Бальестерос, Энрике

Энрике Бальестерос
Общая информация
Родился	Колония-дель-Сакраменто, Уругвай
Гражданство
Рост	183 см
Вес	83 кг
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб
Карьера
Клубная карьера*
?—1926	Мирамар	91 (−93)
1926—1935	Рампла Хуниорс	111 (−80)
1935—1937	Пеньяроль	42 (−61)
Национальная сборная**
1930—1937	Уругвай	19 (−24)
Международные медали
Чемпионаты мира
Золото	Уругвай 1930
Чемпионаты Южной Америки
Золото	Лима 1935
Бронза	Буэнос-Айрес 1937
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Энри́ке Бальесте́рос (исп. Enrique Ballesteros; 18 января 1905, Колония-дель-Сакраменто — 11 октября 1969) — уругвайский футболист, вратарь, чемпион мира 1930 года, чемпион Южной Америки 1935 года.

Биография

Большую часть своей карьеры Бальестерос провёл за столичную «Рамплу Хуниорс», с которой выиграл единственный для клуба по сей день чемпионский титул. Последние три сезона в карьере выступал в составе «Пеньяроля» и все три раза помогал своей команде выиграть чемпионат страны.

Бальестерос был основным вратарём уругвайской сборной, ставшей в 1930 году первым чемпионом мира. Он провёл все матчи, включая финальный против сборной Аргентины. До начала первенства первый номер отдавался Андресу Масали, но волевым решением тренерского штаба тот был отчислен за недисциплинированное поведение из состава сборной незадолго до начала чемпионата, что дало шанс Бальестеросу.

Энрике Бальестерос был основным вратарём на победном для сборной чемпионате Южной Америки 1935 года. В 1937 году Бальестерос также участвовал в континентальном первенстве, где спорил за место в основе с Хуаном Бесуссо из «Уондерерс».

Титулы

• Чемпион Уругвая (4): 1927, 1935, 1936, 1937
• Чемпион мира (1): 1930
• Чемпион Южной Америки (1): 1935
• Кубок Ньютона (1): 1930

Ссылки

• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=46133 Статистика на сайте FIFA] (англ.)
• [www.transfermarkt.com/-/profil/spieler/229574 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Бальестерос, Энрике

«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.