Банга, Тия

Тия Банга
латыш. Tija Banga
Имя при рождении:	Тия Копстал
Дата рождения:	19 мая 1882(1882-05-19)
Место рождения:	Рига , Российская империя
Дата смерти:	15 мая 1966(1966-05-15) (83 года)
Место смерти:	Рига, Латвийская ССР, СССР
Профессия:	актриса прозаик, драматург, поэтесса
Гражданство:	Российская империя Российская империя, Латвия Латвия, СССР СССР
Годы активности:	1902—1957
Награды:	Заслуженная артистка Латвийской ССР (1947)

Тия Банга (настоящие имя и фамилия — Тия Копстал) (латыш. Tija Banga; 19 мая 1882, Рига, Российская империя — 1 января 1957, там же, Латвийская ССР) — латышская театральная актриса. Заслуженная артистка Латвийской ССР (1947). Писательница, поэтесса, драматург.

Биография

На любительской сцене выступала с ранних лет. В 1902—1904 — актриса Нового Латышского театра в Риге, в 1906—1907 выступала на сцене театра «Аполло», работала вместе с А. Ф. Амтманом-Бриедитом. В 1908—1915 — играла в Новом Рижском театре. Была одной из ведущих актрис театра.

Позже, в 1915—1917 годах работала в латышских театрах Петрограда и Москвы. С 1919 — актриса Рабочего театра Советской Латвии, затем в других театрах Латвии (театр г. Елгавы, Театр «Дайлес»).

С 1934 — на пенсию. После окончания Великой Отечественной войны, с 1945 возобновила сценическую деятельность в Художественном театре Риги.

Актриса широкого плана, играла как драматические, так и комедийные роли.

Создала образ Спидолы в 1-й постановке «Огня и ночи» Райниса (1911, Новый Рижский театр).

Среди ролей Банга: Ария, Зане («Индулис и Ария», «Вей, ветерок!» Райниса), Раутенделейн («Потонувший колокол» Гауптмана).

Автор сборников стихов, рассказов, нескольких пьес («Отец» и др.) и мемуаров.

После смерти Т. Банга были опубликованы её мемуары «Моя жизнь».

Похоронена в Риге на Кладбище Райниса.

Литература

• Театральная энциклопедия. / Глав. ред. С. С. Мокульский. — Т. 1 — М.: Советская энциклопедия, 1961.

Отрывок, характеризующий Банга, Тия

Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.


Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.