Банда, Хастингс

Хастингс Камузу Банда англ. Hastings Kamuzu Banda<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Статуя Хастингса Банда в Лилонгве</td></tr>
Президент Малави
6 июля 1966 года — 24 мая 1994 года
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Бакили Мулузи
Премьер-министр Малави
6 июля 1964 года — 6 июля 1966 года
Монарх:	Елизавета II
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Должность упразднена
Премьер-министр Ньясаленда
31 декабря 1963 года — 6 июля 1964 года
Монарх:	Елизавета II
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Должность упразднена
Рождение:	1898(1898) Касунгу (город), Ньясаленд
Смерть:	25 ноября 1997(1997-11-25) Йоханнесбург, ЮАР
Партия:	Партия «Конгресс Малави»
Образование:	Университет Индианы Чикагский университет Медицинский колледж Мехарри
Профессия:	Врач
Награды:

Ха́стингс Каму́зу Ба́нда (март или апрель 1898, Касунгу, Ньясаленд — 25 ноября 1997, Йоханнесбург, ЮАР) — лидер борьбы за независимость Малави, государственный и партийный деятель, премьер-министр, президент Малави с 1963 по 1994 год (пожизненный президент с 1971). Установил однопартийный режим партии «Конгресс Малави», уничтоживший тысячи (по разным оценкам, от 6000 до 18000) политических оппонентов.

Биография

Родился в марте или апреле 1898 (возможно, 1906 или 1896) года в городе Касунгу в центральной части Малави (Ньясаленде). Окончив пресвитерианскую миссионерскую школу в городе Касунгу, он стал работать на угольных шахтах, сначала в Родезии, а после эмиграции в Южную Африку в 1917 году, — в Данди и Боксбурге.

При поддержке епископа Вернона из Африканской методистской епископальной церкви в 1922 году Хастингс Банда переехал в США. Здесь он окончил Университет Индианы в Блумингтоне и Чикагский университет, где получил степень бакалавра философии и исторических наук, а также медицинский колледж Мехарри в Нэшвилле (штат Теннесси) в 1937 году. Перебрался в Великобританию и получил диплом медицинской школы Эдинбургского университета в 1941 году.

До 1953 года Банда занимался медицинской практикой в Норт-Шилдсе (северная Англия) и Лондоне.

Политическая деятельность

В Англии Банда связался с движением за национальное освобождение Малави. Он принимал активное участие в создании Африканского конгресса Ньясаленда в 1944 году и в работе V Панафриканского конгресса в Манчестере в 1945 году. С 1948 по 1953 год Банда активно выступал против создания Федерации Родезии и Ньясаленда, идею которой отстаивал Рой Веленский. После учреждения Федерации, он покинул Англию и уехал в Кумаси (современная Гана), где продолжил врачебную практику. В 1958 году Банда вернулся на родину и был избран председателем партии Африканского национального конгресса Ньясаленда. В марте 1959 года в Ньясаленде возникли беспорядки, после чего Банду и других лидеров Конгресса арестовали, а Конгресс запретили.

В 1960 году Банда вышел из заключения и принял участие в воссоздании Конгресса под названием Партия «Конгресс Малави». На прошедших в 1961 году выборах его партия победила, а в 1964 году Малави получила независимость.

Деятельность на посту президента

В 1966 году Хастингс Банда стал президентом, а в июле 1971 года — пожизненным президентом. Встав во главе государства, после кризиса кабинета министров 1964 года он ограничил деятельность оппозиционных партий и установил контроль над прессой и радио. Всё взрослое население страны было обязано вступить в правящую партию. Вводилась жёсткая цензура, под запретом оказались разнообразные издания — от коммунистической литературы до эротических журналов, а некоторые книги, в том числе по истории страны, даже сжигались. Вокруг президента сложился культ личности, а сам он владел активами на сумму, которую оценивают в 320 миллионов долларов США. Случались «таинственные смерти» — так, в 1983 году было объявлено о «гибели в ДТП» в округе Мванза трёх министров и одного депутата, на внутренних обсуждениях высказывавшихся за многопартийную демократию. Хотя поощрялись права женщин и их образование, установленные консервативные порядки предписывали для них запрет на «слишком свободную» одежду.

При этом в стране развивалась инфраструктура, делались попытки импортозаместительной индустриализации в соответствии с теорией модернизации Уолта Ростоу. Была основана государственная корпорация развития сельского хозяйства, нацеленная на увеличение экспорта и поиск новых рынков сбыта для малавийской продукции. В 1975 году новой столицей страны вместо бывшей столицы Зомба стал Лилонгве; два города были сообщены новой дорогой. Президент лично основал «африканский Итон» — частную школу в Камузу.

Во внешней политике Банда в основном ориентировался на западные страны. Будучи антикоммунистом, отказывался устанавливать дипломатические отношения со странами социалистического лагеря (кроме Румынии и Албании в 1980-х), а также был одним из немногих политиков континента, поддерживавших вторжение США во Вьетнам. В 1967 году его правительство официально признало ЮАР с её режимом апартеида, что вызвало резкое осуждение других африканских стран. В Мозамбике он вначале поддерживал португальскую колониальную администрацию против национально-освободительного движения ФРЕЛИМО, а во время гражданской войны 1980-х годов оказывал поддержку и правительственным силам той же ФРЕЛИМО (в соответствии с соглашением с Саморой Машелом от 1984 года), и повстанцев из РЕНАМО.

В начале 1980-х годов на мировом рынке упали цены на чай и табак, что в сочетании с выросшими ценами на нефть спровоцировало экономический кризис в стране. К тому же, с концом «холодной войны» прямая западная поддержка авторитарному режиму в Малави начала иссякать, а страна стала зависимой от кредитов МВФ и Всемирного банка. Позиции Банды были ослаблены. В начале 1990-х начались кровопролитные столкновения в Блантайре и Лилонгве. Началось формирование оппозиционных партий.

В 1992 году по стране прокатилась волна студенческих демонстраций, католические епископы выступили с посланием с критикой правительства, а профсоюзный лидер Чакуфва Чихана призвал к общенациональному референдуму по вопросу будущего политической системы. Хотя он был арестован, но давление со стороны международного сообщества заставило 14 июня 1993 года провести такой референдум, на котором большинство (64 %) высказались за переход к многопартийной демократии. Банда управлял страной до 1994 года, когда в Малави состоялись первые многопартийные выборы (17 мая), на которых он потерпел поражение от Бакили Мулузи, кандидата «Объединенного демократического фронта».

Хастингс Банда умер в Йоханнесбурге (ЮАР) 25 ноября 1997 года в возрасте 99 (возможно, ему было 92 или 101) лет и был с почестями похоронен на родине, а с 2005 года началось сооружение его мавзолея.

Память

В честь Хастингса Банды назван стадион Камузу — самый большой стадион Малави.

Интересные факты

• Является одним из самых долгоживущих руководителей глав государств и правительств в мире.
• Самый долгоживущий президент и премьер-министр Малави.

Ссылки

• [www.peoples.ru/state/statesmen/hastings_banda/index1.html Хастингс Банда]
• [persons-info.com/persons/BANDA_KHeistings/2765/0b05d2f69a53e14edbcb7679eedddcaa Биография Хастингса Банда]

Отрывок, характеризующий Банда, Хастингс

12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир , [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.