Бальцар, Вейо

Вейо Бальцар
Veijo Baltzar
Вейо Бальцар представляет свою новую книгу «В войне и в любви» (фин. Sodassa ja rakkaudessa) на книжной выставке в городе Тампере, 2009 г.
Дата рождения:	9 июня 1942(1942-06-09) (81 год)
Место рождения:	Суоненйоки, Финляндия
Гражданство:	Финляндия Финляндия
Род деятельности:	писатель и драматург
Язык произведений:	финский
Дебют:	Polttava tie («Обжигающая дорога») (1968)
Награды:	медаль Микаеля Агрикола

Вейо Бальцар (фин. Veijo Baltzar; род. 9 июня 1942, город Суоненйоки, Финляндия) — цыганский писатель и драматург, пишущий на финском языке, живёт в Финляндии.

Бальцар начал свой творческий путь романом Polttava tie («Обжигающая дорога»). Роман был опубликован в 1968 году, и с тех пор Вейо Бальцар оставался ведущим цыганским писателем в Финляндии. Роман «Обжигающая дорога» был первым литературным произведением, в котором представитель цыганского сообщества показал изнутри скрытую от других жизнь и культуру финских цыган.

В дальнейшем Вейо Бальцар показывал цыганскую культуру и взаимоотношения с коренным населением в многочисленных художественных произведениях, стихах, драматических произведениях и написанных им либретто и сценариях для фильмов.

Как режиссёр он поставил множество спектаклей, а также преподавал в Театральном институте. Бальцар также активно занимается художественным творчеством.

В 1976 году Бальцар основал при Театральном институте цыганский театр «Дром», который действовал активно более десяти лет. В настоящее время название «Дром» носит музыкальный ансамбль, который исполняет современную цыганскую музыку. Автором слов исполняемых ими песен является Вейо Бальцар.

В 2002 году Бальцар стал инициатором создания Международной ассоциации цыганских писателей (International Romani Writer Association), и был избран её председателем.

Последний роман Вейо Бальцара «В войне и в любви» (фин. Sodassa ja rakkaudessa) вышел в свет в 2008 году. В этом произведении он описывает события геноцида цыганского народа, его трагическую судьбу во время Второй мировой войны в Европе, о чём раньше не было публикаций.

В связи с публикацией книги и 40-летием творческого пути, автор был награждён медалью Микаеля Агрикола. По мнению издательства «Тамми», Вейо Балтцар является глашатаем цыганского сообщества и служит важным посредническим звеном между финской и цыганской культурой.

Ссылки

• [www.tammi.fi/uutiset/91 Veijo Baltzar в Tammi]
• [www.mos.umu.se/seminarier/Invited_scholars.pdf О театре «Дром»]
• [www.myspace.com/dromfinland О театре «Дром»]
• [www.romaniwriters.com/baltzar.htm Биография в Союзе цыганских писателей]

Отрывок, характеризующий Бальцар, Вейо

Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.


Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.