Бальднер, Макс

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Макс Бальднер
нем. Max Baldner
Дата рождения

1887(1887)

Дата смерти

1946(1946)

Страна

Германская империя, Веймарская республика, Третий рейх

Профессии

виолончелист, педагог

Инструменты

виолончель

Коллективы

Квартет Клинглера

Макс Бальднер (нем. Max Baldner; 1887 — 1946) — немецкий виолончелист.

Учился в Вюрцбургской консерватории у Эрнста Канблая. Пользуясь покровительством банкира и мецената Франца фон Мендельсона-младшего, жил у него в доме вместе с группой других музыкантов, — в частности, репетировавшие вместе у Мендельсона Артур Шнабель и Карл Флеш приглашали Бальднера и его товарища Рихарда Хебера для квартетной игры[1]. В 1916 г. вместе с Хебером по приглашению Карла Клинглера[de] вошёл в состав его струнного квартета; в составе этого хорошо известного в Германии коллектива Бальднер оставался в течение 10 лет. Затем он преподавал в Берлине, некоторое выступал в составе другого квартета, образованного Гельмутом Церником. Положение Бальднера осложнилось с приходом к власти нацистов, поскольку он был женат на еврейке[2]. В 1936 г. он был исключён из Имперской палаты культуры, что фактически означало запрет на профессию, а затем провёл ряд лет в трудовом лагере.

Портрет Бальднера написал Макс Оппенгеймер[de] (1926).

Напишите отзыв о статье "Бальднер, Макс"



Примечания

  1. The memoirs of Carl Flesch. — Da Capo Press, 1979. — P. 264.  (англ.)
  2. J. Hellmut Freund. Vor dem Zitronenbaum: Autobiographische Abschweifungen eines Zurückgekehrten. — S. Fischer, 2005. — S. 399.  (нем.)


Отрывок, характеризующий Бальднер, Макс

– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.