Бальзаковский возраст, или Все мужики сво…
Поделись знанием:
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
(перенаправлено с «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво...»)
| Бальзаковский возраст, или Все мужики сво... | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| В ролях | |
| Страна | |
| Количество серий |
34 |
| Производство | |
| Продюсер | |
| Режиссёр |
Дмитрий Фикс |
| Сценарист | |
| Хронометраж |
47 мин. |
| Трансляция | |
| Телеканал |
НТВ (Россия) |
| На экранах |
с 17 мая 2004 |
| Ссылки | |
| IMDb | |
«Бальза́ковский во́зраст, или Все мужики́ сво…» — комедийно-мелодраматический сериал производства ЗАО «Мотор фильм студия» и НТВ.
Содержание
Главные героини
- Вера Большова (Юлия Меньшова), от лица которой и ведётся повествование — самая рассудительная среди подруг, у неё два высших образования. По первому она — врач-терапевт, по второму — психолог. В юности вышла замуж рано, забеременела и родила дочь. Скоро развелась. Вера живёт с матерью и дочерью, которой уже исполнилось шестнадцать.
- Софья Бабицкая (Алика Смехова) — два раза была замужем, дважды вдова. Хочет выйти замуж за богатого старичка, считает, что любовь и замужество — две вещи несовместимые.
- Алла Приходько (Лада Дэнс) — адвокат по уголовным делам, красивая, умная, самостоятельная и независимая женщина, привыкла всё решать быстро, но не отказалась бы от романа. Никогда не унывает и находит выход из самых сложных жизненных ситуаций.
- Юлия Шашкова (Жанна Эппле) — самая влюбчивая из подруг. Нежная, эмоциональная и нерешительная. С мужчинами ей не везёт, ни один не прожил с ней больше двух недель.
Сезоны сериала
- Первый сезон — 12 серий (трансляция с 17 мая по 3 июня 2004 года);
- Второй сезон — 12 серий (трансляция с 28 декабря 2004 года по 1 марта 2006 года);
- Третий сезон — 8 серий (трансляция с 20 по 30 августа 2007 года).
- «Самый лучший праздник» — 2 серии (премьера на ТВ 29 декабря 2004 года) — приквел сериала. Новогодний телефильм, действие которого происходит 31 декабря в конце XX века, когда Вера ещё работала участковым терапевтом в поликлинике, а Соня была замужем за Дмитрием Яковлевичем.
- «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво… Пять лет спустя». Четвёртый сезон — 4 серии (премьера на ТВ 8 марта 2013 года).
Описание серий
- Изменщик коварный
- Любовь к телевидению, или Как Соня потеряла своего Героя…
- Любовь по-московски
- Свидание в пятницу вечером
- Тьма низких истин
- Остеохондроз, или Восполнение растраченной Шукры
- Девушки по вызову, или Солнечный удар в ноябре
- Правила игры, или Мужчина по сходной цене
- Торжество справедливости
- От судьбы не уйдёшь, или Смена сексуальной ориентации
- На войне как на войне
- Закон Приходько
- Несколько хороших парней
- Слишком хороший для неё
- Самый лучший праздник-1
- Самый лучший праздник-2
- Тихое женское счастье, или Борьба за существование
- Неудачницы
- Очная ставка
- «Плечо любимого», или Квартира в обмен на мужа
- Самооборона для женщин
- Тени прошлого
- Эти непредсказуемые мужчины
- В постели со звездой
- Роль секса в жизни женщины или Сапожник без сапог
- Ещё не вечер
Серии 27 — 34 без названий.
В ролях
- Вера Алентова — Зинаида Семёновна Большова, мать Веры
- Владимир Меньшов — Валентин Большов, отец Веры
- Анжелика Шилова — Полина, дочь Веры
- Андрей Соколов — Жан (Евгений Воробьёв), возлюбленный Веры
- Анатолий Васильев — Геннадий Репецкий, генерал
- Борис Клюев — Спартак Петрович
- Дмитрий Щербина — Марат Золотаревский
- Надежда Бахтина — Наташа (Серия «Закон Приходько», «Очная ставка»)
- Дмитрий Марьянов — Леонид, наркодилер
- Григорий Антипенко — Леонид, брачный аферист
- Евгений Герчаков — Гарри Петрович Ойхер, босс Аллы, руководитель адвокатского бюро
- Юрий Васильев — Лев, возлюбленный Юли, любитель дикторш
- Юрий Смирнов — Николай Иванович, знакомый Сони по пансионату
- Арсений Тихонов — Иван, жених Полины
- Владимир Симонов — Игорь Матвеевич Крамаренко, олигарх
- Александр Песков — Миллионер, возлюбленный Юли
- Виталий Альшанский —
- Алла Будницкая — Ксения Эдуардовна, Мать Юли
- Михаил Полицеймако — Пётр, жених Юли
- Сергей Астахов — Юрий, контрразведчик
- Алексей Янин —
- Вениамин Смехов — Александр
- Михаил Мамаев — Арнольд
- Андрей Лебедев — хирург Андрей
- Эвклид Кюрдзидис — Артём/Роман Алпатов, аферист
- Сергей Глушко (Тарзан) — Олесь, рабочий с Украины, делающий ремонт в квартире Юли (серия «Закон Приходько»)
- Валерий Закутский — Андрей, мужчина среднего достатка
- Ольга Прохватыло — Таня
- Андрей Андреев —
- Валерий Ширяев —
- Арина Шарапова
- Александр Воробьёв
- Татьяна Егорская
- Елена Старостина
- Евгений Воскресенский — Потап
- Сергей Заботин — отец Потапа
- Алексей Лысенков —
- Ольга Блок-Миримская
- Михаил Додзин —
- Юрий Стоянов — Вадим
- Дмитрий Харатьян — Алик
- Ивар Калныньш — Витас, олигарх
- Анна Уколова — гинеколог
- Светлана Немоляева — Светлана Модестовна, сводня
- Ольга Аросева — Галина Сергеевна
- Валерий Яременко — Кирилл
- Александр Тютин — Пётр Петрович Соколов, тренер по самообороне (серия «Самооборона для женщин»)
- Егор Дружинин — Рома
- Михаил Дорожкин — Аркадий
- Спартак Сумченко — Жигалов
- Андрей Чернышов — Иван, парень Полины
- Владис Гольк — Эдик, бывший муж Веры
- Игорь Верник — Павел, адвокат
- Игорь Кашинцев — Дмитрий Яковлевич, муж Сони (Серия «Самый лучший праздник»)
- Дмитрий Нагиев — Гурий Дримов, известный режиссёр (серия «В постели со звездой»)
- Александр Баширов — «медвежатник» (Серия «Самый лучший праздник»)
- Александра Фатхи — Галя (Серия «Самый лучший праздник»)
- Валерий Николаев — Илья Рогов (Серия «Самый лучший праздник»)
- Владимир Епископосян — доктор
- Евгения Морозова — Женя, жена олигарха
- Юлия Захарова — корреспондент
- Давид Хугаев — Георгий
- Ёла Санько — мать Жана (Серии «Свидания в пятницу вечером» и «Закон Приходько»)
Создатели
- Продюсеры: Дмитрий Фикс, Максим Стишов, Михаил Курбатов
- Режиссёр: Дмитрий Фикс
- Сценарий: Максим Стишов
- Операторы: Фёдор Лясс, Владимир Панков, Юрий Гармаш, Горан Павичевич, Александр Алешников, Александр Носовский
- Композитор: Илья Духовный
- Художники-постановщики: Юлия Козлова, Сергей Филенко, Наталия Крыжановская
- Режиссёры монтажа: Александр Дуняев, Владимир Органов, Игорь Медведев
Книги по сериалу
- М. Стишов, Е. Костюченко. Бальзаковский возраст, или Все мужики сво… — М.: Гелеос, 2004. — 416 с. — ISBN 5-8189-0385-0.
- М. Стишов, Е. Костюченко. Бальзаковский возраст, или Все мужики сво… — М.: Гелеос, 2004. — 416 с. — ISBN ISBN 5-8189-0469-5.
Напишите отзыв о статье "Бальзаковский возраст, или Все мужики сво…"
Ссылки
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=7712 «Бальзаковский возраст, или все мужики сво…»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=7713 «Бальзаковский возраст, или все мужики сво… 2»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
- «Бальзаковский возраст, или все мужики сво…» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.kp.ru/daily/23958/72238/ Будет ли «Бальзаковский возраст-4»?]
Отрывок, характеризующий Бальзаковский возраст, или Все мужики сво…
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…
Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d'etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
