Банат

Бана́т (Баншаг) (рум. Banat, серб. Банат, венг. Bánság) — историческая местность в Центральной Европе, разделённая между Сербией, Румынией и Венгрией. С трёх сторон границы Баната определяются реками: на севере Мурешом, на западе Тисой и на юге Дунаем. Восточную границу образуют Карпатские горы. По площади Банат сравним с территорией Бельгии. Традиционным символом Баната является лев, который используется на гербах Воеводины и Румынии. Своё название область получила от титула «бан».

Происхождение названия

Название «Банат» является историческим парадоксом: оно означает «территория, управляемая баном», однако несмотря на наличие банов в ряде исторических южнославянских областей, в самом Банате бан никогда не назначался.

Румынская часть Баната

Румынская часть Баната на западе равнинна и напоминает венгерскую Пусту. На северо-востоке она состоит из холмистой местности, а на юге из гор средней величины. Экономическим и культурным центром Баната является город Тимишоара.

Сербская часть Баната

Сербская часть состоит из плоской равнины.

В 1918, после распада Австро-Венгрии, Банат, в составе провинции Банат, Бачка и Баранья, присоединился к Сербии. До 1945 года в сербской части Баната существовала крупная немецкая колония. В годы Второй мировой войны немецкие оккупационные власти предоставили сербскому Банату автономию с целью постепенного превращения его в часть Германии и вытеснения ненемецкого населения. После войны большая часть немецкого населения покинула Банат, а сербский Банат перестал существовать как отдельная административная единица — большая часть его была включена в автономную область Воеводина.

Венгерская часть Баната

Венгерская часть Баната представляет собой небольшой северный участок этого региона, который является частью медье Чонград Венгрии. Помимо венгров, там проживает небольшое сербское меньшинство (например, в Деске (венг. Deszk), в Сёреге (венг. Szőreg).

Литература

• Банат // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Банат

– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
Проехав версты четыре, он встретил первого знакомого и радостно обратился к нему. Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором, и, узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
– Граф! Ваше сиятельство, вы как тут? – спросил доктор.
– Да вот хотелось посмотреть…
– Да, да, будет что посмотреть…
Пьер слез и, остановившись, разговорился с доктором, объясняя ему свое намерение участвовать в сражении.
Доктор посоветовал Безухову прямо обратиться к светлейшему.
– Что же вам бог знает где находиться во время сражения, в безызвестности, – сказал он, переглянувшись с своим молодым товарищем, – а светлейший все таки знает вас и примет милостиво. Так, батюшка, и сделайте, – сказал доктор.
Доктор казался усталым и спешащим.
– Так вы думаете… А я еще хотел спросить вас, где же самая позиция? – сказал Пьер.
– Позиция? – сказал доктор. – Уж это не по моей части. Проедете Татаринову, там что то много копают. Там на курган войдете: оттуда видно, – сказал доктор.
– И видно оттуда?.. Ежели бы вы…
Но доктор перебил его и подвинулся к бричке.
– Я бы вас проводил, да, ей богу, – вот (доктор показал на горло) скачу к корпусному командиру. Ведь у нас как?.. Вы знаете, граф, завтра сражение: на сто тысяч войска малым числом двадцать тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть тысяч нет. Десять тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Та странная мысль, что из числа тех тысяч людей живых, здоровых, молодых и старых, которые с веселым удивлением смотрели на его шляпу, было, наверное, двадцать тысяч обреченных на раны и смерть (может быть, те самые, которых он видел), – поразила Пьера.