокэрь (проза). Кишинёв, 1961.
- Патру суте де привигеторь. Кишинёв: Картя молдовеняскэ, 1965.
- Де ворбэ ку драгостя. Кишинёв: Картя молдовеняскэ, 1965.
- Сэлэшлуинцеле фрумосулуй (проза), Картя молдовеняскэ: Кишинёв, 1975.
- Чер ши глие: традучерь (небо и земля: переводы), Литература артистикэ: Кишинёв, 1977.
- Лирикэ (лирика), Литература артистикэ: Кишинёв, 1980.
- Чирешар (вишнёвый сад), Литература артистикэ: Кишинёв, 1980.
Напишите отзыв о статье "Балцан, Иосиф Львович"
Примечания
- ↑ [www.newswe.com/index.php?go=Pages&in=view&id=3756 Ихил Шрайбман «Немой язык молчания»]
- ↑ [www.jewishgen.org/yizkor/leova/leo000.html Воспоминания Якова Балцана]
- ↑ [esask.uregina.ca/entry/baltzan_david_mortimer_1897-_1983.html David Mortimer Baltzan]
- ↑ [www.musiccathedra.bravehost.com/biography.html Astrith Baltsan]
- ↑ [jwa.org/encyclopedia/article/baltsan-astrith Израильская ветвь семьи Балцан]
- ↑ [www.soroki.com/en/node/culture/hero-of-france.html?page=0,5 Герой Франции — уроженец Сорок]
Отрывок, характеризующий Балцан, Иосиф Львович
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
Категории:
- Родившиеся 25 декабря
- Родившиеся в 1923 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Кишинёве
- Родившиеся в Бессарабии
- Умершие 18 сентября
- Умершие в 1975 году
- Умершие в Кишинёве
- Писатели по алфавиту
- Поэты Молдавии
- Переводчики Молдавии
- Поэты СССР
- Участники Великой Отечественной войны
- Выпускники Литературного института имени А. М. Горького
- Похороненные на Центральном (Армянском) кладбище
