Балякин, Леонид Николаевич

Леонид Николаевич Балякин
Дата рождения	6 (19) августа 1915(1915-08-19)
Место рождения	д. Бельково ныне Орехово-Зуевского района, Московская область
Дата смерти	26 февраля 1981(1981-02-26) (65 лет)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-Морской Флот СССР
Годы службы	1937—1974
Звание	контр-адмирал
Сражения/войны	Советско-японская война
Награды и премии	Медали
В отставке	член ЦК ДОСААФ, заместитель председателя Федерации водно-моторного спорта

Леони́д Никола́евич Баля́кин (6 [19] августа 1915 года — 26 февраля 1981 года) — советский военно-морской деятель, участник советско-японской войны в должности командира сторожевого корабля «Метель» 1-го дивизиона сторожевых кораблей Владивостокского морского оборонительного района Тихоокеанского флота, капитан-лейтенант.

Герой Советского Союза (14.09.1945), контр-адмирал (1960).

Биография

Родился 6 (19) августа 1915 года в деревне Бельково ныне Орехово-Зуевского района Московской области в семье служащего. Русский. Окончил 3 курса Московского энергетического института.

В Военно-Морском Флоте с 1937 года. В 1939 году окончил Военно-морское училище имени М. В. Фрунзе. C сентября 1939 по июль 1940 года — командир БЧ-2 тральщика (ТЩ) «Чека», с июля по ноябрь 1940 года — командир БЧ-1, с ноября 1940 по апрель 1942 года — помощник командира, с апреля 1942 по декабрь 1944 года — командир ТЩ «Параван» охраны водного района (ОВР) главной базы Тихоокеанского флота. С декабря 1944 года по декабрь 1946 года — командир СКР «Метель» Владивостокского МОР ТОФ. Участник советско-японской войны с августа 1945 года.

Командир сторожевого корабля «Метель» (1-й дивизион сторожевых кораблей, Владивостокский морской оборонительный район, Тихоокеанский флот) капитан-лейтенант Леонид Балякин успешно действовал при высадке десанта в порту Сейсин (Чхонджин, Корейская Народно-Демократическая Республика), обеспечив ему артиллерийскую поддержку, а также совместно с экипажами торпедных катеров — при высадке десанта в городе Одэджин.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 сентября 1945 года за мужество и героизм, проявленные в борьбе с японскими милитаристами, капитан-лейтенанту Балякину Леониду Николаевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 7133).

После войны Л. Н. Балякин продолжал службу в ВМФ СССР. С декабря 1946 по май 1948 года — командир 1-го дивизиона СКР, с мая 1948 по декабрь 1949 года — эсминца (ЭМ) «Властный», с декабря 1949 по декабрь 1950 года — лидера эсминцев «Тбилиси», с декабря 1950 по апрель 1951 года — 3-го дивизиона ЭМ ТОФ, с апреля 1951 по январь 1955 года — 175-й бригады ЭМ 5-го ВМФ (Тихий океан). В 1956 году окончил Высшую военную академию имени К. Е. Ворошилова (Военная академия Генерального штаба).

Постановлением Совета Министров СССР от 7 мая 1960 года капитану 1-го ранга Балякину Л. Н. присвоено воинское звание контр-адмирал.

С сентября 1956 года по январь 1959 года — военно-морской атташе при посольстве СССР в Индии; в январе — марте 1959 года — в распоряжении ГРУ ГШ ВС СССР; командир экспедиций особого назначения: «ЭОН-68» (март 1959 года — январь 1960 года), «ЭОН-70» (январь 1960 года — январь 1961 года), «ЭОН-71» (январь 1961 года — март 1962 года), «ЭОН» (март 1962 года — февраль 1963 года); с февраля 1963 по август 1964 года — командир военно-морской базы (ВМБ) в Свиноустье (Польша) Балтийского флота; с августа 1964 года по декабрь 1966 года — командир 24-й отдельной бригады ракетных катеров Краснознаменного Балтийского флота; с декабря 1966 по февраль 1970 года — начальник 1-го отдела — заместитель начальника вспомогательного флота и аварийно-спасательной службы ВМФ.

С февраля 1970 по октябрь 1974 года — начальник вспомогательного флота и аварийно-спасательной службы ВМФ СССР. В июле — октябре 1974 года возглавлял боевой поход отряда кораблей советского Военно-Морского Флота по разминированию порта Читтагонг (Бангладеш). С декабря 1974 года контр-адмирал Балякин Л. Н. — в запасе, а затем в отставке.

Жил в городе Москве, был членом ЦК ДОСААФ — заместителем председателя Федерации водно-моторного спорта. Скончался 26 февраля 1981 года.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза
• Орден Ленина
• Два ордена Красного Знамени
• Орден Трудового Красного Знамени
• Три ордена Красной Звезды
• Медали

Память

• Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище (участок 9-3).

Литература

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6947 Балякин, Леонид Николаевич]. Сайт «Герои Страны».  (Проверено 31 октября 2011)

Отрывок, характеризующий Балякин, Леонид Николаевич

– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.
– Однако до лжно же будет принять сражение? – сказал князь Андрей.
– До лжно будет, если все этого захотят, нечего делать… А ведь, голубчик: нет сильнее тех двух воинов, терпение и время; те всё сделают, да советчики n'entendent pas de cette oreille, voila le mal. [этим ухом не слышат, – вот что плохо.] Одни хотят, другие не хотят. Что ж делать? – спросил он, видимо, ожидая ответа. – Да, что ты велишь делать? – повторил он, и глаза его блестели глубоким, умным выражением. – Я тебе скажу, что делать, – проговорил он, так как князь Андрей все таки не отвечал. – Я тебе скажу, что делать и что я делаю. Dans le doute, mon cher, – он помолчал, – abstiens toi, [В сомнении, мой милый, воздерживайся.] – выговорил он с расстановкой.
– Ну, прощай, дружок; помни, что я всей душой несу с тобой твою потерю и что я тебе не светлейший, не князь и не главнокомандующий, а я тебе отец. Ежели что нужно, прямо ко мне. Прощай, голубчик. – Он опять обнял и поцеловал его. И еще князь Андрей не успел выйти в дверь, как Кутузов успокоительно вздохнул и взялся опять за неконченный роман мадам Жанлис «Les chevaliers du Cygne».
Как и отчего это случилось, князь Андрей не мог бы никак объяснить; но после этого свидания с Кутузовым он вернулся к своему полку успокоенный насчет общего хода дела и насчет того, кому оно вверено было. Чем больше он видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. «У него не будет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет, – думал князь Андрей, – но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что то сильнее и значительнее его воли, – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение и, ввиду этого значения, умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной волн, направленной на другое. А главное, – думал князь Андрей, – почему веришь ему, – это то, что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки; это то, что голос его задрожал, когда он сказал: „До чего довели!“, и что он захлипал, говоря о том, что он „заставит их есть лошадиное мясо“. На этом же чувстве, которое более или менее смутно испытывали все, и основано было то единомыслие и общее одобрение, которое сопутствовало народному, противному придворным соображениям, избранию Кутузова в главнокомандующие.